Волк насторожился

– Логично. Что там? – Он бесшумно развернулся к двери, в руке появилась «гюрза» – крутая восемнадцатизарядная игрушка, пришедшая на смену ветерану «стечкину».

Вошел дядя Миша, передернул плечами:

– Ребята, пора отрываться. Эти скоты рыскают по городу, ищут нас. Пока еще Ташка найдет авторитетного человека, да и нечего нам тут больше делать…

Следом появилась Лара, завистливо оглядела чертовски изящный пистолет с силуэтом разинувшей пасть змеи на затворе:

– А мне что, ствол не полагается?

– Тебе полагалась бы порка, – сказал Валентин. – Увы, придется отложить.

Дядя Миша уже привычно полез за руль. Данил сел рядом, показал на карте:

– Сюда…

Из города, казалось, выбрались без приключений. Обогнали караван из десятка КамАЗов.

– Ну, осталась развилка, – сказал дядя Миша. – Если проскочим, начинается большак. В конце-то концов они и на нахаловском выезде торчать могут…

– Накаркал, – сказал Данил. – Не торчат они на нахаловском…

На обочине желтел потрепанный «уазик», а рядом красовался БМВ. Сержант Колька в компании с другим обмундированным кинулись наперерез, делая угрожающие жесты.

– Не останавливаться, – сказал Данил сквозь зубы.

Корявый приударил по газам. Пролетев с километр, сообщил:

– Висят, суки…

Данил опустил стекло, высунулся в окно. Сзади с нехорошей быстротой надвигалась битая, но все еще проворная таратайка. Ну конечно, смекнули, что их примитивно надули насчет полковника, а если даже и нет, тайга все спишет… По сторонам дороги давно уже тянулась густеющая с каждой верстой чащоба, сосны придвинулись вплотную к асфальту.

БМВ приотстал, какое-то время держал дистанцию – видимо, выжидали, пока начнутся совсем уж глухие места. Потом резко прибавили ходу. Устраивать с ними гонки не было смысла – «уазик» по ровному месту не уйдет. Хорошо еще, «лунохода» не видно – не рискнули ввязываться в столь туманное дело…

– Сделали бы вы его, сударь мой, – сказал Данил, оборачиваясь к Валентину.

– Точно, делай, – подтвердил дядя Миша. – Догонят ведь, козлы.

– А мы не получим дополнительных хлопот на свою голову? – спокойно спросил Валентин. – Нравы вашей провинции для меня сплошная загадка, сибирские особенно.

– Никаких тебе хлопот, – заверил Корявый. – Дальше пойдут деревушки без особой власти, и никаких тебе раций, а там и деревни кончатся… Медведь-прокурор, и весь базар.

Валентин, отстранив Лару и заставив ее пересесть поближе к кабине, распахнул заднюю дверцу. Одна половинка осталась на крюке, вторая болталась свободно. Белобрысый, упираясь правой ногой в закрытую половинку, хладнокровно поднял автомат, выжидая подходящего момента. Кажется, там кое-что увидели – БМВ вильнул, но потом опять пристроился в хвост. Вполне возможно, провинциальные мафиози подумали, что их просто пугают безобидной игрушкой, в последнее время в Сибирь хлынул поток западных детских забав – точных копий разных экзотических стволов из легчайшей пластмассы, но выполненных неотличимо от оригинала с заграничным старанием…

Очередь прозвучала так, словно кто-то лениво провел пустой бутылкой по штакетнику, серия глухих хлопков – пок-пок-пок… БМВ рыскнул, будто налетев на невидимую стеклянную стену, а в следующий миг уже летел на обочину, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вмазался в сосну, сверкнули в солнечных лучах брызнувшие осколки стекла. Дорога была прямая, и Данил вскоре увидел взмывший вдали огненный клубок…

– Прекрасное начало, – хмуро сказал он. – Впрочем, что было делать, шины на такой скорости…

– Шины? – поднял брови Валентин, успевший захлопнуть дверцу. – Я бил на поражение. Вы же сами сказали, что дальше начинается территория без властей и законов. Надежнее было обрубить хвост именно так.

– Прыткий паренек… – проворчал под нос дядя Миша.

