Вынужденное признание

Данилов искривил губы в усмешке. Однако Турецкий остался серьезен.

— Кто был заказчиком убийства? — спросил он.

Данилов посмотрел на Турецкого и сощурился.

— Один парень… Конкурент Панина на президентских выборах. И его дружок, бизнесмен, Гудини займов и ссуд. — Подполковник поморщился: — Московская шпана… масоны недоделанные. Имен я называть не буду, копайте сами. — Он усмехнулся и добавил: — Может, все еще обойдется…

Немного помолчав, Данилов продолжил:

— Ликвидировать Кожухова было нелегко. Мне пришлось провести большую работу с Дементьевым, прежде чем он согласился. Он был упрямым парнем, но я нашел к нему свой ключик. Я поручил ему связаться с Богачевым…

— Почему именно с Богачевым?

— Было несколько кандидатур. Но Богачев подходил на эту роль больше, чем другие. Его сын нуждался в срочной и дорогостоящей операции. Ему нужны были деньги. И я помог ему их достать.

— Вы сказали, что инструктировал Богачева Дементьев. Выходит, Дементьев погиб не случайно? Его убрали как лишнего свидетеля?

— Пятерка с плюсом за догадливость, — сострил Данилов.

— Это вы подстроили его гибель?

Подполковник покачал головой:

— Нет. Хотя… У людей, на которых мы работали, были резоны вывести его из игры. Кожухов передал кассету Дементьеву, а тот должен был передать ее мне. Но Дементьев заартачился. Он решил сам нажиться на кассете.

— А как же ФСБ? Пантелеев получил копию?

Данилов покачал головой:

— Нет. Он совсем ничего не получил. Мы подменили кассету. А в центр передали пустышку. Якобы случилась техническая неполадка и кассета размагнитилась.

Турецкий вгляделся в лицо подполковника. С виду тот был совершенно спокоен, но по больному блеску в глазах можно было догадаться о том, какая борьба происходит у него в душе.

— Если я правильно вас понял, это именно вы сдали Кожухова его бывшим «коллегам»? — спросил Турецкий.

— Само собой.

— Но зачем?

Данилов улыбнулся:

— Деньги. Мне заплатали хорошие деньги.

— Зачем вы обыскивали квартиру Кожухова?

— А вы не догадываетесь? После того как Кожухов был убит, Пантелееву пришлось сделать ставку на уже имеющиеся записи. Записи, которые Кожухов сделал сам, перед тем как прийти в ФСБ, а потом оставил в качестве гарантии собственной безопасности. Мне поручили обыскать квартиру Кожухова. Я это сделал. Но в квартире было пусто. Мы ничего не нашли. — Неожиданно Данилов рассмеялся — хрипло, натужно. — Но я знаю! — громко сказал он. — Я знаю, куда Дементьев спрятал кассету.

— Откуда?

— Я заманил мальчишку к себе и накачал его психотропным дерьмом. А потом провел допрос по всем правилам нашей науки. Дементьев все выложил.

— Где она? — нетерпеливо спросил Турецкий. — Где эта кассета? '

— На даче у Дементьева. Впрочем, дача — это громко сказано. Так, ветхий двухэтажный домик, доставшийся ему еще от деда. А наверху — чердак. На чердаке стоит старый сундук со всякой рухлядью. Вот в тот сундучок он кассету и запрятал. Я не смог ее достать. Я чувствовал, что за мной следят, поэтому не совался в этот дом. Но теперь…

— Где находится дача?

Данилов продиктовал адрес. Затем опустил пистолет и устало сказал:

— Идите туда и возьмите кассету. Но спешите, потому что вас могут опередить. Рано или поздно они догадаются. А теперь… — Данилов тяжело поднялся с дивана. — Теперь мне пора.

— Как я смогу вас найти?

— Надеюсь, что никак. Если вы сможете найти меня, то они — тем более. И запомните, Турецкий, этого разговора не было. Я никогда не был у вас дома, ясно?

Турецкий поднялся следом за подполковником.

— Почему вы мне все это рассказали? — спросил он.

Данилов на секунду задумался, затем небрежно пожал плечами:

— Должен же я как-то свести с ними счеты. Если я не сумею спрятаться, вы об этом узнаете. Узнаете, что я умер от гриппа или от кирпича, свалившегося мне на голову. — Он двинулся к двери. Уже на пороге обернулся и сказал, оскалив рот в дикой усмешке: — Теперь вы тоже слишком много знаете. Возможно, в следующий раз мы с вами встретимся на том свете. Прощайте.

