Жребий воина

Камень буквально размазал гюрзу. Ее треугольная голова дергалась в агонии, а сквозь разлезшуюся серую шкуру виднелся рыбий позвоночник и розовая плоть. Кровь же у змеи оказалась темная, почти черная.

— Ай, убил — убил, да, — как истинный фаталист сказал Сердар-ага и носком своей черной калоши откинул еще трепещущего гада в сторону.

Они брели еще минут десять и тут увидели неглубокую тихую заводь. За ней ущелье делалось очень просторным. У скалы слева рос могучий платан с густой кроной. Под его сенью могла бы укрыться от солнца дюжина путников.

— Вай, красавица-чинара, — похвалил дерево Курт.

— Здесь будем ночевать, — сказал Виталию Сердар-ага.

Речушка в этом месте была особенно красива: бурное течение не скрывало гладких камешков дна, а вдоль берегов росла нежно-зеленая трава. Виталий сорвал один листок и убедился, что это мята.

Сердар-ага стал смотреть вдаль ущелья через бинокль, говоря при этом с Куртом по-туркменски.

Данатар торопливо организовывал привал: из раскатанной кошмы показались мелкие дрова. Он быстро нашел тонкий хворост, немного ломкой травы и разжег одной спичкой на старом кострище огонь. Костер через пару минут горел вовсю. Данатар взял закопченный металлический кувшин с носиком как у чайника и зачерпнул им воды в реке. Потом сунул кувшин почти в самый костер.

Данатар отправился за второй порцией скарба к машине, а мужчины легли на просторный войлок и закурили.

— Хорошо здесь, — сказал Виталий.

— Правда нравится? — спросил Курт. — Да, друг, у нас красивые места.

Сердар-ага сказал:

— Эти туфли у тебя как кроссовка. С нами пойдешь?

— Далеко это? — спросил Виталий.

— Километров десять по горам. Вверх-вниз.

Одно место есть — по веревке ползать надо, — сказал старик.

— Я уж лучше воздержусь, — улыбнулся Виталий.

— Ай, смотри сам, — сказал Курт. — С Данатаром останетесь.

Данатар вернулся удивительно быстро. Они вчетвером сели пить мятный чай и есть припасенные чебуреки с тыквой.

Глава 39

Сергей сидел рядом с водителем. Шурик ехал на заднем сиденье, придерживая сумку со снедью. Третьим человеком в «УАЗе» с выцветшим брезентовым верхом был его водитель и владелец Реджеп, сухощавый туркмен лет сорока в светлой парусиновой кепке. Он уверенно вел машину к западу от города.

Часы Сергея показывали пять пополудни. Здесь это было самое знойное время. Переносить жару россиянам было тяжело, потому что они не запаслись в дорогу питьем.

— Скоро аул? — спросил Сергей, разлепив сухие губы.

— Мы в аул не пойдем, — сказал Реджеп. — Время много. Я еще хочу дотемна немного в горы походить. Сразу ущелье пойдем.

— Пить охота, — не вытерпел Шурик.

— Пить? — переспросил Реджеп. — Вон как раз яшули сидит.

Они притормозили у автобусной остановки. Единственным человеком в ее тени был седобородый старик в огромной бараньей шапке и зеленоватом халате. Он сидел на стульчике и торговал чем-то из большого, укрытого войлоком термоса.

— Няме сатьян, яшули? — обратился к нему Реджеп.

— Чал, — сказал старик.

— Вам повезло, — сказал своим гостям Реджеп и попросил по-туркменски три стакана.

Несмотря на жажду, в Сергее шевельнулась брезгливость, но тут старик достал из кулька стопку одноразовых стаканов.

Он налил им из термоса беловатый холодный напиток. Напиток оказался кислым и резким, как шампанское.

— Нравится? — спросил Реджеп.

— Ништяк, — простонал Шурик с прикрытыми глазами.

Реджеп сказал что-то старику, и тот с улыбкой закивал.

Реджеп не позволил им достать деньги, расплатился со стариком, и они поехали дальше.

— Надо было по третьему долбануть, — сказал Шурик.

— Опять пить хочешь? — удивился Реджеп. — Такой быть не может!

— Нет, не хочу, — сказал Шурик. — Просто на всякий случай.

— Еще три часа пить не захочешь, — сказал Реджеп. — Это же чал. Из бурблюжий молока делают. Мало пьешь, потом долго пить не хочешь.

Они ехали по шоссе еще километров пять, а потом свернули на грунтовую дорогу, ведущую к горам.