Глава тринадцатая

Золото спит без кошмаров

Описывать дальнейшее подробно было бы скучновато – дорога тянулась унылая, как песня табунщика. Данил сменил за рулем Корявого – теперь все равно, кому вести, никто из них по этим местам не ездил. Порой асфальт сменялся немощеными трактами, сопки то подступали вплотную к дороге, то отпрыгивали подальше. С каждым часом тайга становилась гуще, а к девяти вечера, когда асфальт кончился бесповоротно, вокруг уже почти сплошной стеной вздымались приличной высоты гряды и гребни, именуемые здесь «горами», сплошь заросшие темно-зеленым лесом. Начиналось обещанное безлюдье. Подальше, к юго-востоку, лежало Монгольское Алатау, горная страна (это ведь только столичный житель уверен, будто Монголия – сплошная пустыня, а на самом деле запад Монголии своей горной тайгой ничуть не отличается от Сибири). А если взять к юго-западу – километров через сто по тайге проходит чисто умозрительной линией китайская граница. Кое-где разбросаны чисто символические погранзаставы с той и с другой стороны, но никакого проку в них нет, очень уж грандиозны размахом необитаемые места, где потерявшегося человека не отыщет и дивизия, где редкий охотник, потайной старатель или ломщик жадеита теряется, словно бусинка в аравийской пустыне. Даже гражданская война обошла эти места стороной – разве что особенно упрямые беляки, как и в Якутии, продержались года до сорокового, но нападениями населенные места не тревожили, очень уж долгие концы пришлось бы отмахивать. По этой же причине на них махнула рукой советская власть – как и на вовсе уж затерянные в чащобе раскольничьи скиты. Контрабандных тропок здесь нет – овчинка не стоит выделки, все пришлось бы волочь на себе, даже если пустить караван неприхотливых монгольских лошадок, не окупятся такие труды… Контрабандисты предпочитают более цивилизованные места, где есть железные дороги и многолюдье, а таможенники ничуть не уступают коллегам из более приближенных Европе мест по части изящного и непринужденного принятия «благодарности». Пора одиночек, крадущихся темной ночью через тайгу с тюком чесучи и флаконом кокаина, давно минула…

Никаких постов до сих пор не попадалось – собственно, они огибали по широкой дуге вычисленную с большим запасом «сферу жизненных интересов Логуна». Но потом стали понемногу приближаться к ней, заходя с северо-востока.

Ехалось скучно. Всякая охота к разговорам пропадает в таком рейсе через полчаса-час. Лара сначала металась от окна к окну, наслаждаясь экзотикой, но и это занятие ей надоело очень быстро. Валентин сидел как статуя, временами словно бы дремал. Данилу он очень не нравился, но делать было нечего, напарников сплошь и рядом не выбирают… Судя по косым взглядам дяди Миши, чувства командира он разделял полностью. Но русифицированный литовец если и чуял некую настороженность в окружающем воздухе, не подавал виду. Спокойный, уверенный в себе профессионал – вот этого Данил не мог не оценить.

– Автомат прикрой чем-нибудь, – сказал он, не оборачиваясь. – Впереди кто-то топает. Деревня близко, подбросим, а заодно и поговорим…

Таежная стежка давно сузилась до ширины одной-единственной машины, так что, появись встречная, разъехаться было бы трудновато. Валентин прикрыл автомат курткой. Старуха, рассмотрел Данил. «Уазик» катил не быстрее велосипеда.

– Ты, главное, смотри, чтоб не рявкнула, – хмыкнул дядя Миша. – Ходят байки, попадаются тут… минотавры. Идет себе баба по обочине, оглянется – а вместо лица медвежья морда…

– Шутите? – потянулась Лара.

– А черт его знает, – серьезно сказал Корявый. – В таких местах все бывает, это тебе не город. Чингиз семьсот лет пролежал, а про снежных людей я с детства слышал, только их тут зовут не снежными, а лесными хозяевами или соседями…

Бабка оказалась без всякой медвежьей морды – да и не такая уж старуха, лет шестидесяти. В машину она залезла, не чинясь. Данил еще обдумывал, как бы поестественнее с ней заговорить, не подделываясь под пресловутый народный говор (это одни столичные кинорежиссеры верят, будто сибиряки через каждое слово повторяют «чаво» и «однако»), но дядя Миша опередил: