Месть черного паука

Горелов откровенно разглядывал женщину, пытаясь понять, что она за человек. Ему было известно о ней немного: домохозяйка, высшего образования не имеет, на официальных мероприятиях не бывает. Немного грузноватая пятидесятилетняя женщина, на воздухе бывает мало, чувствуется по цвету лица. Пытается за собой ухаживать, но не хватает умения, а посещать профессионального косметолога стесняется. Или Будякин денег не дает. Похоже, вообще держит её за прислугу, не более того.

А ей хочется быть привлекательной. Чего ради, если нигде не бывает? Другая бы давно рукой махнула. И красный халат - плащ тореадора. Что за коррида может быть в пустой квартире? Налицо явная, вопиющая сексуальная неудовлетворенность. Оно и понятно: зачем мужику старая, опротивевшая за тридцать лет баба, когда он шутя может завести себе хоть десять молодых. И он ей не просто пренебрегает, а пренебрегает демонстративно. Подвернется случай, и в отместку она его сдаст с потрохами, за грош продаст и глазом не моргнет.

- Стоит ли так переживать? - спросил участливо. - Ничего ведь страшного не случилось.

Она пожала плечами, очевидно, таким образом выразив свое несогласие, а, может, безразличие, и стала разливать кофе. Спросила:

- Вам печенья или конфет?

- Лучше бутерброд какой-нибудь, - нахально попросил Горелов и похвалил: - Кофе у вас божественный получается. Моя почему-то так не может. Халат на вас красивый. За границей, наверное, покупали.

Женщин надо хвалить, говорить им комплименты, и все будет просто замечательно.

- Нет, что вы, я не езжу за границу.

Она украдкой глянула на свое отражение в полированной дверце шкафа. Горелов улыбнулся. Все нормально, теперь надо ненавязчиво взять в свои руки нить разговора и аккуратно тянуть на себя.

Когда кофе был допит, Горелов в точности мог представить картину происходившего здесь этой ночью. Серафим выглядел абсолютным дерьмом. Ничего странного, просто был самим собой. А женщина только кажется такой забитой. Похоже, не отказывает себе в удовольствии представить мужа в истинном свете.

В прихожей Будякин прощался с милиционерами. Горелов поднялся, взял чистую чашку и слил из кофейника остатки кофе, для Будякина. Улыбнулся женщине:

- Шли бы вы спать. Чего зря мучаться? Завтра, небось, рано вставать.

- А вам что, не надо? - возразила.

- Мне за это деньги платят, такая работа.

- Мне тоже, - усмехнулась она, но глаза оставались серьезны, и пояснила: - Профессия - жена. Оплата сдельно-премиальная.

Больше всего Горелова волновало, а не ляпнул ли чего лишнего Будякин телевизионщикам, какую-нибудь глупость? Но тот божился, что ограничился одной фразой, мол, завтра все разъяснится и будет устроена пресс-конференция.

Само по себе ночное происшествие могло пойти на пользу, если правильно подать его через средства массовой информации. У нас ведь за одного битого двух небитых дают. Так что представив Будякина жертвой провокации, можно не только лишний раз привлечь к персоне кандидата внимание избирателей, но и вызвать у них сочувствие.

Усевшись в кабинете, Будякин и Горелов быстро определили линию поведения и соответственно интерпретировали ночной скандал со стрельбой. Горелов быстренько накидал черновой текст заявления для печати, он же текст для листовки. Начиналось заявление так:

В наше время стрельбой никого не удивишь, но эти выстрелы всколыхнули весь город. Совершена чудовищная по своему цинизму провокация. Кто-то пытается запугать кандидата в депутаты Серафима Будякина, а в его лице всех честных граждан.

Дальше шли призывы сплотиться, дать отпор мафии, обличалось бессилие властей и заканчивалось все вполне логичным призывом отдать голоса за подлинно народного представителя, бескомпромиссного борца с беспределом всех мастей. Подробности "циничной провокации" деликатно опускались. Граждане могли сами пофантазировать на эту тему, пугаться и негодовать. Текст ещё должен был подработать один из сотрудников "Быро социальных технологий", а затем готовое заявление следовало растиражировать.

