Скорпион

И когда она, сотканная из смеха, солнца и брызг, выходит из свободного морского пространства, за её спиной, будто лопается стекло огромного небосклона. Анастасия удивленно оглядывается:

- Гроза?

- Если он такой умный - почему он такой мертвый? - вещаю себе под нос.

- Что?

- Будет, говорю, дождь, - и поднимаюсь на ноги. - Вперед, радость, нас ждет цивилизация: бензин-керосин и прочие сульфаты-нитраты!

- Ура! - смеется Анастасия. - Отравимся алюминиевыми огурцами и умрем через сто лет и в один день.

- В муках я не согласный помирать.

- А мне плевать!

- Плеваться некрасиво!

- Мне все можно, вот!.. Тьфу-тьфу!

- Ах ты, ещё и верблюд!..

- Верблюд - это ты, а я - верблюжонок!

Мы дурачимся и, обнимаясь, бредем по мокрой кромке вечного моря. И такое впечатление, что мы идем по кромке неба - потому что наших следов на песке уже нет.

3. Армия любовников, год 1994

Как правило, осенью открывается новый охотничий сезон для menhanter. И кажется надо радоваться мне, охотнику за скальпами соотечественников, да почему-то хандрю и от скуки смотрю по ТВ отечественный фильмец "Телохранитель". Есть ещё американский - претенциозный и глупый, наш мне больше нравится, хотя тоже сказка для доверчивых взрослых. В жизни все намного прозаичнее, как дождь, моросящий за окном.

Наверное, моя меланхолия именно от этого дождя? Других причин нет. Я умею владеть памятью и не рефлексировать по житейским мелочам, хотя могу иногда себе позволить нырнуть в прореху прошлого. Только зачем? Прошлое не исправить и его нет, будущее нам неведомо, остается только настоящее. А в настоящем: октябрьский холодный дождик, под которым мы обречены жить вечно. Такова наша планида и с этим ничего не поделаешь.

Надо жить в обстоятельствах, которые нам предлагаются. Хотя у меня есть очередная мечта, и я её, к сожалению, не исполню. Хотя где-то прочитал, что все желания исполняются, а если не сбылось, то и желания не было. Значит, если по-настоящему захотеть, каждый может исполнить любое желание, каким бы оно не казалось фантастическим. А если так говорят, значит, оно так и есть на самом деле. Каждый способен воплотить мечту в действительность. Кроме меня. Моя мечта несбыточная. Какая же она? Я хочу прожить, как скорпион в пустыне, триста тридцать три года, чтобы посмотреть на будущее свой родины. Позволю пафос: неужели великая нация обречена на жалкое существование у хлорированной параши мировой цивилизации?

Ненавижу запах хлорки. Помню, как мы, семилетние, прятались в общественном сортире и через щели подглядывали за отвратительными тетками из соседнего базара. Более омерзительного зрелища трудно было придумать. Но мы, дураки, храбрились друг перед другом, не понимая, что едкий запах хлорки навсегда проникает в наши молодые кости, разрушая их природную чистую структуру, навсегда делает нас безвольными свидетелями чужих, церемониальных испражнений.

Звук телефона прерывает мои столь пессимистические рассуждения. Кто это по мою душу? Слышу в трубке напряженный и незнакомый, с картавинкой голос:

- Добрый вечер. Господин Стахов?

- Он, - говорю. - С кем имею честь?

И получаю обстоятельный ответ, что меня беспокоит некто Лазаревич Ирвинг Моисеевич по рекомендации господина Старкова: для меня есть срочная работа.

- У меня отпуск, - говорю. - За свой счет. - И признаюсь. - И дождь: нелетная погода.

- Простите, мне сказали, что вы таки серьезный человек, - обижается собеседник.

- Дорогой Ирвинг Моисеевич, - не выдерживаю я. - Моя работа дорого оплачивается, вам это тоже сообщили?

- Разумеется.

- И какой суммой располагаете? - задаю некорректный вопрос по телефону исключительно для того, чтобы прекратить переговоры: идти под дождь выше моих сил.

- Вы меня неправильно поняли, я представляю интересы клиента.

- Сколько? - хамлю.

- Простите, минуточку, - в трубке мелкие электрические разряды, и я понимаю, что где-то там, в другой жизни, происходит скоропалительное производственное совещание. - Алло? Все зависит от срока поисков.

- Сколько, господа? - раздражаюсь: все-таки не хочется идти под проклятый дождь.

- Миллион.

- Рублей? - брякаю.

Мне ответили с нервным смешком - долларов. Я не удивился, если у кого-то возникли тяжелые, как свинец, проблемы, их надо решать. И по возможности мгновенно и за любые деньги. Хотя миллион вечнозеленых это даже по нашим мошенническим временам резво и резко. Что же эта за проблема, оцененная в столь нескромную сумму?

Моя отличительная черта - любознательность. К тому же у меня есть свои материальные проблемы и лишний "лимончик" в кармане сюртука не помешает.

Все это вместе заставляет меня выбраться из теплой домашней конуры и совершить вихляющую пробежку между луж, отсвечивающих свет мещанских окошек. Дождь сечет по лицу, точно шрапнелью. Прыгаю в подержанный джипик "Гранд чероки" (черный металлик), прикупленный по случаю. Исключительно удобное средство передвижения по столичным проспектам, улицам и переулкам, забитым транспортом. Чувствую себя в нем, как в Т-34, жаль только, что нет крупнокалиберного пулемета на крыше, а так не машина - мечта menhanter.

Поеживающийся от мороси вечерний город искрится рекламой, витринами, светофорами. Мой внедорожник мчится по Садовому - час пик закончился, и основная транспортная артерия свободна, как млечный путь для звездоплавателя.

Естественно, прежде чем пуститься в неведомое странствие я нашел по сотовому телефону полковника Старкова.

- Господин Лазаревич? - удивился он. - А кто это? - Потом вспомнил. Ах, Ирвинг-Ирвинг, знаю-знаю такого козлика.

- И что это?

- Адвокатишко. И довольно известный там.

- Где?

- В верхних эшелонах власти, Алекс, - и поведал о том, что у неизвестного ему клиента господина Лазаревича возникли проблемы ну очень личного порядка.

- То есть?

- Хрен их знает, в подробности не вдавался, - отвечал товарищ. - А в общем - шантаж. Хотят найти какого-то шантажиста, но чтобы доверительно и без скандала. Контора нынче дать таких гарантий не может и я вспомнил о тебя, Стах. А что, какие-то проблемы?

- Пока никаких, - и промолчал: кроме цены.