Друзья до смерти

Пия задумчиво смотрела ему в лицо. Явно между двумя совладельцами фирмы не все было столь уж безоблачно. Лукас лег на бок, подпер голову здоровой рукой и пристально посмотрел на Пию. Солнце, пробивавшееся сквозь щели жалюзи, прочертило белые полосы на стенах комнаты и добавило золота в зеленые глаза юноши.

— Я действительно скорблю по Улли и Йо, — тихо сказал он. — Но если бы всего этого не произошло, я не познакомился бы с вами. Я мечтаю о вас каждую ночь.

Она и глазом моргнуть не успела, как Лукас откинул одеяло. Он лежал в одних трусах, и было отчетливо видно, о чем именно он мечтал. У Пии сердце похолодело, и комок застрял в горле, настолько все это напомнило ей последний ночной кошмар.

— Созерцание мужских достоинств не производит на меня неотразимого впечатления, — произнесла она, старательно демонстрируя отстраненность. — Я перевидала довольно много голых мужчин.

— Правда?

— Мой муж судебный патологоанатом, — пояснила Пия. — Как ты думаешь, сколько мужских тел я перевидала на его рабочем столе? И все они были обнаженными.

Пока в примыкавшей к комнате ванной шумел душ, Пия рассматривала фотографии на стене у стола. Это были в основном снимки молодых людей. На многих Лукас и Антония были рядом, они держались за руки, сидели на одном мопеде, иногда были в окружении Йонаса, Свении и Тарека Фидлера. Через пару минут Лукас вернулся с мокрыми волосами, в одном полотенце, намотанном на бедра. И он явно отличался от тел на столе судмедэксперта.

— Антония была твоей подружкой? — спросила Пия и показала на фотографии.

Лукас вытащил свежую футболку из шкафа и просунул в нее голову. Потом натянул новые шорты.

— Тони все еще моя подруга, — ответил он. — Но это не то, что вы имеете в виду. Она мой лучший друг. Мы никогда не спали вместе. Секс все портит.

— Вам удалось узнать что-нибудь новое? — спросил Боденштайн у своих сотрудников.

— Ничего. — Катрин Фахингер расстроенно покачала головой. — Ни одной зацепки. Последними, кто видел Йонаса Бока живым, были Франьо Конради, сын мясника, и Ларс Шпильнер по прозвищу Дин Корсо.

Четыре часа подряд они допрашивали дюжину молодых людей и троих девушек из компании Йонаса Бока. И каждому задавали одни и те же вопросы. Долго ли он был на вечеринке? Не спорил ли с Йонасом? Не слышал ли, что Йонас с кем-то ссорился? Не замечал ли в Йонасе каких-либо перемен в последнее время? И у всех без исключения взяли пробу для анализа ДНК.

— Вечеринка продолжалась до половины одиннадцатого, — сообщил результаты Остерман. — Йонас был пьян и ругался с ними. Каждый из них получил эти е-мейлы от Йонаса после обеда, но никто не знал, что и думать по этому поводу.

— А что они делали в тот день, когда был убит Паули? — захотел узнать Боденштайн.

— Некоторые были в «Грюнцойге». — Катрин Фахингер перелистала протоколы допросов. — Пара человек смотрела футбольный матч вместе с Йонасом на большом экране в кафе «Сан-Марко». Он тогда довольно много выпил. Вскоре после перерыва объявилась Свения и хотела с ним поговорить, но он отшил ее.

— Кто-нибудь знал, что Свения беременна?

— Нет.

— Кто-нибудь узнал мужчину на фотографии со Свенией? — спросил Боденштайн.

— Никто. — Остерман озабоченно почесал затылок. — Пия звонила. У Штефана Зибенлиста нет алиби. Когда она хотела его арестовать, с ним случился сердечный приступ. Сейчас он в больнице.

Остерман коротко изложил все, что Пия сообщила о Зибенлисте, Марайке Граф и Эстер Шмит.

— Они были ближайшими подругами, пока Эстер не увела у Марайке мужа.

— Кто у кого? — удивленно переспросил Боденштайн.

— Пия побывала у Манфреда Графа, — сказал Остерман. — Она выяснила, что у него не было ни рака, ни импотенции. Паули бросил Марайке после того, как Эстер получила наследство от умершего мужа и стала более выгодной партией.

Боденштайн в раздумье наморщил лоб. Может, Марайке Граф и Эстер Шмит объединились после многолетней вражды, чтобы вместе извлечь выгоду из смерти Паули? А Зибенлист прикончил Паули? Вполне вероятно. Этому человеку было что терять.

Большой цех келькхаймской фабрики выглядел заброшенным. Между голыми бетонными плитами росли сорняки, повсюду валялся мусор и деревянные обломки. Лукас провел Пию в обход здания к железной двери в задней стене, охраняемой видеокамерами. Они вошли в помещение, где ничего не было, кроме пары покрытых пылью стеллажей. Сквозь грязные узкие окна с трудом пробивался свет.

— Мы не ошиблись? — Голос Пии гулко разнесся в огромном помещении.

— Все правильно. — Лукас подошел к очередной железной двери в дальней стене зала. — Оборудование стоит целое состояние, и мы не могли его просто поставить посреди цеха у всех на виду.

Железная дверь была защищена, как Форт Нокс: камера наружного наблюдения, электронный замок, считывающий карточки, как в «Грюнцойге», и к тому же потребовалось ввести цифровой код, прежде чем дверь открылась. Лукас нажал на выключатель, и на потолке засветились неоновые лампочки, осветившие помещение без окон холодным дневным светом.

— Добро пожаловать в центральное отделение «Офф лимитс интернет сервисез», — произнес Лукас, а Пия застыла с раскрытым ртом.

Она не ожидала снова увидеть напичканный электроникой зал, который лишь отдаленно напоминал заднюю комнату с компьютерами в кафе. Столы выстроились в длинный ряд, а плоских мониторов Пия насчитала четырнадцать штук. Сплетение проводов на кафельном полу впечатляло. Повсюду вдоль стен тянулись стеллажи с жужжащими, гудящими и мигающими приборами. Климат-контроль поддерживал подходящую температуру, которая показалась Пии слишком прохладной после тридцатиградусной жары на улице.

— Вот это да! — воскликнула она растерянно. — Но вы не могли это сделать за одно воскресенье!

— А мы и не делали, — улыбнулся Лукас. — Наш вычислительный центр всегда размещался здесь. Компьютеры в «Грюнцойге» были нашим опытным полигоном.

— А что тут? — Пия подошла поближе к полкам и рассматривала огоньки, переключатели, регуляторы и светодиоды.

— Это сердце «Офф лимитс» — наш собственный сервер, — пояснил Лукас не без гордости. — Мы предоставляем нашим пользователям собственный хост. Это значит, что пользователь, арендующий у нас хост, может сидеть дома за своим персональным компьютером и, пользуясь нашим сервером, редактировать свой веб-сайт. Мы также разрабатываем веб-сайты для клиентов по их пожеланиям, и я пишу софт, с помощью которого пользователь может работать со своим веб-сайтом так же просто, как с «Вордом».

— Ага, — сказала Пия, постепенно понимая, о чем идет речь. Она была под впечатлением. — А кто это все создал?

— Мы сами, постепенно. — Лукас удовлетворенно усмехнулся. — На это я и пустил деньги своего отца.

— Кто это «мы»? — поинтересовалась Пия.

— Йо, Тарек и я руководим предприятием, — ответил он и тут же поправился: — То есть руководили. Теперь, значит, остались только Тарек и я. — Он улыбнулся все еще с гордостью, но уже немного грустно. — У нас есть два программиста — Фиши и Франьо. Ларс отвечает за работу сети, Марк занимается бухгалтерией, ведет счета и все такое.

— Настоящая фирма, — сказала Пия.

— Именно так. — Лукас уселся перед первым монитором. — Зарегистрированная и имеющая номер налогоплательщика.

— Я не понимаю, почему ты делаешь это тайно. — Пия уселась на одну из вращающихся табуреток. — Твой отец гордился бы тобой.

— Мой отец гордится совершенно другими вещами. — Лукас просунул палец, чтобы ослабить повязку на руке, и поморщился. — Он считает все это пустой тратой времени и хочет, чтобы я стал банкиром. Просто удивительно, что человек, занимающий такое положение, имеет столь ограниченные взгляды.

— Когда же ты занимаешься всем этим? — с любопытством осведомилась Пия.

— Большей частью по ночам, — улыбнулся в ответ Лукас. — Но отец Тони понял, что у меня больше нет времени разыгрывать фарс с подработкой в зоопарке.