Медвежий угол

Но к вечеру Горюнов сумел придумать несколько ловких маневров и вырваться из стен родного Главка, чтобы проводить мушкетеров в Москву. Их самолет улетал в десять вечера.

- Может останетесь на пару дней, я вас всему нашему горотделу покажу, народ должен знать своих героев.

- Саша, ты же знаешь, мы своему клиенту ни разу не перезвонили, хотя обещали информировать каждый день. Надо лететь. - Потемкин старался убедить в необходимости скорейшего отъезда не столько капитана, сколько своих колеблющихся друзей. Им тоже не хотелось так быстро покидать город, который стал ареной настоящего сражения. Сражения, из которого мушкетеры вышли победителями.

- Я тебе обещаю, мы обязательно приедем через месяц, может чуть больше, - неожиданно заявил Новиков. Хитрый крымчанин уже успел прокрутить в голове все варианты и пришел к одному ему понятному выводу.

- Ну тогда ладно. - Капитан поднял свою рюмку. - Мужики, я давно служу в милиции, но работать с ребятами вроде вас не приходилось. Слава Богу, что мы познакомились: теперь я знаю, у кого поучиться настоящей самоотверженности, изобретательности, дружбе и умению находить выход из любого тупика. Я знаю, - Капитан вспомнил Верку из бухгалтерии, - кого поставить в пример своим детям, которых собираюсь родить целую кучу. Спасибо вам, спасибо за все.

Выпили стоя. Обниматься продолжали до самой посадки. Пользуясь служебным удостоверением, Горюнов проводил их прямо к самолету, и стоял у взлетной полосы до тех пор, пока могучий Ил не стал маленькой точке на темном небосводе.

- Вот это люди! - Восхищение было абсолютно искренним.

Капитан отправился обратно к служебной машине.

- Пора, мне еще Звонарева, суку, раскалывать надо.

Как только самолет оторвался от земли, и светящееся табло разрешило отстегнуть ремни безопасности, Константин Потемкин понял, что впервые за эти дни может по-настоящему расслабиться.

- Ну что, мушкетеры, домой?

- Домой, - хором ответили друзья.

- Один за всех и все за одного, - добавил Сергей и сорвал бурные, продолжительные аплодисменты.

***

- Мы проиграли. - Эти два слова сказал Виктор Смолов боссу и ничего не добавил.

Высокого человека поразило, что он позвонил еще до назначенного времени. Хотя ничего удивительного: Президент мог на пару минуть ускорить график.

Сотня вопросов одновременно одолевала старика.

- Что случилось? Почему мы проиграли? Знают ли органы обо мне? Что теперь будет? - и так далее.

Жизнь сама расставила коэффициенты. Он сделал ставку и проиграл. Слишком крупную ставку. Оставалось лишь безропотно ждать, когда его придут арестовывать ребята из ФСБ. Скоро ли? Скорее всего да.

Старик закрыл кабинет изнутри и сел в любимое кресло.

- Может быть последний раз в нем сижу, а за все эти годы так привык.

Он прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чем. Как ни странно, это получилось. Вопросы, казавшиеся пять минут назад жизненноважными, теперь отпали сами собой. Он вспомнил маленькое село в Полтавской области. Там мама называла его Юрасиком и всегда готовила очень вкусный яблочный пирог.

Вся окрестная послевоенная шантрапа совершала набеги на колхозные яблочные сады. Юрасик был первым из налетчиков. Книги Гайдара про Тимура и его славную команду не впечатлили мальчишку, который мечтал о лаврах пиратов и разбойников.

А потом мама умерла, и жизнь устремилась в иное русло, набирала обороты, превращалась в подобие поезда, пассажиром которого он не был по праву рождения. Впрыгнул на ходу и должен был крепко держаться за поручни, чтобы ветер не сбросил на обочину, или другие пассажиры не столкнули. Много их было, других пассажиров.

Жизнь шла, а Юрасик продолжал держаться за поручни, не взирая на то, что уже мог отдыхать на любой промежуточной станции.

Его манило движение, скорость и чувство гордости. Как ему хотелось сказать:

- Мама, смотри, я не подвел, я все еще мчусь на поезде, о котором мог только мечтать.

Старик грустно вздохнул. Теперь его поезд ушел. Он совершил роковую ошибку, решив покрутить жизнью в свое удовольствие. Она отплатила той же монетой, не задумываясь и не сомневаясь. Старик сам всегда действовал именно так, мог ли он укорять судьбу?

Звонок внутреннего телефона прервал размышления:

- Юрий Андреевич, к вам тут посетители, говорят из ФСБ, примите?

- Спросите, они могут немного подождать?

Секретарша повторила вопрос шефа посетителям.

- Пять минут подождут.

- Хорошо, Ирина Васильевна, пусть ждут.

Старик понял все. Они могли взломать дверь, но делать этого не стали. Даже не подергали. Представились секретарше и попросили доложить о своем приходе.

- Из уважения к должности и былым заслугам?

- Вот уж нет. Тот, кто отдавал им приказ, точно знал, что делает.

- Другой на его месте мог еще сомневаться, но не высокий человек. Слишком долго он ходил по коридорам власти, чтобы сомневаться в ее намеках.

- Знаем-знаем, - погрозил он запертой двери, - уроки Берии изучал по архивам, а вот Андроповщину испытал на своей шкуре. Намерения, как говорится, ясны, дело за малым.

Старик встал из любимого кресла и подошел к сейфу.

- Интересно, тот, кто вселится в кабинет после меня, все переделает или оставит как есть?

Старик открыл сейф. Несколько пачек с зелеными купюрами, папки с бумагами, которые хранят многие секреты.

- Сжечь, - мелькнула мысль.

- Зачем? Пусть тайное станет явным, так всегда бывает.

В дальнем углу сейфа ютился синий мешочек, обтрепавшийся от времени, но все еще целый.

Высокий человек извлек из мешочка трофейный немецкий Вальтер: единственное приложение к похоронке на отца. В сорок четвертом мать едва не застрелилась из этого самого пистолета.

- Да, судьба - мастер сложных поворотов.

Раз в квартал в течение десятков лет старик обязательно чистил пистолет и смазывал его. Сначала в память об отце, потом из соображений практического характера, а потом просто по привычке. У него было не так много вещей, которые стали привычкой, милой сердцу памятью о прожитых годах. Любимое кожаное кресло и отцовский трофейный Вальтер, вот, пожалуй, и все.

Старик зарядил пистолет и снял с предохранителя. До истечения назначенного времени осталось меньше минуты.