Король лжи

– Помнишь, ты спрашивал меня прежде? Теперь я расскажу.

– Почему теперь?

– У меня есть свои причины. А сейчас заткнись. Никто в этом городе не слышал моей истории, и мне нелегко говорить о ней.

– Хорошо.

– Я получил их во Вьетнаме, – сказал он, подразумевая свои руки. – Я был обычным парнем, ничем не отличающимся от других. Нас схватили, когда мы были в карауле, и мы потеряли почти всех. Не многие уцелели. Я получил автоматную очередь в ногу и попал в концентрационный лагерь, в северо-вьетнамский лагерь. Полковник, Начальник лагеря, думал, что я знаю больше, чем говорю.

Я видел, как дергались его руки.

– То ли это заводило его, то ли он был полным ничтожеством. В конце концов, это действительно не имеет значения. Он работал со мной в течение нескольких недель, изуродовал мне руки, а потом бросил в яму на пять лет. Я буквально умирал там. – Голос Макса стих. – Пять проклятых лет, – сказал он снова и замолчал. Мыслями он находился сейчас очень далеко.

– Пять лет в тюремной камере, – произнес я в пустоту, пробуя представить себе это. Когда он ответил, в его голосе была горечь.

– Не было никакой тюремной камеры, черт возьми. Это была грязная клетка восемь футов шириной. Пять лет, дружище. Они выпускали меня два раза в месяц. Остальное время я мог только спать, испражняться или прохаживаться. Главным образом, я прохаживался. Четыре шага и поворот. Четыре и поворот. – Он посмотрел на меня. – Я не могу находиться в закрытом пространстве, Ворк. Именно поэтому я все время хожу. Когда стены близко от меня, я просто выхожу наружу. Потому что никогда не мог позволить себе этого прежде. – Он жестикулировал своими изуродованными руками, показывая на деревья, небо, на все вокруг. – Вам никогда не понять, каково это. – Он закрыл глаза.

Я кивал, думая, что в один день смогу хорошо почувствовать это.

– Но почему вы мне рассказываете об этом? – спросил я.

Макс открыл глаза, и я видел, что он не был сумасшедшим. Замученным и растерзанным, но не сумасшедшим.

– У меня проблемы с властью, – вымолвил он. – Понимаешь? Я не выношу вида униформы. И полицейские ничего не сделали, чтобы заставить меня относиться к ней иначе. Они уж точно не относятся ко мне с должным уважением. – Усмешка расколола его лицо. – Я не могу разговаривать с полицейскими. И не буду. Понимаешь?

Я понял, но меня его слова не убедили. Какое это имело отношение ко мне? Я спросил его. Он не сразу ответил. Вместо этого повернулся и пошел. Я поспешил за ним.

– Вы видите, как я гуляю, – сказал он. – Все время. В любую погоду. Днем и ночью. Неважно. Стены близко, и я хожу, потому что должен.

Мы повернули направо, на опрятную улицу, где у каждого дома был свой шарм. Макс остановился перед одним – маленьким коттеджем с зеленой травой и живой изгородью, которая с двух сторон отделяла его от соседей. Дом был желтого цвета с синими ставнями и парой кресел-качалок на переднем крыльце. Розы обвивали решетку, которой был огорожен каменный дымоход. Я посмотрел на Макса, внезапно поняв, насколько высоким он был.

– Я говорю с тобой, потому что не пойду к полицейским. Твой отец убит в ночь после Дня Благодарения, правильно? Шел дождь.

Я кивнул, и в моем животе появилось странное ощущение.

– И его тело нашли в Таун-молле, том, что опустел? Где протекает ручей под стоянкой для автомобилей?

– Что… – начал я, но он мне не отвечал. Выглядело так, будто он говорил сам себе, не сводя с меня глаз, столь горячих, что я мог чувствовать их жар.

– Я рассказываю тебе эту историю, потому что ты понимаешь. Это важно.

– Что важно? – не понял я.

– Я рассказываю тебе, поскольку не думаю, что ты убил того человека.

Неприятное ощущение в моем животе разрасталось, жаром охватило все мои члены, начало покалывать в пальцах.

– Что вы говорите?

