Карманный рай

- Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.

- Это не займет много времени.

Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.

- Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.

- Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?

- Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.

- Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.

Она подняла свою сумочку и собралась уходить.

- Который час?

- Шесть утра.

Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

- Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.

Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.

- Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.

- Что значит - неладное?

- Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.

- У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?

- Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.

- Одного из них зовут Билл?

- Да, он говорил, что собирается покончить...

- Покончить с компанией?

- Да, но... нет... с собой...

- С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?

- Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...

- Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?

Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.

- Я купил это вчера вечером. На "Улице".

Она кивнула.

- Не пользуйтесь этим.

- Хорошо. Вы любите этих парней?

- Естественно.

- И они любят вас?

- Да.

Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.

- Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?

- Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза.

- Вы все ещё боитесь?

- Да, но теперь немного успокоилась.

- Это оттого, что вы поели.

Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.

- Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.

Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.

- Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.

- Дело не в этом, просто мне пора идти.

- Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?

Ее рука теребила перламутровую сумочку.

- Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.

- И все два дня не спит?

- Да... Ему плохо.

- Он чего-то боится?

Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.

- Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.

- Где он сейчас?

- Сейчас... в надежном месте.

- У себя?

- Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...

- Я спросил, где это.

- Я поняла.

- Вы знаете, где это?

- Да.

Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.

- Ну, что же, всего хорошего.

Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.

- Я вынуждена вам поверить. Так нужно.

- Вовсе нет.

- Вы ведете себя не так, как другие.

- Я совершенно такой же, как и все.

- Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.

- Вы собираетесь туда?

- Да.

- И разрешите мне пойти с вами?

- Да.

Мы вышли вместе.

- Когда вы видели его последний раз? - спросил я.

- Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.

- И он не собирался выходить?

- По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.

На улице она терпеливо дождалась, пока я открою машину, глаза её были подернуты легкой дымкой. Мне хотелось сказать что-то ласковое, чтобы её успокоить, но потом я понял, что в этом нет никакой нужды: к ней полностью вернулось самообладание.

- Ладно, - начал я. - Авеню...

- Это в той стороне... за автострадой.

- Номер помните?

- Нет, но я узнаю дом. Поверните направо.

Движение утром было очень редким по сравнению с тем, к которому я привык, и мы добрались быстро. Авеню Ветеранов оказалось узкой грязной улочкой, застроенной как семейными коттеджами, так и доходными домами.

- Мы почти приехали, - сказала Дона.

Я сбросил скорость до двадцати миль в час и ждал, когда она меня остановит. Воздух был липким и влажным. В Чикаго такую погоду называют дождем.

- Вот здесь, - объявила она.

Я притормозил и начал искать место поставить машину. Свободными были только красные зоны; если остановиться там, рискуешь дорого за это заплатить.

Что делать, - подумал я про себя. - Рискнем. Пожалуй, лучше иметь машину под рукой.

Я втиснулся на свободное место, ткнулся в бордюр, сдал немного назад, чтобы стать поточнее, и наконец остановился. Край тротуара был выкрашен в яркий красный цвет.

- Уф-ф...

Глава 4

Похоже, её страх наконец-то рассеялся: когда дверь лифта открылась на четвертом этаже, Дона со мной заговорила.

- Это квартира одной девушки. Из тех девиц, что занимаются только собой.

- И ещё Биллом?

- Нет. Биллом никто не занимается.

- Кроме вас.

- Кроме меня.

Я поднял руку, чтобы постучать в дверь с номером 418. Дона покачала головой.

- Не нужно, там открыто.

- Просто чтобы его предупредить.

- Зачем?

Я предоставил ей возможность повернуть ручку и толкнуть дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа. Китайская ширма отгораживала подобие маленькой прихожей от современно обставленной жилой комнаты. Кроме слабого дневного света, проникавшего сквозь тонкие занавески, освещения в комнате не было.

Спиной к окну в кресле без подлокотников сидел молодой человек. На нем были большие круглые темные очки, майка, заправленная в голубые джинсы, лицо покрывала щетина примерно недельной давности. Весь он был какой-то обрюзгший и сильно смахивал на покойника, хотя ещё продолжал дышать. Руки безвольно висели вдоль тела, длинные густые прямые волосы падали на плечи. Ему было около двадцати, но с тем же успехом можно было дать и сто.

В душном воздухе плавал резкий неприятный запах. Мебель и украшения в комнате выдавали жилище женщины.

Дона медленно подошла к креслу. Я остановился сзади. Парень никак не реагировал на наше появление, пока она не положила руку ему на плечо.

- Билл...

Он издал какой-то звук, который я не смог бы объяснить. Мне он напомнил крик отчаяния. Может быть, он пытался сказать "Привет!", но получилось не очень...

- Билл... Тебе все ещё плохо? - спросила Дона.

Мне показалось, он слегка качнул головой.

- Полиция, - раздалось неразборчивое бормотание.

- Нет, - возразила она. - Это не полицейский. Это друг. Ты можешь ему довериться.

Билл пробормотал ещё что-то и Дона обняла его за шею, явно пытаясь убедить уйти отсюда. Я спрашивал себя, как получилось, что он оказался здесь, и чего это ему стоило. Как уже объяснила Дона, существовала некая девица; возможно, у той была какая-то причина привести его сюда. Но могло оказаться, что это сделано исключительно ради удобства.