Пароль - Директор

Гораздо более сдержанным характером обладала Милдред Харнак, не гнавшаяся наравне с другими за наслаждениями; все знавшие уважали её за благородство духа. Никто не знает, что свело их с Гольновым. Возможно, она влюбилась в неловкого импульсивного офицера, который рядом с ней забывал о превратностях жизни, или просто подчинилась давлению мужа. На возможность последнего указывает единственное заявление, которое она сделала на допросе в гестапо о причине её поступков: "Потому что я слушалась мужа".

Именно Арвид Харнак был больше всех заинтересован в Гольнове. В жизни Арвида он появился по газетному объявлению. Герберт был выходцем из берлинской семьи, честолюбивым офицером, успевшим до службы в армии поработать в консульском отделе Министерства иностранных дел. Пытаясь сделать дипломатическую карьеру. Гольнов искал преподавателя иностранного языка и нашел Милдред Харнак, которая взяла молодого человека под свое крылышко.

Арвид Харнак был заинтересован в их встречах, поскольку Гольнов занимал в ведомстве адмирала Канариса солидное положение референта по воздушно-десантным войскам в диверсионном секторе. В силу своих служебных обязанностей он был осведомлен о всех тайных операциях германских агентов по ту сторону Восточного фронта.

Харнак начинал свои разговор со скептической оценки ситуации на фронте, побуждая собеседника к разглашению государственной тайны. Чем пессимистичнее звучали высказывания Харнака, тем с большим жаром Гольнов приводил цифры, имена и подробности тайных операций, чтобы доказать превосходство германского командования и стабильность сложившейся ситуации. В конце концов, он был последовательным приверженцем Гитлера, и любое неверие в окончательную победу казалось ему чистым безрассудством.

Когда Милдред оставалась наедине со учеником, ей также удавалось вытянуть из него новые откровения. Тем временем появился новый визитер, в гражданской жизни помощник судьи, также сотрудник разведки, лейтенант Вольфганг Хавеман, оказавшийся по делам в Берлине. Он приходился Харнаку племянником - сыном его сестры.

Должность Хавеманна также представляла немалый интерес для советских шпионов. Он был помощником руководителя III сектора военно-морской разведки и, несомненно, знал многие из флотских секретов. Вольфганг охотно включился в дядину игру, и "Красная капелла" смогла получить доступ в Главное командование военно-морского флота. Пару раз он выболтал несколько секретов; московский Центр даже присвоил ему псевдоним и приказал "Кенту" проверить его способности в шпионском ремесле. Но как только Хавеманн понял, чем они занимаются, то категорически отказался от вербовки. Харнак с жаром принялся убеждать его, но тщетно. Племянник настаивал, что деятельность дяди приравнивается к предательству Родины. Он постоянно предостерегал его, но выдавать не хотел.

Однако даже без Хавеманна Харнак с Шульце-Бойзеном располагали разведывательной сетью, которая могла выведать самые сокровенные тайны германской империи. Как только берлинские передатчики начали выходить в эфир, советский Генеральный штаб каждую ночь узнавал о замыслах и планах врага, обо всех его неурядицах и опасениях.

Так, например, разведывательная служба Шульце-Бойзена сообщала в Москву, что во время обыска советского консульства в финском городе Петсамо германские солдаты нашли шифровальный блокнот. Они выяснили, что после получения нескольких английских шифровальных блокнотов абверу становилось известно о маршрутах конвоях союзников между Исландией и северными портами русских ещё до их выхода в море. В Москву передавали координаты засад в районе Мурманска, где германские субмарины собирались перехватывать конвои.

Шульце-Бойзен и его люди были в курсе огромного числа германских директив и планов военного строительства, включая приказы о задачах добровольческих формирований из русских антикоммунистов на Восточном фронте, чертежи нового оборудования для Люфтваффе, сведения о производстве вооружения. Одно из этих сообщений гласило: "Новый истребитель "мессершмитт" оснащен двумя пушками и двумя пулеметами, попарно размещенными на крыльях. Максимальная скорость 570 км/час".

Информаторы Шульце-Бойзена сообщали о так называемых "иконоскопических" бомбах, им было известно о новых пеленгаторах Люфтваффе и топливе на основе перекиси водорода для ракет, о радиоуправляемых торпедах и ракетах "земля-воздух".

