Ищу комиссара

— Да.

— Кто проверял? Нуждин?

— Проверял Редозубов, — сказал Чиладзе. Ветров посмотрел на него. — Стажер уголовного розыска, — пояснил заместитель по оперативной работе. — Классный автомобильный специалист. До службы работал шофером, потом контрольным механиком… да вы его видели, Новомир Борисович, когда осенью были у нас, он только поступил тогда…

— Ах, да-да! — вспомнил Ветров. — Ну, как он?

— После Нового года отправим на курсы, — сказал Волохин.

— Так-так… значит, есть уверенность, что Фаликов действительно видел резервный автомобиль?

— Да, — подтвердил начальник РОВД. — Мало того. Между восемнадцатым и девятнадцатым километрами Фаликов оставил воз хлыстов — у него двухкомплектный поезд— и до гаража добирался с одним. Вот он показывает: «…с уменьшением нагрузки стуки в двигателе прекратились, и можно было ехать…» От этого воза мы и плясали, когда устанавливали место, где встретился резервный автомобиль. — Волохин захлопнул папку и закурил. Затем встал и подошел к карте района. — Вот здесь, — указал он пальцем, — Фаликов оставил воз.

Ветров тоже встал и подошел к карте.

— Тогда что же получается? — сказал он. — Меха находятся в площади лесоразработок? Вот в этом мешке?

— Да, — твердо ответил Волохин. — В этих пределах.

Ветров обернулся к подполковнику.

— Да, — сказал тот. — Владимир Афанасьевич изложил нашу общую точку зрения.

— Так-так… — пробормотал Ветров, разглядывая карту. — Собственно говоря, ничего не говоря, все это есть не что иное, как совершенно буквальное… Какова площадь именно… вот этого мешка? — Площадь, на которую он указывал, действительно напоминала очертаниями мешок.

— Общая площадь лесов более ста двадцати тысяч гектаров, — ответил Волохин, считая не на квадратные километры, а так, как принято считать в леспромхозах. — Однако нас интересует не вся площадь, а только эксплуатационная, куда мог добраться автомобиль ГАЗ-66. Это составит около сорока трех тысяч гектаров…

— Так-так… — вновь пробормотал Ветров. — Пятачок… У тебя пятачок, у меня пятачок, сложим их в одну монету, купим общую конфету…

— Но и здесь, — продолжал начальник РОВД, — нас интересуют в первую очередь действующие лесосеки, верхние склады вахтовых летних заготовок, участки, где ведется подсочка… то есть площади, непосредственно примыкающие к зимним дорогам: к магистрали, веткам, усам. Сложность состоит в следующем. Эксплуатационная площадь не представляет собой мешка с выходом лишь в поселок. На северо-востоке она почти вплотную приближается к газотрассе, вдоль которой идет весьма оживленный грузовой зимник, а на западе граничит с площадью Нюриньского леспромхоза. Вот здесь, — указал он, — пересекаются даже магистрали.

Отработку, полагаю, необходимо начать одновременно с трех точек: от газотрассы, от пересечения магистралей и из поселка…

Ветров согласно кивал, по-прежнему вглядываясь в карту, но едва начальник РОВД произнес слово «отработка», насторожился. Собственно, теперь уже было совершенно ясно, к чему подводил Волохин. Между тем, начальник УУР предупредил строго-настрого: ни под каким видом не трогать и не рассчитывать на сотрудников смежных горрайорганов, у тех и самих под Новый год дел по горло: отчеты, последние усилия по нераскрытым преступлениям, последние подчистки… Этого не мог не понимать и Волохин, потому и не завел сразу по приезде Ветрова разговора о помощи. Не завел, быть может, еще и потому, что надеялся поймать за ночь беглецов: тогда бы помощи не потребовалось.

— Кто-нибудь работает сейчас в кварталах лесозаготовок? — спросил Ветров.

— Работают Довлетшин и Костик с двумя группами, — ответил Волохин. — Но, полагаю, этого явно недостаточно.

— Еще одна группа работает в Малой Кунде, — неожиданно подал голос младший лейтенант, до сих пор не проронивший ни слова и лишь заволакивающий по обыкновению кабинет табачным дымом. — Вот где квадратики на карте, Новомир Борисович…

Волохин резко обернулся к штабисту.

