Все леди делают это

— А ты?

— Сказал, что хорошие.

— А если дознаватель копнет поглубже?

— Ему не у кого выяснить правду. Мы почти ни с кем не общались. Я жил сам по себе, Рита — сама по себе. Я много ездил по стране, потом по миру, а она оставалась в Москве. Отдыхали тоже врозь.

— Это говорит о многом.

— Немало супружеских пар отдыхают раздельно и живут формальным браком.

— Вот именно — формальным. — Она подчеркнула последнее слово.

— Но из-за этого не убивают.

— Да, с точки зрения нормального человека. А когда у следственных органов нет других подозреваемых, любой негатив в семье они готовы признать за мотив.

— Проще развестись. Об этом я и сказал следователю.

— А он придумает еще что-нибудь, например, ты не хотел делить квартиру.

— На мой взгляд, это абсурд.

— На мой — тоже. Но не для органов. Какая у вас квартира?

— Обычная. Двухкомнатная, сорок метров.

— Чья?

— Раньше мы там жили с мамой. Когда я женился, мы с Ритой поселились в моей комнате. Потом мама умерла.

— Следовательно, можно приплести такой мотив: ты не хотел делить с женой квартиру, заработанную твоей матерью.

— Дикость!

— Это с точки зрения человека нашего круга и образа мышления. Ментовские же знают, что убивают и ради меньшей выгоды, чем двухкомнатная квартира.

Представь, что вы бы развелись. После размена Рита получила бы однокомнатную квартиру, а ты — комнату в коммуналке. Любой порядочный мужик поступил бы именно так — отдал бывшей жене лучшее, себе оставил поменьше. К тому же ты зарабатываешь несоизмеримо больше ее, можешь потом с доплатой приобрести отдельную квартиру. А вот теперь представь кривую логику следователя. Ты, преуспевающий журналист, к тому же родившийся в этой квартире и считающий ее своей собственностью, вдруг оказываешься в коммуналке…

— Алла, неужели ты думаешь…

— Нет, Сержик, я так не думаю, — мягко сказала она. — Я всего лишь обозначила ход мыслей дознавателя. Не сомневаюсь, что он будет муссировать эту версию за неимением других.

Сергей отвернулся. Разговор ему был неприятен.

— Не сердись. — Алла развернула его к себе и посмотрела в глаза. — Я же говорю не для того, чтобы сделать больно. Ты должен быть готов к тому, что нервы тебе потреплют изрядно, будут провоцировать идиотскими предположениями и оскорбительными намеками. Тебя будет трясти от возмущения и бессильного гнева, а следаку только этого и надо — ты потеряешь контроль над собой, а он ухватится за любое слово, сказанное тобой в аффекте, и начнет давить еще больше. Провокация — типичная тактика дознавателей, не имеющих доказательств.

— Я понимаю…

— А что — у Риты не было своего жилья?

— Нет, она сирота, родители погибли, когда ей было девять лет. Рита часто рассказывала о своем тяжелом детстве. Ее отец был летчиком-испытателем, разбился во время испытаний новой модели самолета, после его смерти Рите выплачивали большую пенсию. Видимо, на эти деньги польстилась тетка. Все ее детство прошло с ощущением, что она — обуза. Тетка не уставала повторять — мол, за что ей такой крест, муж бросил, двое своих детей, да еще и племянница.

— Да уж, досталось Ритуле…

— Тетку она ненавидела, даже не пошла на похороны, когда двоюродные сестры сообщили, что та умерла.

— А ее мать?

— Покончила с собой в тот же день, когда разбился Ритин отец.

— Человек, переживший драматические события и трудное детство, имеет право, чтобы к нему относились не так, как к другим.

— Потому я не смел бросить Риту Это же предательство. Как я мог ударить ее по самому больному? Она поверила мне, привязалась всей душой, и вдруг бы я сказал: „Все, ты мне больше не нужна…“ Даже бродячую собаку, которую ты обогрел, нельзя выгнать на улицу только потому, что она тебе надоела. А уж человека, тем более слабую женщину, — и подавно. Поэтому меня возмутили бестактные вопросы следователя и его грязные намеки.

