Мориарти

— Мы не можем наверняка сказать, что это Мориарти, — заметил я. — Вы были правы, когда сказали, что я не могу его опознать. А вы?

Джонс покачал головой.

— Я никогда его не видел. И никто из моих сослуживцев — тоже. Всю жизнь Мориарти прожил в тени, играя в добродетель. Возможно, помочь вам сумеет доктор Ватсон, хотя я в этом сомневаюсь. Так или иначе, он уже в Лондоне. Но с уверенностью могу сказать вот что: этот человек — возраста Мориарти. Одежда на нём, безусловно, английская. Видите карманные часы? В серебряном корпусе, ясно читается надпись: «Джон Майерс, Лондон». Сюда он приехал не за тем, чтобы любоваться природой. Он умер в то же время, что и Шерлок Холмс. Возникает вопрос: разве это может быть кто-то ещё?

— Труп обыскали?

— Да, местные полицейские проверили карманы.

— И ничего не нашли?

— Монеты. Носовой платок. Больше ничего. А что вы надеялись найти?

Этого вопроса я ждал и ответил без колебаний. Я знал, что от этого ответа зависит всё, как минимум, моё ближайшее будущее. Даже сейчас я вижу эту картинку как бы со стороны — мы стоим в темноте церковного подвала, а перед нами лежит утопленник.

— Двадцать второго или двадцать третьего апреля Мориарти получил письмо, — объяснил я. — Написал его преступник, в агентстве Пинкертона хорошо известный, опасный злодей, ровня Мориарти. Это было приглашение встретиться. И хотя Мориарти, судя по всему, мёртв, я надеялся найти письмо либо на теле, либо там, где он жил.

— То есть, вас интересует не Мориарти, а этот другой?

— Да, я здесь из-за него.

Джонс снова покачал головой.

— По дороге сюда сержант Гесснер мне кое-что рассказал. Полиция уже навела справки и выяснить, где он остановился, не смогла. Возможно, он устроился в деревушке по соседству, но если так, наверняка под вымышленным именем. То есть искать его следы мы можем только здесь. А почему вы думаете, что письмо может быть при нём?

— Возможно, я пытаюсь ухватиться за соломинку, — сказал я. — Впрочем, почему «возможно»? Я как раз пытаюсь ухватиться за соломинку. Но у этих людей — свои методы… Иногда они узнают друг друга с помощью знаков или символов. Само письмо могло служить паролем, и тогда Мориарти держал бы его при себе.

— Если хотите, давайте обыщем тело ещё раз.

— Мне кажется, это необходимо.

Задача оказалась не из приятных. Тело, холодное, насквозь пропитанное водой, совершенно не воспринималось как нечто, имеющее отношение к человеку, и когда мы его стали переворачивать, казалось, что плоть отслаивается от костей. Одежда была скользкой от донного ила. Я хотел нашарить карман пиджака, но оказалось, что рубашка выбилась из брюк, и рука моя коснулась мёртвой белой кожи. Не сговариваясь, мы поделили зоны поиска: я занялся верхней частью тела, а Джонс — нижней. Как и полицейские до нас, мы не нашли ничего. Карманы были пусты. Если в них что-то и было, кроме упомянутых Джонсом монет и платка, бурные воды Рейхенбахского водопада грубо всё изъяли. Мы работали молча. Наконец я откинулся назад, с трудом сдерживая рвотный рефлекс.

— Ничего нет, — подытожил я. — Вы были правы. Пустая трата времени.

— Минутку. — Джонс что-то заметил. Его внимание привлекли стёжки у нагрудного кармана, и он ощупал пиджак покойника.

— Я смотрел, — заметил я.

— Дело не в кармане, — сказал Джонс. — Посмотрите на шов. Откуда взялись эти стёжки? Их сделали позже. — Он потёр ткань между пальцами. — Возможно, что-то есть под подкладкой.

Я подался вперёд. Он был прав. Линия стежков тянулась на пару дюймов ниже кармана.

— У меня есть нож, — сказал я. Я достал складной нож, который всегда при мне, и передал его моему новому другу.

