Роковой дом

Голос ее прозвучал грубо и угрожающе. Говоря, она продолжала жадно поглощать пищу.

Сильвия Бейли отодвинула стул и поднялась на ноги.

— Мне пора домой, — сказала она спокойно, — уже поздно. — Голос ее немного дрожал.

Она отчаянно боялась унизить себя, внезапно разрыдавшись.

— Я доберусь сама, пусть мсье Вахнер меня не провожает.

Она увидела, что хозяин пожал плечами. Он выразительно посмотрел на жену. Его гримаса означала раздражение или, скорее, крайнее недовольство.

Мадам Вахнер тоже встала. Она вытерла салфеткой рот и положила руку на плечо Сильвии.

— Ну-ну, — воскликнула она, на этот раз вполне любезно, — не сердитесь, дорогая. Я просто шутила, дразнилась, как говорят у вас в Англии. На самом деле мне очень грустно, что наш ужин не удался. Я велела этой француженке приготовить что-нибудь по настоящему вкусное, но она не послушала! Кроме того, я голодна, потому пропустила сегодня второй завтрак, а когда у человека подводит живот, то все мысли только об этом, так ведь? Но теперь ами Фриц приготовит нам самый первоклассный кофе! После кофе, если хотите, можете пойти домой, но мой муж вас, разумеется, проводит.

— Конечно, провожу. Без меня вы и шагу не сделаете, — торжественно заявил мсье Вахнер.

Тут мадам Вахнер внезапно разразилась смехом. Ее бурное веселье оказалось заразительным.

Сильвия тоже улыбнулась и села. В конце концов, Поль де Вирье говорил, и не раз, что Вахнеры не самые воспитанные люди. Внимательность и добродушие — вот что их извиняло. Кроме того, она сегодня устала и не в духе, так что обидная перемена в их поведении ей, скорее всего, просто почудилась.

Мадам Вахнер сделалась такой же, как прежде. Сейчас она взялась за десертное блюдо, где лежали вишни, и, невзирая на протесты гостьи, переложила их все на ее тарелку.

Ами Фриц встал и вышел из комнаты. Он отправился в кухню готовить кофе.

— Мистер Честер рассказывал мне о вашем жемчуге, — приятным голосом произнесла мадам Вахнер. — Я была поражена; носить на шее целую кучу денег. Но на стройной шейке такой красавицы драгоценностям самое место! Разрешите взглянуть на ваш жемчуг, дорогая? Или вы его никогда не снимаете?

Сильвия расстегнула ожерелье и положила его на стол.

— Да, он довольно милый, — проговорила она скромно. — Я не расстаюсь с ним даже ночью. Многие завязывают узелки между бусинками, чтобы не потерять их, если нитка порвется. Я так не делаю, потому что, как мне сказала одна дама, это портит вид ожерелья. Она говорила, достаточно каждые полгода его нанизывать. В последний раз его нанизывали как раз перед моей поездкой во Францию.

Мадам Вахнер почтительно подняла жемчуг, казалось, взвешивая его в руке.

— Какое тяжелое, — проговорила она наконец, в этот раз по-французски.

— Да, — сказала Сильвия, — настоящий жемчуг всегда можно отличить по весу.

— Подумать только, — мечтательно продолжала хозяйка дома, — каждый из этих крохотных шариков стоит… сколько же он стоит? Полагаю, не меньше пяти или шести сотен франков?

— Да. И, к счастью, за последние несколько лет они выросли в цене. Видите ли, из драгоценностей сегодня по-настоящему моден только жемчуг.

— И жемчуг нельзя опознать, как другие ювелирные украшения, — заметила мадам Вахнер. — Впрочем, наверное, вместе жемчужины стоят больше, чем порознь? — Она говорила все также задумчиво.

— Не знаю, — улыбнулась Сильвия. — Отдельные жемчужины стоят немало, но, думаю, вы правы, потому что они подобраны друг к другу. Я заплатила сравнительно недорого, потому что покупала без посредников.

— И сколько же вы заплатили? Семьсот восемьсот фунтов? — спросила мадам Вахнер по-английски, сверля своими маленькими темными глазками хорошенькое личико англичанки.

— Больше. — Сильвия слегка покраснела. — Но я уже говорила, что жемчуг все время растет в цене. Даже мистер Честер, который был против покупки, признал, что я выгодно вложила деньги.

