Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

Двое укрывались за нею, а двое стояли за косяками двери с двух сторон. Стреляли они из пистолетов. Правда, у одного был автомат, но стрелял он одиночными, как видно, с патронами у них было совсем худо. Но и нам ждать, когда боеприпасы у них совсем кончатся, было не с руки.

Я прицелился и бросил одну за другой три гранаты в сторону дверей и ещё одну, чтобы уж наверняка, в сторону стенки.

После этого я оглушительно свистнул, чтобы Димка успел отскочить, и сам бросился в сторону.

За спиной у меня грохнули взрывы. Зазвенели окна. Кто-то дико заорал, но крик заглушил ещё один взрыв, а потом ещё и еще...

Из окна повалил черный дым. Там что-то горело. Возле строящихся многоэтажек обозначилось какое-то движение. Я выругался. Мы допустили самую жестокую ошибку. Машину нашу мы оставили возле строящихся домов. Надо было торопиться. С другой стороны, где ещё нам было её оставлять? Разве только в рощице.

Я вошел в дом. Димка обнимался со своими. Рядом с ними стоял счастливый Манхэттен. Еще бы! Ему даже выстрелить ни разу не пришлось. Все пока было не так уж и плохо.

- Манхэттен, давай быстро дуй за машиной. Да бегом. Ты самый легкий, мы пока докостыляем. А всей оравой бежать, только людей зря пугать, да и по времени больше займет. Давай!

- Есть! - весело козырнул Алик и рванул через пустырь.

Мы с Димкой пошли в дом, велев Ане с Виталиком оставаться снаружи. Мы хотели забрать наши сумки и посмотреть, что там в комнате, может, кто-то ещё остался жив. Мы, конечно, могли нарваться на пулю, но сами понимали, что вероятность этого крайне мала. После четырех гранат Ф-1, взорвавшихся в не таком уж большом помещении, вряд ли кто мог остаться в живых, но все же...

Ходили мы зря. Зрелище было то еще. Димку даже вырвало. Меня самого пробил липкий пот и волной накатила дурнота, от которой я едва отдышался. Мы вышли в коридор и увидели бегущих нам навстречу Аню и Витальку.

- Дима! Там милиция! - выдохнула Аня.

У меня внутри все оборвалось. Мы переглянулись с Димкой, и я понял, что оба мы думаем одинаково. Я выскочил на улицу. Следом за мной Димка. Через пустырь, петляя как заяц, со скоростью близкой к скорости света, мчался Манхэттен. От подметок его можно было, наверное, запросто прикуривать. Причина его бегства находилась возле новостроек. Димка схватил бинокль, я вырвал его у него и увидел, что от домов отъезжают машины милиции, одна из которых направилась в сторону рощицы, отрезая нам путь к отступлению. Впрочем, они могли бы этого и не делать. Мы не стали бы бегать по пересеченной местности кроссы с милицией.

Вторая машина рванула вслед за Манхэттеном, который уже был близко к нам. Я выдержал паузу и, замахав руками Манхэттену, чтобы он взял правее, дал длинную очередь по колесам мчавшегося за ним автомобиля. Что самое странное - я попал. Автомобиль завихлял и завалился набок, залетев в какую-то рытвину. Из него быстро, как муравьи, повыскакивали милиционеры, как видно, изрядно испуганные, и, укрывшись за машиной, открыли стрельбу. Впрочем, нам это было по барабану. Манхэттен уже добежал, мы втащили его в дом, и теперь пули ментов только ковыряли стены.

- Смотри, они за цементовоз собираются перебегать! - закричал мне Димка, выглянув в окно.

Я посмотрел туда же и увидел, что менты перебегают в сторону цементовоза.

- Если они за него забегут, то оттуда до дома полшага.

- Не добегут... - отрезал я. - Дай им под ноги, загони обратно. А я сделаю все остальное.

Димка высунулся по пояс, ювелирно положив длинную очередь прямо под ноги ментам, отчего те сначала подпрыгнули на месте, а потом развернулись и дунули за свой автомобиль.

- Придурки! - выругался Димка, наблюдая за тем, как колышутся на бегу их задницы. - Кто их учил? Сейчас бы все легли как один.

А я тем временем, тщательно прицелясь, врезал длинную очередь вдоль цистерны цементовоза. Потом ещё одну. Из отверстий медленно потек цемент.

- Все, - удовлетворенно сел я на пол. - Теперь там такая лужа натечет - мало не покажется. Да пока застынет.

