Крик совы

— Большое вам спасибо, — сказал Роберт. — Скажите, сколько я должен, я сейчас же с вами расплачусь.

Доктор потряс головой. Он закусил нижнюю губу. Роберт увидел, что в глазах его стоят слезы. Роберт нахмурился, и ему на минуту показалось, что он видит сон.

— Вы мне ничего не должны. Не думайте об этом, — сказал доктор. — Вы не возражаете, если я останусь с вами? Я предпочел бы не ехать домой, а переночевать у вас. Пока вы спите, я что-нибудь почитаю. По правде говоря, при вашем состоянии вам лучше не оставаться одному.

Роберт, все еще морщась, приподнял голову с подушек. Доктор вдруг показался ему совсем другим, хотя и оставался все таким же маленьким, круглым и лысым.

Доктор повернулся к Роберту боком и сказал, глядя в камин:

— Я только что потерял жену. Десять дней назад Джулия умерла от пневмонии. От такой пустячной болезни. Но пустячная она для тех, кто вообще здоров. А у нее сердце. — Доктор снова повернулся к Роберту. — Я разболтался, а ведь фактически вы уже спите.

— Нет, — возразил Роберт.

— А должны спать Видите ли, считается, что врачи привыкают к смерти, но…

Роберт слушал, изо всех сил стараясь не дремать.

— Можно мне узнать ваше имя, доктор?

— Нотт, — сказал доктор. — Альберт Нотт. Мы с вами оба попали в беду. О вашей я читал в газетах. Я знаю, вас подозревают в убийстве Уинкупа. Однажды я вскрывал ему нарыв. Мир тесен, правда? Нарыв на шее. Но судить о людях не мое дело, — он стоял, не шевелясь, маленькая темная фигурка.

Роберту казалось, что доктор парит в воздухе.

— Через минуту вы перестанете слышать, что я говорю, но это неважно, — продолжал доктор Нотт, уже не глядя на Роберта — Я любил мою жену, а она умерла. Вот так-то. Вся история.

Наступила долгая тишина такая долгая, что Роберт, боясь заснуть, всячески старался побороть сон.

— Я вас слышу, я слушаю

— Попробуйте расслабиться, — сказал доктор, это прозвучало, как ласковый приказ.

Роберт послушался

Доктор начал медленно ходить по комнате взад-вперед. Свет падал от лампы под красным абажуром, она стояла на низком столике у кресла.

— Да, я знаю, что Уинкуп исчез, — тихо проговорил доктор. — Убили вы его или нет, я все равно останусь с вами. Странно, обычно полиция меня не вызывает. Хотя они меня приглашают не в первый раз. Их врач в отъезде, а я — в списке тех, кого приглашают, когда его нет. Вот так. — Наступила короткая пауза, во время которой доктор, держа руки в карманах, дважды прошелся по комнате. — Я слышал, вы считаете, что в вас стрелял Уинкуп, — доктор остановился и стал всматриваться в Роберта, словно не веря, что тот все еще не спит.

Роберт был уже совсем сонный и даже не смог ничего пробормотать в ответ.

— Это логично, — продолжал доктор, кивая, и снова начал ходить по комнате. — Он разъярен вдвойне, ведь его невеста покончила с собой. Вот это ужасно, — проговорил доктор спокойно, или просто голос у него был такой спокойный. — Вы собрались завтра куда-то ехать?

Роберт с трудом ответил:

— Да, я обещал матери повидаться с ней в Альбукерке.

— Не думаю, что завтра вы уже будете в силах.

— А я не думаю, что меня отпустит полиция, — Роберт осторожно пощупал повязку на левой руке, но ничего не почувствовал.

— Еще действует укол, — объяснил доктор. — Я правильно понимаю, что пули тут летают уже второй раз?

— Да

— Знаете, мне кажется, вам надо отсюда уехать, — маленький доктор развел руками, будто это было так просто. — Полиция не станет охранять вас должным образом. Да и в тюрьму вас тоже не посадят.

Роберт перестал бороться со сном. Ему чудилось что он бросился со скалы и летит вниз, но страха не было. Голос доктора еще какое-то время приятно гудел, но потом и его не стало слышно.

22

— Ну-с, с добрым утром, — улыбаясь сказал доктор. Он был без пиджака и стоял рядом с тахтой в ярком солнечном квадрате. — Выспались?

Роберт окинул взглядом комнату. Часов на нем не было. Левая рука болела.

