В омут с головой

Вечер затянулся далеко за полночь. Кто-то ушел спать, но во дворе все еще толкались несколько человек. Отец Василий сказал, что им с матушкой тоже пора, и попросил разрешения откланяться. Алешка вызвался их проводить, но получил отказ. Они попрощались у калитки.

Женщины продолжали убирать со стола, мужчины негромко переговаривались. Алешка отметил, что, после ухода священника с женой, присутствующих стало меньше еще на одного человека. Он подошел к друзьям, шепнул:

— За мной. — И бесшумно вышел со двора.

Они двигались на значительном расстоянии от отца Василия и его жены. Алешка все время видел их, но больше рядом никого не было. Он понял, что священник с женой пошли к церкви дальней дорогой, через село. Алешка молча кивнул своим спутникам — и они отправились к церкви более коротким путем, через кладбище. На этой дороге тоже никого постороннего заметно не было.

Быстрым шагом добрались до церкви, около которой притулился домик священника. Неслышно подошли ближе к забору, и вскоре показались священник с женой. Отец Василий довольно громко проговорил:

— Матушка, ты иди в дом, я на минутку в храм зайду. Отнесу кулон.

— Хорошо, батюшка, давай побыстрее, поздно уже, — отозвалась женщина, входя в свой дом.

Отец Василий достал ключ, в раздумье постоял несколько минут, незаметно оглядываясь, и пошел в сторону церкви.

Алешка наблюдал за всем происходящим, но ничего необычного не заметил. Неужели уловка не сработала?.. Но едва отец Василий поравнялся с кустами у церковной ограды, как заросли их раздвинулись и из них черной тенью метнулся человек. Алешка и его спутники кинулись к отцу Василию, но когда подбежали, то увидели, что помощь нужна вовсе не ему.

В комнате их было четверо. Трое мужчин стояли, один сидел на табуретке. Дверь открылась, и в комнату вошел пятый, Славка со стаканом в руке. Он подошел к сидящему на табуретке и протянул ему стакан. Михалыч, а это был он, взял его, залпом выпил воду, потом вернул стакан и, обращаясь к отцу Василию, спросил:

— ВДВ?

— Нет, спецназ.

— Афган?

— Да, и кое-что еще.

Михалыч, болезненно скривившись, потер грудь, покачал головой.

— Не ожидал. Молоток ты, святой отец!

Стоявший в стороне Алешка сделал шаг вперед и спросил, обращаясь к Михалычу:

— Может, ты нам расскажешь, пока милиция не приехала?

Михалыч повернулся к нему, достал пачку сигарет, встряхнул и, вынув одну, посмотрел на него.

— А что рассказывать-то? — Он сунул сигарету в рот, чиркнул спичкой, прикурил, выпустил струйку дыма. — Ты же сам все знаешь.

— Не все. Например, не знаю, что связывало тебя и Наташу Нестеренко. Видимо, это начало истории?

Михалыч усмехнулся:

— А ты, Алеха, зря бросил юрфак, правильно все угадал! Это действительно начало истории. — Полковник в отставке поудобней уселся на табуретке, затянулся еще раз. — Я не знаю, что там было у Ольги с Татуриными, но, когда мы сюда приехали, я с моей невестой Наташей Нестеренко, Ольга прислуживала в ихнем публичном доме…

— Почему — в публичном доме? — удивился Алешка.

— А по-другому это и назвать нельзя. Возили в этот притон девочек из города… пьянки, гулянки почитай каждый день. Это только называлось пансионатом, а на самом деле самая настоящая барская заимка для расслабухи. Приедут, набезобразят и свалят. А Оля с Пашей убирают все, к новой встрече готовятся. В Спасском тогда еще мои родители жили, вот к ним я Наташу и привез. Я с ней в госпитале познакомился после ранения. Я снова отправлялся туда же, поэтому и отвез ее к родителям. Она устроилась работать в этот пансионат медсестрой. Мы решили, когда я вернусь, пожениться. — Плотников помолчал немного, затушил сигарету. — А когда вернулся, то узнал, что в пансионате случился пожар и моя Наталка погибла в огне. Я не мог поверить в это. Такое горе… я не мог здесь жить и опять уехал… Потом были горячие точки. Я как обезумел, подписывал любой контракт, мне не деньги нужны были, хотя и их платили добросовестно, я искал смерти, но пули отлетали от меня, смерть обходила стороной. Я понял, что бог хранит меня для чего-то большего. Так я дослужился до отставки, вышел и… и понял, что мне некуда идти. Ни кола ни двора. Родители умерли, дом от старости развалился, осталось только место на кладбище, где лежала моя Наталка. Год назад я и приехал сюда, устроился на работу, получив заодно и крышу над головой. Отыскал могилу Наташи, увидел, что за ней кто-то ухаживает. Проследил. В один прекрасный день на могиле застал Ольгу. Потом пришел к ней и попросил рассказать, как погибла Наташа. Она меня выгнала, не захотела вспоминать. Тогда я стал приставать к Павлу, тот тоже ничего не стал говорить. Чутье почему-то подсказывало, что здесь был замешан Илья — гулякой слыл в округе и всезнающим. Ну, я и пошел к нему. А он, узнав, кто я, сначала тоже отнекивался, что ничего, мол, не знает, а потом деньги предлагал и просил, чтобы я к нему больше не приходил. Мы разговаривали у него в офисе. Дача Татуриных стояла пустая, они ее вроде продали, а новые хозяева тоже в ней ни дня не жили, ну я и купил ее у них, у этих хозяев.