- А чего радоваться? - меланхолично спросил Манхэттен. - Все одно они нас возьмут. Уйти мы не сможем так и так.

Тут он был прав. Своим ходом уходить нам было некуда. Да и бессмысленно.

- Может, транспорт потребовать, соврать про заложников? - спросил Димка. - Прошло же в Лабинске.

- В Лабинске прошло. А тут Москва. Найдется какой-нибудь придурок, который прикажет стрелять на поражение. Нет, мы не можем рисковать Аней и Виталиком, - возразил я.

- А что делать?

- А я знаю? Попробуем что-то придумать, - пожал я плечами.

- А если не придумаем? - уныло спросил Манхэттен.

- А если не придумаем, то отпустим Диму и Аню с Виталиком, как заложников, а сами попробуем прорваться.

- Да нас к тому времени так обложат, что мы шагу не сможем сделать.

- Ну, это мы ещё будем поглядеть, - возразил я.

- Слушай, они за автоматы взялись, - обеспокоенно сказал Димка. - Как бы моих случаем шальной пулей не зацепило.

- Сейчас уладим, - кивнул я головой.

Я осторожно выглянул и заорал:

- Эй, менты! Не стреляйте! Дайте слово сказать - не пожалеете! Не стреляйте, говорю!

- Выходите с поднятыми руками! Тогда и разговоры будут у нас с вами! раздался мальчишеский голосок.

- А ты, сопляк, помолчи! Пускай, кто старший, поговорит. Есть о чем поговорить, обещаю и отвечаю.

- Ну, говори, я послушаю, - раздался басок.

- У нас в доме семья в заложниках! Не стреляйте! В них попадете начальство по головке вас не погладит!

- Сколько заложников? - после небольшой паузы отозвался голос.

- Трое!

- Кто они?

- А я почем знаю, как их кличут! Мужик и баба с ребенком.

- Пускай женщина поговорит со мной!

- А ты стрелять прекратишь?

- Сначала пускай она поговорит.

- Ладно!

Мы наспех проинструктировали Аню.

- Вы меня слушаете? - закричала она прерывающимся от волнения голосом.

- Кто вы и сколько вас?

- Нас трое. Я, муж и ребенок.

- Ребенок большой?

- Двенадцать лет.

- Как зовут?

- Кого? Меня или ребенка?

- И вас и ребенка.

- Меня Анна, а ребенка Виталик, - тут она неожиданно заплакала, вероятно от нервов.

- Вы успокойтесь! - отозвались оттуда. - Пускай сын хотя бы пару слов скажет.

- Дяденька милиционер, помогите нам, - громко прокричал Виталик, как его научил отец.

- Спасибо, а сколько бандитов и сколько у них оружия и какое?

- Я не знаю, вроде, много, оружие: автоматы и гранаты, и пистолеты...

Дима остановил её знаком. Аня громко вскрикнула и заплакала.

- Эй, менты, мы так не договаривались! - заорал я.

- Ты, гнида, если ещё раз заложников тронешь, я тебя лично прямо во дворе расстреляю! - заорал старший мент.

- А ты прекрати базары. Давай нам машину, денег и валите отсюда иначе заложников постреляем.

Наступило долгое молчание. Потом мент осторожно ответил:

- Я такие вопросы сам не решаю. Свяжусь с начальством. Хорошо?

- Давай, только поскорее. И учти, малейшая попытка штурма, и мы уничтожим заложников.

- Аня! Виталик! - закричал мент. - Вы не волнуйтесь, эти бандиты ничего не посмеют с вами сделать. Они за вас теперь головой отвечают. Не бойтесь! Держитесь! Виталик, ты мужчина! Помогай держаться маме!

- Эй, бандюги, не стреляйте, я пойду с начальством свяжусь, рация в машине сломалась.

Я высунулся в окно. Пожилой капитан поднялся из-за машины и пошел через пустырь, огибая дом, наверное, к рощице, ко второй машине.

- Что теперь?

- Вот теперь можно и перекусить, - потянулся я. - Теперь будем ждать, пока подъедет спецназ, спецы по переговорам, словом, маленькая передышка.

- А не штурманут нас? - опасливо поинтересовался Манхэттен. - Мы даже наблюдать со всех сторон не можем.

- Не штурманут, - успокоил его Дима. - Не станут заложниками рисковать. Попробуют договориться, если в тупик переговоры зайдут, тогда другое дело.