— Да что вы уцепились за эту Кунду! — не в силах сдержать раздражения, пророкотал он густым басом. — Что вам дались эти «квадратики»? Никакой группы там нет! Там находятся замполит и стажер! И не работают, а сидят без дела! — Он повернулся опять к Ветрову и твердо закончил — Для отработки площади нам нужны пятьдесят человек. Вопрос состоит в том, где их взять.

Ветров вздохнул, бросил последний взгляд на карту и, сев снова за стол, громко застучал костяшками пальцев по блестящей поверхности.

— Вот когда была возможность — сказал он, — полковник предлагал тебе помощь. Ты же, ничтоже сумняшеся, отказался. Конечно, мы и сами виноваты в некоторой степени. Надо было в демократию не играть и этих вопросов с тобой не обсуждать, а вмешаться без разговоров.

— Но вы же знаете, товарищ майор, — перешел на официальный тон начальник РОВД, — тогда была другая обстановка. Я бы и сейчас не просил помощи, отработал бы площадь своими силами, но люди работают по побегу, нет ни одного свободного человека…

— Если бы не побег… — поддержал начальника Чиладзе.

— Если бы у бабушки кое-что было, — грубо прервал Ветров, — то она была бы дедушкой! Короче: что вы предлагаете? Реально!

— Просить полковника…

— Об этом не может быть и речи! — вновь прервал Ветров. — У нас не один ваш район! И даже не один округ! — повернулся он к подполковнику. — Нам отчитываться за всю область! Вы своим побегом и этой кражей и так потянули на: вниз!..

Наступило молчание. Волохин подошел к окну и, покопавшись, с трудом распахнул примерзшую форточку. Морозный воздух, выталкивая дым, хлынул в кабинет.

— Все это верно, — медленно произнес, наконец, Супонин, вышагивая из угла, где стоял сейф, к противоположной стене, на которой висела карта, и обратно. — Однако… ничего другого не остается. Теперь, когда мы убеждены в том, что меха находятся здесь, — задержавшись на секунду у карты, он обвел сложенными очками контур «мешка», — было бы недопустимым, на мой взгляд, сидеть и обсуждать вопрос, можно ли просить людей у полковника. Какими бы соображениями мы при этом ни прикрывались. В конечном итоге не столь уж и важно, раскрыта ли кража тридцать первого декабря или спустя несколько часов первого января…

— В конечном итоге, Юрий Эдуардович, — язвительно заметил Ветров, — все мы придем к коммунизму. Тогда мы все снимем погоны и, вместо того чтобы искать этих лисиц, будем их разводить. Но пока с нас спрашивают состояние преступности и процент раскрываемости за истекший год, и давайте отсюда будем и исходить! Извините, Юрий Эдуардович, но ваша позиция как заместителя начальника окружного управления мне непонятна!

Супонин вздохнул.

— Что ж, — сказал он, — постараюсь вам разъяснить. Я десять лет был начальником райотдела, знаю, какая штурмовщина предпринимается порой под Новый год, чтобы хоть на долю процента повысить раскрываемость, каюсь— и сам организовывал такую штурмовщину. Хоть и знаем, что перед смертью не надышишься, а все еще пытаемся надышаться. Хоть и знаем, что это не выход из положения, а все еще пытаемся выйти именно таким путем. Сейчас, быть может, не время и не место углубляться в эту проблему, но результат такого подхода к делу в нашей нынешней обстановке может завести нас слишком далеко! Прекратить работу по побегу мы не можем ни на минуту. Отложить отработку площади, будучи убежденными в том, что это необходимо, мы также не имеем права. Следовательно, мы обязаны изложить наше мнение руководству и просить разрешения взять необходимое количество людей из соседних органов. Я думаю, пошлем телефонограмму.

— Я под этой телефонограммой подписи не поставлю, — предупредил Ветров. — Более того, я сейчас же позвоню полковнику и изложу ему свое личное мнение.

— Что ж, — сказал Супонин, — подпишем я и Волохин.

— А если подпишешь ты, — повернулся Ветров к Волохину, — это может быть твоя последняя подпись в качестве начальника отдела.

Волохин тяжко вздохнул.

— Чисто практически дело обстоит так, — сказал Супонин. — Я ночью разговаривал с Картаевым, он дает десять человек… Еще десять… пятнадцать наскребем сами. В засадах и на постах придется оставить не более чем по два человека. Обстоятельства вынуждают.