Джонс вставил остриё в шов и начал мягко подсекать нитки. Я следил за его действиями — в итоге ткань была вспорота. В пиджаке покойника оказался тайный карман — и в нём что-то было! Джонс извлёк на свет сложенный вчетверо лист бумаги. Он тоже намок и мог бы расползтись на кусочки, но Джонс проявил крайнюю деликатность. Держа листок на лезвии, он положил его рядом с телом. Потом аккуратно развернул, и нашим взорам предстала страничка, написанная почерком, которой вполне можно было принять за детский.

Мы наклонились над страничкой. Вот что мы прочитали:

Если Джонс и был разочарован, то вида не подал. Но это было не то письмо, которое я надеялся увидеть. Казалось, извлечь из него практическую пользу нет никакой возможности.

— Что вы об этом думаете? — спросил он.

— Я… Не знаю, что и сказать. — Я перечёл текст ещё раз. — Но этот отрывок мне знаком, — продолжил я. — Конечно, знаком. Это из повести доктора Джона Ватсона. Перепечатано из «Липпинкотт магазин»!

— Пожалуй, это всё же напечатали в «Битонс Крисмас Эннуал», — поправил меня Джонс. — В «Этюде в багровых тонах». Но менее загадочным письмо от этого не становится. Вы, как я понимаю, рассчитывали найти что-то другое.

— Во всяком случае, никак не это.

— Да, чрезвычайно любопытно. Но мы торчим здесь очень долго. Предлагаю выбраться из этого мрачного места и подкрепить силы бокалом вина.

Я окинул лежащий на плите труп прощальным взглядом, повернулся — и вместе мы поднялись к выходу из церкви.

ГЛАВА 3

ПОЛНОЧНАЯ ВАХТА

Этелни Джонс снял комнату в «Энглишер хоф» и предложил мне последовать его примеру. Туда мы и направились, простившись со швейцарскими полицейскими, прошли через всю деревню, на безоблачном небе вовсю сияло солнце, а воздух наполняла безмятежная тишина, если не считать звука наших шагов да вялого звяканья колокольчиков на овцах и козах, что паслись в холмах неподалёку. Джонс погрузился в собственные мысли, размышляя о бумаге, которую мы нашли в кармане утопленника. За каким чёртом Мориарти понадобился отрывок из записок о Шерлоке Холмсе для поездки в Швейцарию, да ещё зашитый в подкладку пиджака? Он пытался таким образом предугадать мысли своего противника перед их встречей у Рейхенбахского водопада? Или это всё-таки было то самое сообщение, ради которого я переплыл океан и оказался в Швейцарии? Может быть, текст содержит какой-то тайный смысл, нам обоим не известный? Джонс не задал мне эти вопросы, но его явно занимали именно они.

Гостиница оказалась маленькой и уютной, с резными фигурами в деревянных стенах, с увитыми цветами окнами… типичный швейцарский сельский домик, воплощение заветной мечты рядового английского официанта. К счастью, комната для меня нашлась, и слуга был отправлен в полицейский участок за моим багажом. У лестницы мы с Джонсом расстались. В руке он держал пресловутый листок.

— С вашего позволения я хотел бы вникнуть в это поглубже, — сказал он.

— Надеетесь отыскать в нём какую-то логику?

— По крайней мере, смогу его внимательно изучить, а там… Кто знает?

Он явно устал. Дорога от полицейского участка была не слишком долгой, но вкупе с разрежённым горным воздухом она его совершенно измотала.

— Разумеется, — согласился я. — Вечером увидимся?

— Давайте вместе поужинаем. В семь вас устроит?

— Очень даже устроит, инспектор Джонс. Помимо всего прочего, я смогу прогуляться к знаменитому Рейхенбахскому водопаду. Никогда не думал, что попаду в Швейцарию, тем более, в эту деревушку… Здесь прелестно… Словно попал в сказку.

— Можете поспрашивать о Мориарти. В местных гостиницах он не останавливался, но вполне мог снять комнату в частном доме. Возможно, до встречи с Холмсом его кто-то видел.