– Я все время гуляю. Иногда по дорогам. Иногда в парке. – Пауза. Я понял, что схватил его за руку, но он даже не заметил этого. – Я помню ту ночь из-за дождя и потому, что это происходило сразу после Дня Благодарения. Было поздно, после полуночи. И я увидел автомобили около молла. Там никогда нет ночью автомобилей. Это темное место, где могут слоняться бездельники, наркоманы. Однажды я видел там драку, давным-давно, но никогда не замечал автомобилей. Не так поздно.

Мое сердце сильно стучало, губы пересохли. Что он говорил? Я глядел на его толстые грязные линзы, пытаясь найти за ними что-нибудь.

– Вы слышали что-нибудь? – спросил я. – Видели что-нибудь? Что? – Я сообразил, что больно сжал ему руку, так сильно, что сам почувствовал боль, но он не сделал ни малейшего движения. Я расслабил руку.

– Возможно, это важно. Возможно, нет. Не знаю. Но думаю, что полицейские должны знать. Кто-то обязан им сообщить.

– Сообщить что? – Это был почти крик.

– Я видел, как кто-то вышел из молла той ночью, быстро, но не бегом. Этот человек передвигался мимо автомобилей и бросил что-то в водосточную канаву, затем сел в один из автомобилей и уехал.

– В прошлом году, – уточнил я. – Ночь после Дня Благодарения. Вы видели, что вышел человек из Таун-молла, бросил что-то в водосток и затем уехал в автомобиле?

Макс пожал плечами.

– Так я и сказал.

– Вы видели, на кого этот человек был похож?

– Нет.

На меня нахлынула волна облегчения. Он не мог узнать Джин.

– Было темно, шел дождь, и этот человек находился далеко, к тому же был в пальто и шляпе. Весь темный. Но я не думаю, что это был ты.

Я выпустил его руку, но он не обратил на это никакого внимания.

– Почему не я?

– Тот человек был ниже. Среднего роста. Ты слишком высокий.

– Мужчина или женщина?

– Кто может сказать? Могло быть так или иначе.

– Но вы уверены, что это был не я?

Макс снова пожал плечами.

– В течение многих лет я видел тебя. Ты никогда ничего не делаешь. Сидишь на своем крыльце и пьешь пиво. Я знал многих убийц, видел много мертвых людей, я не считаю, что ты способен убить человека. Но это только мое мнение.

Мне следовало обидеться, но я не чувствовал обиды. Он был прав. Несмотря на свое образование, женитьбу и юридическую практику, я никогда ничего не делал. Я катился.

– Во что тот человек был одет? – спросил я.

– На нем была темная одежда. Шляпа. Это все, что я могу сказать.

– Как насчет автомобилей? Вы можете сообщить мне что-нибудь о них?

– Один большой. Один не очень. Не черный, я думаю. Но оба темные.

Я думал в течение минуты.

– В каком автомобиле уехал этот человек?

– В меньшем. Мне жаль, что я не могу сообщить подробности. Они стояли в стороне, и я действительно не обращал внимания.

– Что случилось с большим автомобилем?

– Этот находился все еще там, когда я уходил. Я просто гулял, не останавливаясь. Через два дня я проходил тем же самым местом, но автомобиля там не было.

– Что этот человек бросил в коллектор, Макс? Вы видели?

– Нет, но я предполагаю то же, что и ты. Когда человек бросает что-нибудь в канаву, значит, это то, что не должно быть найдено. Газеты говорят, что полицейские ищут оружие, которым убили твоего отца. Думаю, если ты посмотришь в водосточную канаву, возможно, найдешь его там. Но это просто мои слова.

Я видел все это его глазами. Словно сам находился там Конечно, это было оружие. И если бы полицейские нашли его? Игра закончилась бы. Когда они нашли Эзру в Таун-молле, это было достаточно плохо, но оставались воспоминания о том ужасном дне, который случился очень давно. Это был туннель, горло, и я должен был идти туда доставать оружие, прежде чем это сделают полицейские. Прежде чем Макс решит, что должен сообщить еще кому-нибудь. Боже, помоги мне.

– Вы правильно сделали, что рассказали мне, Макс. Спасибо.

– Ты собираешься сообщить полицейским?

Я не мог лгать ему в лицо, поэтому выдал ему ту правду, какую мог.

– Я сделаю все, что следует. Спасибо.

– Мне надо было рассказать тебе. – В голосе Макса появилось что-то недосказанное. Я повернулся к нему, пока нас пропускал автомобиль. Его глаза задержались на этом автомобиле, и он наблюдал за ним, пока тот не уехал; тогда он посмотрел вниз на меня.