— Ты? — удивился Алешка. — Ты имел такую шикарную дачу, а жил в сторожке? Ну и чудак!

— Мне это было не нужно. Я солдат, привык обходиться малым. Да и некому было отдавать деньги, а я заработал их достаточно — и в рублях, и в валюте. На поесть и выпить мне пенсии и зарплаты хватало, куда еще было их девать. А дача стояла пустая, вот я и решил. У меня осталась только одна цель в жизни: я хотел отомстить…

— Но кому и за что? — спросил отец Василий.

— Тому, кто отнял у меня любовь, надежду на счастье, мою жизнь, — проговорил Михалыч. — И ни о чем не жалею. Но еще я хотел знать, почему погибла моя Наталка.

— А девочка, — спросил Славка, — дочка Ильи?

— Это случайность. О ней я очень сожалею, — Иван замолчал, снова достал и прикурил сигарету.

— Так что же было дальше? — подал голос Андрей.

— Что? А… ничего. Купил я эту дачу, начал потихоньку приводить ее в порядок. А однажды, когда чистил камин — он был всяким мусором завален, — натолкнулся на связку фотографий. Их, видно, кто-то бросил в камин, а поджечь забыл или не успел. На фотографиях тех женщины, много женщин, голые, в различных позах. Я разглядывал снимки и понял, что это реальные женщины, не какие-то там непотребные открытки, потому что на одном из снимков был Илья. Надеюсь, не надо объяснять, что он там делал… В той куче мусора я откопал и «ангела» и сразу узнал Наталкин кулончик. Его ей моя мамаша подарила на помолвку. Она с ним никогда не расставалась, его можно было снять с нее только силой… И снова я пошел к Татурину, швырнул ему эти фотографии в лицо. Он испугался, опять начал предлагать мне деньги. Это снова было в его офисе. Я уже собрался было показать ему «ангела», хотел, чтобы он мне рассказал, как умерла Наташа. Но тут в кабинет вошла его дочка, увидела на столе фотографии, видно, все поняла и будто помертвела. Я тогда ушел. А потом, — он вздохнул, — потом я позвонил ему и попросил встретиться со мной. Приказал ему приехать на то место, где стоял сгоревший пансионат. Он проехал через мой КПП, я закрыл шлагбаум и отправился за ним на озеро. Шел под деревьями, видел стоявший на дороге белый «Мерседес». Видел, что Илья стоит у машины. Девчонки там не было. Мне и в голову не могло прийти, что Татурин не один приехал. Подкрался я к нему, с обрезом занял удобный наблюдательный пункт, прицелился. — Михалыч изобразил двумя руками обрез и как он им прицеливался. — Но тут на меня сзади напала эта маленькая чертовка. Не знаю, может, она в кустики отошла, пока они меня ждали. Не знаю! Не профессионально только я тогда сработал, прокололся, не предполагал, что он ее с собой притащит. Настолько уже близок был этот долгожданный миг мести, что все другое пошло побоку. Она колотила меня своими кулачонками по голове, пытаясь отнять у меня обрез. Тогда я схватил ее за голову, — Иван посмотрел на свои руки, — я ведь в разведке служил, Афган прошел, и не только, это был прием необходимой обороны. Часовых мы убирали либо ножом, либо… руками. Не люблю крови. Короче, это было секундным делом, она умерла мгновенно. Мы от Ильи метрах в пятидесяти были, он услышал шум и прибежал, а я скрылся за кустами. Он плакал над ней, потом взял ее на руки, усадил в машину. Сел за руль и включил фары, а я в этот момент вышел и встал перед машиной. Бежал, не сворачивая в сторону. И снова прицелился, но не успел нажать на курок — он нажал на газ первым. Я побежал. Он меня метров триста гнал, гнал, пока мы не выехали на утес. Я сиганул вниз — он за мной, но я сразу на глубину ушел и к утесу успел прижаться, а он на дно. Машина надо мной еще метров двадцать пролетела и носом нырнула. Я видел, как он тонет, но у меня не было никакого желания спасать его. Я выплыл, пошел домой и напился. Наутро хотел пойти в милицию и сдаться, но жизнь рассудила иначе: из подозреваемого я превратился в понятого. Тогда и решил подождать, ведь я еще не узнал всей правды, а хотел знать, как погибла моя Наталка.