Будякин также представил свою версию ночного происшествия. Получалось, что в окно кто-то пытался влезть, вот жена и пальнула сдуру. Если бы милиция была порасторопней, этого незваного гостя удалось бы захватить. "Что ж ты мне-то мозги пудришь?" - подумал Горелов, но вслух ничего такого не сказал.

- А давай напишем, что это мне в окно стреляли, убить хотели? - вдруг предложил Будякин. - Покушение на кандидата. Отличный ход. А то у нас в заявлении ни то, ни се. Как-то все слишком обтекаемо, жидковато как-то.

- Это мы с липовым покушением жидко обделаться можем, - возразил Горелов. - Врать - пожалуйста, завираться нельзя. Я не стал уж вас выспрашивать, о чем вы с милицейскими полковниками беседовали, но они предпочтут лучше вас в это жидкое мордой ткнуть, чем свой мундир испачкать. Не забывайте, что общественность потребует от них найти и наказать стрелка. А где они его возьмут? Давайте-ка лучше подумаем, какие ещё провокации может устроить Черный Паук. Хорошая кампания по запугиванию пойдет вам только на пользу.

- Что-то я не совсем понимаю, - поморщился Будякин.

- Это от бессонной ночи, - нахальным тоном объяснил Горелов. - Я хочу сказать, что ребятам Старкова давно пора прекратить дразнить пауков. Пусть они организуют на вас настоящее покушение, бомбу в машину подложат, что ли. В общем, мысль понятна?

- Мысль понятна, - кивнул Будякин, - мне башку оторвет, а избиратели со слезами пойдут за гробом?

- Где-нибудь, возможно за городом, производится взрыв. Машина съезжает в кювет, воронка дымится. Короче, имитируется покушение. Пострадавших нет, милиция никого не находит. Все говорят только о вас. - Принялся объяснять Горелов. - Прием старый, все им пользуются. Потом можно совершить погром в вашем избирательном штабе. Не у меня в "Бюро", а в официальном, в Доме политпросвещения. Разбить пару стульев, телефон и ксерокс, порвать плакаты, украсть книгу с рабочими записями, дать кому-нибудь в морду. И свалить все это на недругов.

- Ладно, - согласился Будякина, - потом обсудим на свежую голову. Я имею в виду, погром обсудим, а не покушение, пусть даже и фальшивое. Знаешь, всякие накладки случаются, вдруг да ненароком переборщат ребята с динамитом.

На этом ночные события исчерпали себя, и появившийся кстати Старков снова должен был везти Горелова, только в обратном направлении. Правда, он успешно уклонился от этой обязанности, отправив на джипе одного из своих бойцов. Горелов всю дорогу дремал и ничуть не горевал, что не с кем поговорить в пути.

Будякин так больше и не заснул, видать, стресс оказался слишком сильным. Зато потом весь день ходил сонный и плохо соображал. Между тем ночная нервотрепка естественным образом переросла в утреннюю и плавно перешла в дневную. Ему пришлось поехать в свой предвыборный штаб, чтоб лично сориентировать работников и помощников, принять сочувствие и посидеть у телефона, на всякий случай. Так ему порекомендовал Горелов. И вовсе не потому, что в трудную минуту надо быть с народом или так называемыми соратниками, а просто следует ожидать многочисленные телефонные звонки от журналистов, политиков и властей.

Действительно, прямо с утра в штаб принялись названивать представители средств массовой информации. Одним вместо ответов на вопросы зачитывали по бумажке текст заявления, другим кое-что добавляли с другой бумажки, а особо доверенные получали доступ к самому Серафиму Будякину. Он давал короткое телефонное интервью. Потом и телевизионщики начали подъезжать на пару слов для вечерних новостей. В первую очередь их вели к окну и показывали сидящего на наружном стекле пластмассового паука. Поскольку рамы уже месяц как заклеены на зиму, совершенно очевидно, паука подсадили с улицы. Еще одна провокация недоброжелателей, стремление оказать давление и запугать сторонников Будякина.

Неожиданно много оказалось звонков от сочувствующих избирателей. Будякин ушам своим не верил, но дежурный по штабу фиксировал все звонки и заносил суть сообщений в специальный журнал. Так что Серафим перестал жалеть о деньгах, которые отдавал Горелову с его "Бюро". Социальные технологии и в самом деле подействовали - избиратели не просто поверили Будякину, они его начинали любить. И это было чистой правдой.