Цена предательства

Вэлин усмехнулся и заказал еще пива.

- Когда люди начинают рассуждать так, как ты, это можно квалифицировать лишь как пораженческие настроения, - распекал своего соотечественника Бернард.

- Нет, - возразил Вэлин. - Поражение в этой войне скорее принесут операции, подобные тем, которые вы проводите в Камбодже.

- Не надо так громко, - испугался Бернард, оглядываясь. - Нас могут подслушать, а ты выдаешь секретную информацию.

- Если это действительно большая военная тайна, - вставил Танк, - то как ты объяснишь, почему каждый уличный мальчишка в Сайгоне осведомлен об операциях в Камбодже?

- Все очень просто, - разозлился Бернард. - Когда подобные тебе болтуны начинают нести невесть что в барах, естественно, нельзя ничего сохранить в тайне.

Танк и Вэлин понимающе переглянулись.

Им стало предельно ясно, с кем они имеют дело.

Время перевалило за час дня, и на улице стояла удушающая жара. Танк и Вэлин пропотели насквозь в военной форме из тонкой ткани, предназначенной для тропиков, и Бернарда не спас от той же участи легкий летний костюм.

Бесконечно крутившийся над их головами громадный вентилятор мало чем мог помочь и только гонял из стороны в сторону влажный воздух.

В игральном автомате сменили пластинку, и на этот раз поставили "Сержанта Пеппера".

Танк тихо подпевал и под новую музыку заказал еще холодного пива.

Шло время, а они продолжали спорить все об одном - следовало ли Соединенным Штатам ввязываться в эту войну, обсуждали преимущества и недостатки подобного решения, приводили аргументы за и против. Танк знал, что Бернард старается запомнить все, что говорят его собеседники, с тем чтобы при случае использовать эту информацию, но чем больше он пил пива, тем меньше обращал внимания на агента ЦРУ.

Где-то в половине третьего у двери бара резко притормозил мопед, и в дыру в стене, служившую окном бара, влетела осколочная граната. Она ударилась о стену, покатилась по полу и улеглась возле столика, за которым сидела троица спорящих.

Завизжали девицы, все вскочили с мест, и в одно мгновение бар практически опустел.

Джек Бернард нырнул под стол, а Танк с Вэлином просто уставились друг на друга.

Потом англичанин спокойно поднял гранату.

- Должен вам сообщить, - сказал он будничным тоном, - что очень часто любители забывают вынуть чеку. - С этими словами Вэлин потянулся к стойке бара и взял бутылку рисовой водки. - Мне кажется, что проявленные нами стойкость и мужество заслуживают вознаграждения. - После чего он вынул зубами пробку, сделал глоток из горлышка и передал бутылку Танку, который последовал его примеру.

Вэлин оглядел помещение, ища глазами представителя ЦРУ.

- Эй, Джек! - позвал он. - Ты как насчет глотка водки?

Этого Бернард никогда не мог простить Вэлину. Не мог простить англичанину и его точный прогноз относительно исхода войны. Не простил он и Танку, который просто случился тогда рядом.

Однако время от времени двум американцам не раз доводилось сотрудничать после возвращения на родину. Танк пошел на службу в Управление по борьбе с нелегальной торговлей наркотиками, и в их отношениях с Бернардом установилось нечто вроде перемирия.

Танк и сейчас невольно улыбался, когда вспоминал выражение лица Бернарда, вылезавшего на четвереньках из-под стола, и как Вэлин доконал агента ЦРУ, небрежно бросив ему гранату, прекрасно зная, что она не может причинить вреда, но Бернард сжался в комок и, казалось, ждал неминуемой смерти.

Как только Танк положил трубку на рычаг телефонного аппарата после одного из своих звонков, его собеседник сразу же набрал номер телефона в Ливенуорте, штат Канзас, и его соединили с человеком, за которым числился не один должок личного порядка.

- Все в ажуре? - спросил бывший собеседник Танка.

- Насколько нам известно, да.

- Дай мне знать, если что случится.

- Обязательно.

30

Команда Вэлина решила бросить изрешеченный пулями микроавтобус. В путь отправились на стареньком джипе и трехтонке "форд".

В первой машине за руль сел О'Рурк, а места пассажиров заняли Келлер и Хезус. Грузовик повел Эйнджел, рядом сел Вэлин, а в кузове устроились сестры Дельгадо, Гарсия и остальные. Все оружие проверили и прочистили. В запасе у Резника осталась последняя сумка с взрывчаткой.

Они продирались сквозь густые заросли по узкой тропе, в любую секунду готовые дать отпор, но пока им ничто не угрожало. Когда повернули на запад, дорога пошла на подъем.

Низкие холмы сменились горами, а дорога стала еще более узкой и теперь изобиловала крутыми поворотами. При дыхании чувствовался разреженный воздух, стало значительно прохладнее, и чем выше они поднимались, тем более красочная открывалась внизу панорама.

В течение первого часа на дороге практически не было движения, если не считать попадавшихся по пути осликов, впряженных в тележки, сельскохозяйственной техники и редких пеших путников. Но когда они пересекли еще один перевал, навстречу вырвались два черных "бьюика" с надписями серебром по бокам, сине-красными флажками на капоте и длиннющими антеннами сзади. Они неслись на бешеной скорости с включенными фарами, хотя стоял ясный солнечный день.

- Черт! Фараоны! - выругался Эйнджел.

О'Рурк вопросительно оглянулся на Хезуса.

- Полиция, - пояснил колумбиец. - Сволочи!

Полицейские машины скрылись за поворотом и неожиданно резко затормозили. После непродолжительного обмена мнениями по рации они неуклюже развернулись на узкой дороге и двинулись в противоположном направлении.

Эйнджел в кабине грузовика и Спенсер, наблюдавший за дорогой из кузова, первыми заметили погоню. Еще раз посмотрев в боковое зеркальце, водитель доложил:

- У нас проблема, полковник. Нам на хвост сели легавые.

Спенсер крикнул Резнику, расположившемуся ближе к кабине, чтобы он сообщил об этом Вэлину.

- Вас понял, - спокойно ответил полковник, который и сам видел в боковое зеркальце настигавшие грузовик машины.

Эйнджел нажал на клаксон и помигал фарами О'Рурку, чтобы тот прибавил ходу, затем постарался выжать максимум из тяжелой трехтонки на крутом извилистом подъеме. В свою очередь, и джип стал набирать скорость.