— Ваши часы здесь на столе. Сейчас без двадцати пяти девять, — сказал доктор. — Пока вы спали, вам дважды звонили. Я взял на себя смелость снять трубку. Первый звонок был от Вика Макбейна из Нью-Йорка Он сказал, что звонил вам прошлой ночью после двенадцати, но ему очень грубо ответил полицейский. Мы с ним немного поболтали. Я объяснил, что я ваш доктор, присматриваю за вами и что вы в порядке.

— Спасибо, — Роберт прищурился, голова у него еще была пустая. Он заметил, что ковер скатан к одной стене, и смутно вспомнил, что вчера, пока вызывал полицию, испачкал его кровью. Роберт приподнялся, собираясь пойти умыться.

— Подождите, не вставайте, я принесу вам кофе, — сказал маленький доктор, выходя в кухню. — Я только что сварил. Вдобавок я еще позволил себе воспользоваться вашей бритвой. Надеюсь, вы не рассердитесь? Вам с молоком? Сахар класть?

— Нет, просто черный, — попросил Роберт.

Доктор вернулся с чашкой кофе.

Роберт старался вспомнить его фамилию. Напп? Нотт? Да, да Нотт, точно Нотт.

— Доктор Нотт, вы сказали, что звонили дважды?

— Да. Несколько минут назад звонил Джек, по-моему, Нелсон. Сказал, что утром зайдет. Так что его можно ждать с минуты на минуту.

Роберт пил кофе и смотрел на довольное круглое лицо доктора Живость доктора, его веселость и добродушие ставили Роберта в тупик. Но лицо доктора притягивало к себе, словно солнце.

— Я остался у вас, чтобы посмотреть, как вы будете себя чувствовать, — сказал доктор Нотт. — Ну и протянуть руку помощи, если понадобится. Ведь вашу-то руку я временно отключил, — доктор засмеялся. — До трех часов у меня клиентов нет, — он пожал плечами.

Теперь Роберт уже окончательно стряхнул с себя сон. И сразу вспомнил: в десять будет звонить мать. Раненая рука не слишком болела, он прикидывал, сможет ли добраться до Нью-Мексико. Сегодня пятница. Завтра днем должен приехать зубной врач Уинкупа и, может быть, сразу даст заключение относительно утопленника. Ночью — вспомнил Роберт — ему опять приснился «Дядюшка Смерть». Только сон вроде был не такой, как обычно, на этот раз Дядюшка Смерть не казался цветущим и веселым. Лицо у него было зеленое. И еще привиделся тот жуткий труп, вроде он лежал на столе, за которым сидел Дядюшка Смерть. Труп не выходил у Роберта из головы, он словно воочию видел его — это почти бесплотное и бесцветное подобие человека — и потому не мог с уверенностью сказать, снился ли ему утопленник.

— Вы разговаривали во сне, — сказал доктор Нотт, и Роберт на секунду ощутил, как его, словно физическая боль, пронзило чувство вины.

— Представляю себе, наверно, насчет смерти, — сказал он.

— Вот, вот! Именно! — сказал доктор так же радостно, как он говорил обо всем. — Вы спросили: «Дядюшка Смерть?» А потом сказали: «Здравствуй!» — но в голосе у вас страха не было, то есть, по-моему, кошмары вас не мучили.

— А мне часто снится сон, он постоянно повторяется, — объяснил Роберт и быстро пересказал сон доктору. — Но мне вовсе не так уж нравится смерть, как вам могло показаться по тому, что я болтал во сне.

— Ох! — доктор отошел к камину.

Роберт внезапно смутился. Он вспомнил предсмертную записку Дженни, которую доктор мог прочесть в газетах. Вспомнил, что у доктора десять дней назад умерла жена.

Доктор обернулся. Его голубые глаза блестели.

— Смерть — явление естественное, она также нормальна, как рождение. Человечество не желает с ней смириться. Во всяком случае, мы — наша цивилизация. Про египтян, например, этого сказать нельзя. Они нашли способ смиряться со смертью.

— Но все должно быть в свое время, — сказал Роберт. — Плохо, когда умирают в юности. Верно? Неудивительно, что молодые люди боятся смерти. А вот старики с ней смиряются, я знаю. Но это другое дело, — Роберт посмотрел на доктора. — А про Дженни я во сне ничего не говорил?

— Про Дженни? Нет. По-моему, нет. Я, знаете ли, дремал, сидя в кресле. Не могу ручаться что слышал каждое ваше слою. А Дженни — это та девушка, которая покончила с собой?