2

Покинув квартиру Турецкого, подполковник вышел на улицу и замер под козырьком подъезда, вслушиваясь в звуки ночи. На душе у него было тревожно. Он попытался успокоиться и взять себя в руки, но не смог. Тревога никуда не ушла.

«Так… Куда теперь? — думал подполковник. — Домой возвращаться нельзя, это однозначно. А куда можно?.. Черт, да никуда. От этих людей все равно не спрячешься».

На мгновение ему показалось, что между деревьями, в глубине двора, мелькнула какая-то тень. Подполковник прижался к стене и напряженно вгляделся во тьму. Прислушался… Ничего.

Подполковник переложил пистолет в левую руку и вытер вспотевшую правую ладонь о брючину.

«Э, парень, — с усмешкой сказал себе подполковник, — видать, сильно тебя эта бледнолицая сволочь напугала. Еще немного — и вернешься к Турецкому. «Спрячьте меня, — скажешь, — Александр Борисович, в тюрьму. Мочи нет по белому свету ходить и чистым воздухом дышать. Всюду тени мерещатся».

Он поморщился: «К черту! Никого и никогда не боялся Егор Данилов. Не испугается и теперь!»

Проклиная себя за трусость, подполковник спрятал пистолет за пояс и осторожно двинулся к выходу со двора, стараясь не-попадать под свет фонарей и лампочек.

На этот раз чутье подвело подполковника. Он не заметил, как из-за куста сирени, мимо которого он прошел, отделилась темная фигура. В то же мгновение ствол пистолета ткнулся ему в спину, а сиплый голос прошептал:

— Здравствуйте, Егор Осипович. Надеюсь, вы не станете шуметь?

Из тьмы вынырнули еще две фигуры.

— Руки поднимите, — приказал подполковнику сиплый голос.

Он поднял руки. Один из-подошедших мужчин обыскал его, вынул из-за пояса пистолет и спрятал в карман своей куртки.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал сиплый. — А теперь пойдем в машину и поговорим. Я успел по вас соскучиться, подполковник. А вы?

— Идите к черту, — устало ответил ему Данилов.

Чернявый тихо рассмеялся:

— Зачем же так грубо? Несколькими часами раньше вы были куда как вежливее. Впрочем, у нас еще будет время это обсудить. В машину!

3

Едва за Даниловым закрылась дверь, как Турецкий взялся за телефон.

— Славка, привет! Это Турецкий.

— Мог бы и не представляться, — проворчал явно разбуженный Грязнов. — Твой дивный голос ни с чьим не спутаешь. Особенно в час ночи.

— Ладно, ладно, не ворчи. Знаешь ведь, что без особой надобности я бы тебе в такое время не позвонил.

— Ты-то? Ха-ха три раза. Вот если у тебя ко мне и впрямь срочное дело — тогда я, пожалуй, удивлюсь.

— Тогда приготовься. — Турецкий сменил ироничный тон на серьезный, дабы до сонного Грязнова поскорее дошло, что все это не шутка. — У меня только что был подполковник Данилов. Помнишь, я тебе рассказывал? Проходит по делу Кожухова.

— Помню, — отозвался Грязнов. — И что дальше?

— Он ранен. Сказал, что в сквере на него напал киллер. Завязалась перестрелка. Данилов убил киллера. Место довольно пустынное, вряд ли там кто-нибудь что-нибудь слышал. Так что ты, пожалуйста, проверь.

— Вот черт, — проворчал Грязнов, — не было печали… Ну хорошо… Диктуй координаты.

Турецкий продиктовал.

— Ладно, — сказал Грязнов. — Запрошу сводку. Если ничего нет, пошлю туда ребят. У тебя все? Или есть еще пара трупов в загашнике? Давай вынимай, не стесняйся.

— На сегодня вроде все.

— Ну тогда ложись в постель и засыпай покрепче. А уж я тебя разбужу. Таким же веселым манером, как ты меня. Пока!

Грязнов положил трубку.

Перезвонил он через полчаса.

— Саня, слушай сюда. Скверик чист. Нет ни трупа, ни кровавых луж. Ничего. В одном месте немного примяты кусты, но это, сам понимаешь, не доказательство. Так что либо твой Данилов выпил лишку и понес ахинею, либо он — большой фантазер.