Мент обреченный

бабы.

– С Богом!

Он передернул затвор и, не пряча пистолет, побежал к избушке. Кто знает нынешних обморозков? Бывают такие, что сразу начинают поливать, не спросясь разрешения у старших. А пистолетом в руках народ нынче не удивишь.

Палыч, засовывая на ходу в карман пачку сигарет, чертыхаясь, засеменил следом.

У дверей столкнулись с Ермаком.

– Они?!

– А черт его…

– Входим?

– Нет, назад вернемся. В отдел. Ермак дернул ручку, поднял пистолет.

– Руки в гору, шелудивые!!! Милиция! Крайний шелудивый, имеющий комплекцию гориллы, нехотя обернулся.

– Ба, никак соседи? Ермак, кто ж так задерживает? Ты уже трижды покойник, га-га-га.

Андрей, стоявший рядом с Ермаковым, опустил пистолет.

– Витька?…

– Он самый, коллега. Вы кого тут ловите? Нас, что ли?

Влетел Палыч.

– Взяли?

Продавец скромно вставил слово:

– Ребята, тут тесно, вы бы шли на улицу, а?

– Сейчас тебя под лавку загоним! Сиди, не вякай!

Оперуполномоченный соседнего отдела милиции Витька Пахомов по кличке Пахом взял с витрины пачку «Кэмела» и, распечатав, выбил пару сигарет.

– Будете?

Ермак не отказался.

– Так в чем проблемы, мужики?

– Да вот, неувязочка, – влез в беседу Гри-цук. – 'ражданин ларечник обижается. Наехали.

– Этот, что ли? – кивнул Пахом на вжавшегося в прилавок продавца.

– Не… Це ж продавец.

Пахом повернулся к своим подельникам:

– Братва, покурите на улице, нам бы тут перетереть.

Два верзилы, которых, несмотря на кожаные пропитки, здорово выдавали лампасы, угрюмо вытолкнулись из ларька.

– Значит, это вы вчера на избушку накатили? – для приличия спросил Грицук.

– Не накатили, а предложили защиту и охрану. Это бандюги-уголовники накатывают. Ты следи за базаром.

Тоха, работавший в отделе не так давно и соседей еще не знавший, чуть растерялся. Инициативу взял на себя опытный Ермак.

– Не мути воду, Пахом. Чего ради вы на чужой земле охрану навязываете?

– Осади, Ермак. Кто это тебе сказал, что земля чужая? Ты карту-то купи. Наш это ларек, без вопросов. – Витька заломил пальцы в замысловатой фигуре.

– Ишь ты, обидели юродивого, отняли копеечку. Ты, наверное, с бодуна. Сколько себя помню, этот ларек мы тянули. В том году мужика здесь опустили, кто разбирался? До сих пор «глухарек». Кончай дурку играть.

– Мужика за задней стенкой опустили, верно, там ваша земля. А фасад, извини, наш. Тут граница как раз. Но где голова, там и жопа. Так что подвинься, Ермак. Ваш зам и так внаглую два года отсюда сосет. Пора и совесть знать.

Андрей, севший на коробку со «Сникерсами», глянул на Палыча. Вот она, разгадка великой тайны. Ментовская «крыша» – железная «крыша». Поэтому-то хозяин заяву и настрочил.

Палыч вздохнул и тоже покинул ларек.

– А теперь и вы решили присосаться? И как всегда без башки. Хоть бы хозяину сказали, что из ментуры. Прикинь, если бы мы тут друг друга перехлопали!

– Так мы ж сказали, – первый раз за время переговоров удивился Пахомов.

В дверь скромно и с опаской постучались.

– Можно?