Парижский вариант

, комнаты были просторными, но не громадными, обставленными изящной антикварной мебелью разных эпох — от Людовика XIV до Второй империи, вперемешку. Только присущий парижанам вкус хозяйки позволял гостиной не выглядеть загроможденной и нелепой; скорее в этой анахронистичной обстановке проглядывала некая невозможная гармония. Сквозь полуоткрытые двери Джон мог заглянуть в остальные помещения — две спальни и маленькая, но разумно обставленная кухня. Все очень величественно, современно и одновременно уютно.

— Прошу, — окинув агента коротким взглядом, хозяйка указала на массивную софу эпохи Второй империи.

Джон улыбнулся про себя — похоже, Тереза Шамбор сумела с первого взгляда определить вес гостя, потому что сама она опустилась в гораздо более изящное кресло эпохи Людовика XV. В дверях она показалась ему рослой и крупной, но вблизи агент осознал, что в хозяйке дома не больше пяти футов шести дюймов. И все же она могла заполнить собой не только дверной проем, но и всю гостиную. Джон понял, что на сцене мадемуазель Шамбор могла казаться рослой или невысокой, нежной или грубой юной или старой. Создаваемый ею образ скрывал истинный ее облик, подчиняя гостиную с тем же успехом, что и зрительный зал.

— Благодарю, — проговорил он. — Вы знали, что Марти... доктор Зеллербах работал с вашим отцом?

— Что это именно он — не знала. Мы с отцом были близки, но работа у нас обоих настолько разная и требующая таких усилий, что мы встречались не так часто, как нам хотелось бы. Но мы часто болтали по телефону, и отец вроде бы упоминал, что у него появился замечательнейший, хотя и весьма странный сотрудник — эксцентричный отшельник из Америки, страдающий от редкой формы шизофрении, и одновременно — компьютерный гений. Этот человек — отец называл его просто доктор Зет, — судя по его словам, просто ворвался к нему в лабораторию как-то утром, примчавшись прямо из аэропорта, и вызвался помочь. Когда отец понял, с кем имеет дело, то открыл ему все, и вскоре доктор Зет выдвинул несколько оригинальнейших идей. Он сильно помог отцу в работе... но это все, что я знаю о вашем друге. Мне очень жаль, — добавила она.

Ей действительно было жаль — Джон слышал это в ее голосе. Жаль Марти, и отца, и Джона Смита, и саму Терезу Шамбор. А еще в этом голосе слышались отзвуки взрыва, унесшего жизнь ее отца. Взрыва, оставившего ее в душевном оцепенении, в провале между безоблачным прошлым и жутким настоящим.

— Вам тяжелей, — промолвил он, заметив в ее глазах боль. — У Марти, по крайней мере, есть хороший шанс выкарабкаться.

— Да. — Тереза чуть заметно кивнула. — Пожалуй.

— Ваш отец ничего не говорил о том, что кто-то может желать ему смерти? Или кто-то хочет похитить его работу?

— Нет. Я уже говорила, доктор, мы виделись нечасто, но в последний год это происходило особенно редко. Мы даже по телефону мало говорили. Он почти не выходил из лаборатории.

— Вы знаете, над чем он работал?

— Да, над ДНК-компьютером. Все об этом знали. Он ненавидел тайны. Всегда говорил,