Они ехали быстро, но горы росли слишком медленно. Выяснилось, что до них по крайней мере еще километров двадцать. А со стороны уже казалось — рукой подать.

— Значит, Виталик деньги забыл? — спросил Реджеп.

— Не то чтобы забыл, — с готовностью стал объяснять Сергей. — Просто его должны были встретить из нашей фирмы и не встретили. У того, кто не встретил, родственник умер в Москве, и тот срочно уехал. Виталик приехал сюда — ни связей для работы, ни денег. Он с Рамазаном еще в Москве познакомился. Рамазан предложил его приютить. Виталик перед этим позвонил в Москву и назвал нам адрес Рамазана. Вот так вот получилось.

— Хорошо, что так получился, — сказал Реджеп. — Я хотел сказать, что вы наши места посмотрите. Пески тоже надо смотреть. Только там не каждый понимает, что красиво. А горы сразу видно.

— Что, охота у вас тут хорошая? — спросил Шурик, чтобы увести разговор от скользкой темы про Виталика с Рамазаном.

— Охота есть, — сказал Реджеп. — Зимой зайцев бьем. Даже до Казахстана за зайцами ездим. Русские ребята ездят в Теджен. Там в камышах дикий кабан есть. Рыбалка хорошая. Вообще, много что есть. Дикобраз, кяклик… это куропатка такой. Потом архары, джейраны. Прошлый год я убивал этот… cap по-нашему. Сейчас вспомню… Гиена, да. Один яшули, старик то есть, просил гиена убить. Он к нему ночью ходил в сарай.

— Змей много? — спросил Шурик.

— Змей навалом вообще, — сказал Реджеп. —

В горах ночевать будем — осторожно надо быть. Тувалет пойдешь — может укусить.

Впереди замаячил предгорный аул: десятка три дворов с одноэтажными домиками.

— Этот аул я всех ребят знаю, — сказал Реджеп. — Назад будем ехать завтра, зайдем в гости. Тут моего друга Курта родственники живут, потом ишан живет.

— Ишан? — переспросил Сергей.

— Ну, это как… уважаемый человек. У него такой весь род. Они из Мекка пришли раньше, понимаешь?

Сергей солгал, что понимает.

Горы оказались в двух километрах от маленького аула. У врат ущелья было жарко, как в духовке. К подножию скалы лепился кубик плоской хижины из оштукатуренного камня. Рядом стоял мотоцикл с люлькой, и неподалеку паслись два ишака.

— Вай-во! Ишан Тагы тут! — воскликнул Реджеп. — Давайте зайдем.

Сергей с Шуриком досадливо переглянулись, а потом пошли за Реджепом в домик ишана.

В темноватом помещении они увидели троих немолодых туркмен. Двое были с бритыми лицами и в кепках, а бородатый ишан носил тюбетейку.

Сергей и Шурик по примеру Реджепа поздоровались со стариками почтительно, обеими руками. Затем все трое сели на пол, и хозяин налил им зеленого чая.

Один из стариков рассказывал степенно и одновременно с азартом о недавней охоте. Сергей и Шурик млели от жары и непонятной, как магические заклинания, туркменской речи, в которую между тем причудливо вплетались русские слова.

Рассказчик, носатый человек в клетчатой рубахе, держал пиалу на поднятых к лицу пальцах левой руки, а правой рукой скупо и внушительно жестикулировал:

— …Оглан дийди: «Аны теке гелья!» Мен — бу-бум! Онун юмурта гитти!

— Вай-во! — удивился ишан. — Сапсим гит-тикми?

— Сапсим, ишан Тагы! — подтвердил рассказчик.

— Он говорит, — стал переводить Реджеп, — что был на охоте. Его сын горный баран увидел и крикнул. Он в баран стрелял. Сначала яйцо ему попал. Яйца совсем отпали.

— Ишь ты, — вежливо промолвил Сергей.

А Шурик вдруг поставил пиалу на пол и пья-новатыми движениями метнулся на улицу.

— Няме болды? — полюбопытствовал безмолвный прежде старик.

Реджеп и Сергей вышли наружу и увидели, как Шурик сидит на корточках в куцей тени от домика и обмахивается сорванной с себя футболкой.

— Что случилься? — спросил Реджеп.

— Жара… не могу, — выдохнул Шурик.

Реджеп ушел в дом. Он вернулся оттуда с кружкой воды и вылил ее Шурику на темя. Потом сказал: