Оставь для меня последний танец

— В этом доме мы могли бы жить на пенсии, — бывало, выкрикивала она сгоряча. Иногда принималась плакать. — Мне не нужен какой-то там особняк. Мне нравился этот дом. Я вложила в него столько труда, сделала его таким уютным, и ты даже ни разу не заговаривал со мной о его продаже. Нед, как ты мог так со мной поступить?

— Мистер Спенсер говорил мне, что, покупая его акции, я помогаю не только людям, но и себе, потому что когда-нибудь у меня будет такой же дом.

Даже этот аргумент не убедил Энни. Две недели назад, когда самолет Спенсера разбился и пошли слухи о том, что с вакциной не все гладко, она буквально потеряла голову.

— Я в больнице на ногах по восемь часов в день. Ты позволил этому жулику уговорить себя на покупку фальшивых акций, и теперь выходит, мне придется работать до конца жизни. — Ее душили рыдания, она говорила с трудом. — Все у тебя не как у людей, Нед. То и дело теряешь работу из-за своего дурацкого характера. И когда наконец чего-то добиваешься, то позволяешь обвести себя вокруг пальца.

Схватив ключи от машины, она выбежала вон. Машина пулей вылетела на проезжую часть под визг шин.

Следующее мгновение все время прокручивалось в сознании Неда. Загородивший дорогу мусоровоз. Визг тормозов. Легковушка переворачивается в воздухе и с грохотом падает вниз. Взрывается бак с бензином, и машину охватывает пламя.

Энни. Ее больше нет.

Более двадцати лет назад они познакомились в больнице, где Нед был пациентом. Он подрался с одним парнем в баре и заработал сотрясение мозга. Энни принесла ему поднос с едой и отругала за то, что не умеет держать себя в руках. Эта бойкая маленькая женщина ловко управлялась с пациентами. Они были одного возраста — тридцать восемь. Вскоре стали встречаться, потом она переехала к нему.

Нед пришел туда этим утром, чтобы почувствовать себя ближе к Энни. Он представлял себе, что она в любую минуту может быстрыми шагами войти в холл, извиняясь за опоздание и говоря, что другие медсестры так и не пришли, и она осталась на обед.

Но он понимал, что все это фантазии. Она здесь никогда больше не появится.

С громким шуршанием смяв газету, Нед засунул ее в ближайший контейнер для мусора. Потом направился к двери, но его окликнул один из врачей, который шел через вестибюль.

— Нед, вас не было видно со дня аварии. Мне так жаль Энни. Она была замечательной.

— Благодарю вас. — Он вспомнил имя врача. — Спасибо, доктор Райан.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Нет.

Надо было что-то сказать. Доктор Райан разглядывал его с нескрываемым любопытством, поскольку мог знать о том, что по настоянию Энни Нед приходил сюда к доктору Грину на психиатрические консультации. Правда, доктор Грин однажды вывел Неда из себя, сказав: «Вам не кажется, что, прежде чем продавать дом, надо было посоветоваться с Энни?»

Обожженная ладонь сильно болела. Когда он швырнул зажженную спичку в сторону облитой бензином стены, вспыхнувшее пламя опалило ему руку. Вот почему он пришел в больницу. Нед протянул доктору Райану руку для осмотра.

— Обжегся вчера вечером, когда готовил ужин. Не такой уж я хороший повар. В приемном покое полно народу. А мне надо возвращаться на работу. Полагаю, ничего страшного.

Доктор Райан взглянул на руку.

— Нед, это достаточно серьезно. Возможна инфекция. — Вынув из кармана блокнот с рецептами, он нацарапал что-то на верхнем листке. — Купите эту мазь и прикладывайте к руке. Через день-другой придите показаться.

Нед поблагодарил его и повернулся, чтобы уйти. Ему не хотелось ни с кем больше встречаться. Он пошел в сторону двери, но остановился. У центрального выхода устанавливались камеры.

Надев темные очки, он прошел через вращающуюся дверь мимо какой-то молодой женщины. Потом понял, что камеры устанавливают для нее. Быстро отошел в сторону, скрывшись за спинами людей, которые намеревались пойти в больницу, но остановились при виде камер. Зеваки. Любопытные.