„Если бы ты только знал, мой дорогой, что тебе предстоит“, — печально подумала Алла и решила, что костьми ляжет, но как можно скорее вытащит его из этой передряги. Риту жалко, ужасно жалко, но ведь ей уже не поможешь… А Сергей не заслужил, чтобы его мордовали на допросах ни за что ни про что.

— Сереж, а может быть, Рита все же покончила с собой?

— Не знаю…

— Мне кажется, что человек, переживший в детстве такую тяжелую драму, более склонен к самоубийству, чем другие.

— Ты хочешь сказать, что я невольный виновник ее смерти?

В его глазах она увидела такую боль, что не выдержала и отвернулась.

— Наверное, так и есть… — Сергей, опустив голову, говорил еле слышно. — Все эти годы Рита надеялась, что я буду относиться к ней с большей теплотой. Но я не мог себя пересилить… — Некоторое время он молчал, а потом решился на признание:

— Мне было трудно с ней. Я убеждал себя, что она хорошая жена, верная и преданная, но, когда смотрел на нее, сразу вспоминал студенческие годы, тебя… Один случай врезался мне в память. Закончился наш концерт, Рита стояла в углу, я уже хотел было спуститься со сцены и подойти к ней, и вдруг в зал входишь ты, и головы всех зрителей в партере поворачиваются в твою сторону, как подсолнухи к солнцу. Ты была без букета, даже на концерт не пришла… Этот случай символичен: Рита, образно говоря, всю жизнь подносила мне розы, а ты привыкла, чтобы розы дарили тебе. А я не мог себе простить, что проявил слабость… Когда ты сказала, что нам лучше расстаться, я убедил себя, что артисту нужна такая жена, как Рита, а не королева, у которой сотни обожателей. А потом понял, что обманулся, предпочел дешевую подделку и потому потерял шанс завоевать королеву… Одно время я Риту даже видеть не хотел, три года работал корреспондентом в Иркутске, потом без конца мотался по командировкам, лишь бы поменьше бывать дома. Жена смотрела на меня несчастными глазами, а мне было стыдно — зачем же я ее обманул, использовал как средство, ведь она живой и страдающий человек…

— Сереж, напрасно ты мучаешься виной. Ведь Рита знала, как ты ко мне относишься, когда выходила за тебя замуж.

— Знала, конечно. Ей все уши прожужжали, что ты, если захочешь, расстроишь нашу свадьбу, и даже если мы с ней поженимся, стоит тебе только пальцем поманить, как я брошу ее и побегу за тобой. Да и я, честно говоря, был не самым веселым человеком на собственной свадьбе. Мама даже сказала: „Сыночек, зачем же ты женишься, раз не любишь Риту? Женщина может выйти замуж без любви, ради того чтобы иметь семью, детей или по расчету, но тебе-то зачем это нужно? Тебе всего двадцать, вся жизнь впереди, найдешь свою половину и женись“. Но ведь этот разговор состоялся на свадьбе. Не мог же я сказать: „Знаете, гости дорогие, я передумал, потому что не люблю свою будущую жену“. Раз уж решил, нужно идти до конца.

„Господи, кому нужны такие жертвы! Как часто мы делаем глупости по никому не понятной причине… И другим невдомек, зачем мы творим глупости, да и сами себя не понимаем…“

— Ладно, мой дорогой, уже пять утра. Давай хоть часок-другой поспим. На завтра у меня планов громадье.

Она почти силой заставила его лечь, устроилась рядом и положила голову ему на плечо.

— Я даже не мечтал, что когда-нибудь ты будешь лежать на моем плече… — прошептал он, поворачиваясь к ней и чуть касаясь губами виска.

— Я тоже, — так же тихо ответила она и, немного помолчав, добавила:

— Мне очень жаль Риту, но, к чему лукавить, если бы ты на ней не женился, мы с тобой, разбежавшись на некоторое время, потом снова были бы вместе. А мне очень этого хотелось, честно, но ты уже был женат…

Сергей приподнялся, обхватил ее лицо ладонями и заглянул в глаза. Уже рассвело, в комнате было светло, и Алла видела радость в его глазах, еще недавно печальных.

— Это правда? — Ему хотелось еще раз услышать подтверждение.

— Правда. — Она чуть усмехнулась и добавила в привычной дурашливой манере:

— Однако это не означает, что я убила твою жену.