Завещание Шерлока Холмса

Лицо моего друга выражало сомнение.

– Но как же убийца сделал это? – воскликнул Лестрейд.

– Не знаю, – признался Гудини.

– Можно найти другое решение, – сказала Бесс Гудини низким голосом, – гипноз…

Маг бросил на супругу сверкающий взгляд.

– Гипноз? – подхватил Холмс.

Бесс Гудини заломила в отчаянии руки и с мольбой посмотрела на мужа, будто извиняясь за произнесенные слова.

– Я… я не знаю. Это неопределенная идея, лишенная всякого основания.

Холмс повернулся к магу.

– Разве вы не специалист по гипнозу, мистер Гудини?

– Да, я применяю его иногда, но только во время спектаклей. Я лишь скромный любитель.

– А мог ли скромный любитель усыпить охранника, войти в эту комнату, совершить злодеяние и выйти, не оставив ни малейшего следа?

Гудини неуверенным жестом отогнал это замечание.

– Полицейский, который стоял на часах, был очень внимательным. Почти невозможно усыпить человека, который настороже.

– Как Ватсона во время вашего спектакля? – осторожно заметил Холмс.

– Вы же не думаете, что… – начал Гудини. Эту дискуссию прервал приглушенный крик из угла комнаты. Анна Эва Фэй вышла из медитации и, вздрогнув, проснулась. Она продолжала сидеть в позе лотоса, внимательно разглядывая что-то вдалеке.

– Я видела его лицо, – сказала она.

– О ком вы говорите? – спросил Лестрейд, которому было явно тяжело следить за ходом наших рассуждений.

– Об убийце!

Гудини, обрадованный, что разговор прервался, воспользовался этим и бросился в противоположный угол комнаты. Лестрейд неожиданно вынул из кармана небольшой блокнот.

– Приметы подозреваемого, – приказал он властным голосом опытного ищейки во время допроса.

– Приметы? – повторила Анна Эва Фэй, устремив глаза в бесконечность.

Лестрейд в нетерпении топнул ногой.

– Да. На кого похож убийца?

– Это мужчина, – заявила медиум.

Ищейка принялся записывать.

– Нет, женщина! – поправилась она. Полицейский был явно раздражен.

– Неплохо было бы знать.

– Мужчина или женщина, я не знаю… а может, оба… – пробормотала Анна Эва Фэй.

– Вы ничего определенного не видели?

– Видела. Он был вне себя от ярости. Он мстил.

– А потом?

Но спиритка смотрела в бесконечность – она погрузилась в странную медитацию. Лестрейд раздосадованно положил блокнот обратно в карман.

Госпожа Фэй поднялась как автомат и направилась к выходу. Гарри Гудини пошел за ней, когда жена схватила его за рукав.

– Разве ты не хотел сообщить о положении звезд мистеру Лестрейду?

Гудини ударил себя ладонью в лоб.

– Я совсем забыл.

Он достал из кармана свернутый лист бумаги, перевязанный тесемкой.

– Что это? – спросил полицейский.

– Положение звезд Марка Дьюэна. Вы попросили это у Анны Эвы.

Холмс наблюдал за сценой, скрестив руки на груди, насмешливая улыбка играла в уголках его губ. Лестрейд нервным движением запихнул бумагу в карман.

– Так, так. Полиция стала проявлять интерес к оккультным наукам, – усмехнулся мой друг.

– Нельзя пренебрегать никакими данными, – заявил ищейка, покраснев от смущения. – Я прочту это на свежую голову.

– Почему не сейчас? – настаивал Холмс.

Гудини решил воспользоваться этим, чтобы реабилитироваться.

– Я могу пересказать вам, если хотите. Холмс кивнул.

– Анна Эва Фэй изучила положение звезд для Марка Дьюэна, – начал маг, – и наложила его на солнечную конфигурацию в момент различных убийств. То, что она узнала, необыкновенно. Дьюэн… – он заколебался, ища подходящее слово, – вошел в резонанс со звездами, что могло сказаться на его поведении. По мнению Анны, преступления прекратятся, когда звезды передвинутся определенным образом. Дьюэн станет самим собой и наверняка придет в полицию, если не покончит с собой… Но все это – всего лишь гипотеза, чтобы ее подтвердить, нужно тщательно изучить звезды Дьюэна.

– Каково ваше заключение? – резко спросил Холмс.

– На данный момент его нет.

Холмс хищно улыбнулся Лестрейду.

– Прочтите это потом еще раз на свежую голову.

43

Шли дни, мрачные, лишенные всякой надежды. Мой друг мало говорил и почти не спал. Дни, свободные от слежки за Гудини, он проводил в непонятных походах по министерствам. Периоды взрывной энергии перемежались с моментами полнейшего отчаяния. Тогда он уходил к Алистеру Кроули или оставался на Бейкер-стрит и искал вдохновения в кокаине, но не находил в нем ничего, кроме беспокойства и сомнений.

Однажды утром, когда я писал эпизод этой повести, он решительно вошел в гостиную. Его глаза сверкали. Он вернулся с очередной административной встречи и казался очень довольным.

– Я наконец получил авторизацию, Ватсон.

– Авторизацию?

– Теперь я имею право просмотреть архивы судьи Ричмонда.

– Но зачем вам это?

– Я надеюсь отыскать в них два или три интересных момента, а может быть, и решение этой задачи.

Перо вздрогнуло в моей руке, на лист бумаги упала огромная черная клякса.

– Что?.. Как вы пришли к этому заключению?

– Благодаря вам нам стало известно, что убийца, одержимый местью, стремится заставить страдать тех, кто когда-либо причинил ему зло. У кого могут быть причины мстить судье?

– У того, кто был осужден этим судьей!

– Совершенно верно, Ватсон. Поэтому вполне вероятно, что убийца фигурирует в списках лиц, которых судья Ричмонд отправил в тюрьму, и что он мстит тем, кто приговорил его. И тайна будет раскрыта. Сбежавший из Миллбэнк мстил Ричмонду! Но пока это всего лишь гипотеза. Теперь нужно удостовериться…

Я поспешил надеть пальто, поняв, что наступил решающий момент в расследовании.

– Вдвоем нам будет лучше. Я буду сопровождать вас, Холмс.

– Очень любезно с вашей стороны, Ватсон. Это дело будет не таким трудным, как наши предыдущие вылазки.

Архивы суда высшей инстанции Лондона!

Я и представить себе не мог, что подобное место существует. Это был мир тайный и глухой. Мир, скрытый от естественного света. Святая святых лондонской юриспруденции скрывалась под сантиметрами вековой пыли. Там были тонны досье, разложенных по полкам, затерянных в десятках мрачных галерей. И еще целые кипы досье в каждом закоулке. Бесконечные ряды задушенных шнурками документов. Будто кто-то хотел заставить их молчать. И повсюду странная смесь запаха пыли и плесени, вызывающая непреодолимое желание чихнуть. Ад для больных клаустрофобией. Здесь, покрытая паутиной, хранилась память о преступлениях. Ее охраняла целая армия малокровных служителей с кожей цвета пергамента.

Зная, что у нас есть авторизация, мы уверенно обратились к одному из служителей храма.

– Добрый день. Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой друг, доктор Ватсон, – начал мой друг.

Человек без рук и ног остался неподвижным, как восковая статуя в музее мадам Тюссо. Я несколько раз постучал, тщетно пытаясь скрыть нетерпение.

– Нам бы хотелось ознакомиться с архивами судьи Алана Ричмонда.

Человек-окаменелость не шевелился.

– Сонная болезнь, – диагностировал Холмс. – Идемте, Ватсон, мы и сами разберемся.

Сам того не зная, Холмс вернул жизнь служащему.

– Куда вы направляетесь, господа?

– Мы только что вам об этом сказали, – заметил я, – но вы спали.

– Я не спал, я работал.

– Разница не слишком велика, чтобы ее заметить.

Последовала череда административных действий, неимоверно сложных и непонятных. Нас отводили к людям, контролирующим документы доступа, затем доступ к документам контроля доступа к документам контроля, или что-то вроде того. Нам пришлось заполнить десятки формуляров и подписать бесчисленные бумаги. Для того чтобы проделать все это, мы прошли по бесчисленным мрачным и затхлым коридорам, по местам Г которые спроектировал архитектор, явно испытывавший слабость к лабиринтам. Мы не единожды поднимались по лестницам, несколько раз терялись, ошибались дверью. Мы повстречали двух или трех посетителей, которые, казалось, блуждают здесь с незапамятных времен, и вдохнули жизнь в бесчисленное число служащих, парализованных хроническим отсутствием деятельности. Наконец мы вернулись в пункт нашего отправления, сами не поняв, как.