Женщина, у которой брали интервью, была лет тридцати, темноволосой, привлекательной наружности и показалась Неду знакомой. Потом он вспомнил, где ее видел. Она вчера присутствовала на собрании акционеров. Когда люди стали выходить из зала, эта женщина задавала им вопросы.

Тогда она попыталась заговорить с ним, но Нед прошмыгнул мимо нее. Он не любил, когда ему задают вопросы.

Один из репортеров поднес к ней микрофон.

— Мисс Декарло, это правда, что Линн Спенсер ваша сестра?

— Сводная сестра.

— Как она себя чувствует?

— Она, безусловно, страдает. Ей пришлось пережить нечто ужасное. При пожаре Линн едва не погибла.

— У нее есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто устроил поджог? Ей кто-нибудь угрожал?

— Мы не говорили об этом.

— Госпожа Декарло, вы полагаете, это один из тех, кто потерял деньги, вложившись в «Джен-стоун»?

— Я не вправе строить догадки. Могу лишь сказать, что человек, умышленно поджигающий дом, в котором могут оказаться спящие люди, либо психически неуравновешен, либо просто злодей.

Неда переполнял гнев, и он прищурил глаза. Энни погибла, оказавшись в горящем автомобиле. Если бы он не продал дом в Гринвуд-Лейке, то две недели назад она не погибла бы и они были бы там. Вместо того чтобы выскакивать из дома в Йонкерсе, безутешно рыдая и не обращая внимания на транспорт, когда выезжала задним ходом на улицу, она могла бы, стоя на коленях, сажать цветы.

На краткий миг он встретился взглядом с интервьюируемой женщиной. Ее фамилия Декарло, и она сестра Линн Спенсер. «Я покажу тебе, кто тут ненормальный, — подумал он. — Очень жаль, что твоя сестра не попала в огненную ловушку, как это случилось с моей женой в машине. Очень жаль, что тебя тогда не было с ней в доме. Я доберусь до них, Энни, — пообещал он. — Отомщу им за тебя».

4

Анализируя по дороге домой свое выступление на этой импровизированной конференции, я осталась совершенно собой недовольна. Мне гораздо больше нравится, когда задаю вопросы я. Тем не менее было ясно, что нравится мне это или нет, но теперь меня будут воспринимать в качестве представителя и защитника Линн. Не хотелось играть такую роль, и к тому же эта позиция была нечестной. Я совершенно не была склонна считать Линн наивной и доверчивой женой, которая совсем не догадывается о том, что ее муж — мошенник.

Но был ли он мошенником? Когда самолет разбился, Ник предположительно направлялся на деловую встречу. Верил ли он еще в «Джен-стоун», садясь на борт самолета? Встретил ли он смерть с верой в свою фирму?

На этот раз автострада Кросс-Бронкс оправдывала свою репутацию. От какой-то аварии образовалась пробка на две мили, и у меня появилось много времени на раздумья. Может быть, чересчур много, ибо я поняла одну вещь. Несмотря на все то, что за прошедшие две недели удалось узнать о Нике и его компании, чего-то все же не хватало, что-то было не так. Слишком банально. Разбился самолет Ника. Вакцина объявлена несовершенной, если не бесполезной. И пропали миллионы долларов.

Была ли авария подстроена и не загорает ли сейчас Ник в Бразилии, как предположил Сэм? Или же его самолет действительно разбился во время бури? А если так, то где все эти деньги, в том числе и мои двадцать пять тысяч долларов?

«Вы ему нравились, Карли», — сказала Линн. Что ж, он мне тоже нравился. Вот поэтому хочется верить, что есть другое объяснение.

Я миновала место аварии, из-за которой Кросс-Бронкс превратилась в дорогу с одной полосой движения. Перевернулся грузовик с прицепом. Чтобы освободить полосу, разломанные ящики с апельсинами и грейпфрутами передвинули на обочину. Кабина грузовика казалась неповрежденной. Похоже, с шофером все было в порядке.

Я повернула на дорогу в сторону Харлем Ривер. Торопилась домой. Хотелось еще раз просмотреть следующую субботнюю колонку в газете, прежде чем отправить ее по электронной почте в офис. Хотелось также позвонить отцу Линн и уверить его в том, что с ней все будет в порядке. И еще хотелось посмотреть, есть ни сообщения на автоответчике, в особенности от редактора «Уолл-стрит уикли».