Ей показалось, что из открытой двери донеслись шаги Вахнера, который возвращался через коридор в столовую. Поэтому она вдруг забрала ожерелье из рук мадам Вахнер и застегнула его у себя на шее.

В комнату вошел ами Фриц. В руках он довольно неуклюже держал небольшой поднос с двумя чашками, до краев наполненными черным кофе. Одна чашка была маленькая, другая побольше. Маленькую чашку он поставил перед гостьей, а большую — перед женой.

— Надеюсь, для вас не мала эта порция, — произнес он торжественно. — Я помню, вы не пьете много кофе, поэтому приготовил вам маленькую чашку.

Сильвия подняла глаза.

— Бог мой! — воскликнула она, — мне нужно Выло предупредить вас, мсье Вахнер… я не стану сегодня пить кофе. В прошлый раз, когда я выпила вечером кофе, я всю ночь ворочалась без сна.

— Нет, вы просто обязаны выпить! — Мадам Вахнер говорила добродушно, но очень решительно. — Такая малость вам не повредит, а, кроме того, это особый кофе. Гордость ами Фрица. — И она вновь залилась смехом.

Сильвия заметила, что мсье Вахнер впился в жену злобным взглядом, словно желая сказать: «Ну что ты вечно хохочешь? Неужели нельзя хоть немного побыть серьезной?».

— Нет, в самом деле, лучше мне сегодня остеречься. — Сильвии внезапно представилось, как она мучительно долго не смыкает глаз и как ее — это она предвидела по опыту — осаждают тревожные мысли. — Нет, нет, сегодня я не стану пить кофе, — повторила она.

— Но, дорогая моя, вы просто обязаны, — упорно настаивала мадам Вахнер. — Я очень огорчусь, если вы не попробуете этот кофе. Я тогда стану думать, что вы в обиде на нас за неудачный ужин! Ами Фриц не стал бы возиться ради своей жены. Он старался для вас, только для вас, и расстроится, если вы пренебрежете его трудами!

Кофе выглядел очень соблазнительно, из чашки поднимался ароматный дымок.

В Англии Сильвия не любила кофе, но французский, как оказалось, не имел с английским ничего общего. Это был совсем не тот напиток, которым усердно потчевали гостей маркет-даллингские дамы.

Сильвия поднесла к губам изящную чашечку, но хваленый кофе ами Фрица — особая смесь, как выразилась его супруга — имел какой-то странный привкус. Он слегка горчил… и, определенно, не шел ни в какое сравнение с тем, который она пила каждый день после завтрака в «Вилле дю Лак».

Глупо было бы заработать бессонницу, соблазнившись чашкой неважного кофе.

Сильвия поставила чашку на стол и отодвинула ее подальше.

— Пожалуйста, не уговаривайте меня, — твердо сказала она. — В самом деле, кофе не пойдет мне на пользу!

Мадам Вахнер злобно пожала плечами.

— Ну ладно, — произнесла она и решительно обратилась к мужу: — Фриц, не выйдешь ли ты со мной на минутку в соседнюю комнату? Мне нужно кое о чем тебя спросить.

Тот молча повиновался. Прежде чем уйти, он сунул ключи от садовой калитки в карман брюк.

Мгновением позже Сильвия, оставшаяся в одиночестве, услышала, как они взволнованно переговариваются на каком-то совершенно неизвестном ей языке. Вахнеры и раньше — не очень часто — разговаривали друг с другом на этом наречии.

Она поднялась со стула, охваченная внезапным острым желанием ускользнуть из дома, не дожидаясь возвращения хозяев. Она решилась даже удалиться без шляпы и кошелька, но тут же с замиранием сердца вспомнила, что белая калитка заперта, а ключ лежит в кармане у ами Фрица.

Но у нее и не было бы времени осуществить задуманное, потому что мигом позже хозяин с хозяйкой были уже в столовой. Мадам Вахнер снова уселась за обеденный стол.

— Одну минутку, Сильвия, дорогая! — слегка запыхавшись, проговорила она. — Подождите, пока я выпью кофе, а потом ами Фриц проводит вас домой.

Сильвия неохотно села.

Мсье Вахнер не обращал внимания ни на гостью, ни на жену. Он взял свой стул и отставил его подальше, к двери. Затем он переставил горящую лампу со стола на буфет.

Подняв глаза, Сильвия увидела, что на противоположную стену упала гигантская тень его высокой тощей фигуры.

— Теперь сними со стола скатерть, — коротко распорядился он. Жена молча повиновалась.