Из сейфов сверхсекретного подземного завода в Ораниенбурге они выкрали чертежи, и в довершение всего вели для Москвы стратегическую разведку.

9 декабря 1941 года агенты Шульце-Бойзена сообщали: "Новое наступление на Москву не решает какой-то стратегической задачи; оно свидетельствует о преобладании в германской армии неудовлетворенности сложившемся положением, когда начиная с 22 июня не раз устанавливали новые задачи, которые ни разу не были выполнены. Вследствие сопротивления советских войск пришлось отказаться от Плана I (Урал), Плана II (Архангельск-Астрахань) и Плана III (Кавказ)". Через три дня они радировали: "Цель германской армии обосноваться на зиму к началу ноября на линии Ростов - Смоленск - Вязьма Ленинград. На Москву и Крым будут брошены все имеющиеся резервы."

В общих чертах им был известен план наступления летом 1942 года группы германских войск Б в районе Воронежа, в Москву сообщали о целях наступления на Кавказе. Передатчик Шульце-Бойзена радировал: "Источник Коро. План III c целью Кавказ вступит в действие весной 1942 года. Перегруппировка войск должна быть завершена к 1 мая. С 1 февраля все ресурсы направляются только для этой цели. Зона концентрации войск для кавказского наступления: Лозовая - Балаклея - Чугуев - Белгород - Ахтырка - Красноград".

Агентура Шульце-Бойзена собирала любые обрывки информации, которые могли рассказать русским о замыслах германского Генерального штаба. Донесение, датированное 22 сентября 1941 сообщает: "OKВ считает все разведданные об особой резервной армии русских фальшивкой. В OKВ убеждены, что русские бросили все силы на нынешнее наступление и резервами не располагают". Месяц спустя шпионы передают: "Высший генералитет ОКВ делает ставку на следующие три месяца войны, после которых возможен компромиссный мир".

К августу 1942 года картина изменилась: "Внутри ОКВ существуют серьезные разногласия в оценке операций на южном участке Восточного фронта. Преобладает мнение, что наступление на Сталинград теперь бесполезно, а успех кавказской операции под вопросом. Гитлер требует наступления на Сталинград, и в этом его поддерживает Геринг".

Москва постоянно требовала дальнейших подробностей германских замыслов, и Шульце-Бойзен был неутомим в своих стараниях ответить на вопросы "Директора". В одном из сообщений говорилось: "Дивизия "Герман Геринг" не танковая, а только моторизованная", и далее: "1. Сейчас ударную силу германского Люфтваффе составляют 22000 самолетов первого и второго эшелонов, а также 6000-6500 транспортных самолетов "юнкерс-52". 2. В настоящее время в Германии производится 10-12 пикирующих бомбардировщиков в день. 3. Штурмовые подразделения Люфтваффе, до сих пор базировавшиеся на Крите, перебрасывают на Восточный фронт, частично в Крым, а остальные размещают по всему фронту. 4. Германские потери в воздухе на Восточном фронте с 22 июня по конец сентября составляют в среднем 45 единиц в день".

Вновь и вновь донесения из Берлина раскрывают намерения и планы германского руководства: наступление на Майкоп, производство немецких самолетов на оккупированных территориях, положение с топливом в Германии, размещение на территории рейха химического оружия. Из Москвы идет череда запросов, вроде этого от 25 августа 1942 года: "Выясните и немедленно сообщите о составе и перемещениях 73, 337, 709 пехотных дивизий и дивизии СС "Рейх". Имеются данные о переброске 337-ой и 709-ой дивизий с запада на восток, а 73 - ей и "Рейх" с востока на запад. Где они находятся в настоящее время?"

Советские шпионы оказываются хорошо информированы о германских операциях по ту сторону Восточного фронта. Они перехватывают планы и приказы "Валли II" - передового штаба мобильных диверсионных отрядов, которые взрывали мосты и железные дороги в советском тылу, атаковали части Красной Армии и занимали стратегически важные пункты. Советы были заранее уведомлены о двенадцати диверсионных операциях абвера, причем десять диверсионных отрядов были встречены пулеметным огнем русских засад.