Бой за рингом

- Конечно, - быстро подтвердил Яша, все еще находясь в роли.

- Нет, Тэд, совсем с другой целью... - Когда я назвал его по имени, он посмотрел на меня с такой тоской загнанного в угол раненого животного, и я пожалел его и не стал наслаждаться произведенным впечатлением. - Нет, Тэд, вам привет от Джона. Джона Микитюка...

- Так это он вывел на меня? - В голосе его одновременно прозвучали облегчение и тревога. - О боже, о святая мать-заступница... Помоги мне!

- Помочь себе вы сможете только сам, Тэд. Если... если наш разговор будет искренен...

- О чем разговор?

- О ком, Тэд...

- Да, о ком?

- О Викторе Добротворе...

- О Викторе... - голос его прозвучал тихо, голова Тэда, лежащая у меня на коленях, бессильно упала, и он закрыл глаза...

7

До отхода итальянского лайнера "Еугенио С" ("47 тысяч тонн водоизмещения, палуба - люкс, два бассейна, три ресторана, теннисные корты, два джаз-оркестра и "звезда" стриптиза миссис Штерн", - как сообщалось в рекламном проспекте, приложенном к билету) оставалось шесть с половиной часов, когда "тойота" подрулила к многоэтажному дому где-то на Острове; я пока не сориентировался, и Такаси в последний раз огляделся по сторонам, ощупывая взглядом редких прохожих. Пустынная улица - зеленая, светлая, чем-то похожая на русановскую набережную с цветниками и детской площадкой перед домом - просматривалась из конца в конец.

- Здесь мы пересидим это время, - сказал Яша. - Пойдемте.

Такаси двинулся вперед, ключом отпер дверь в подъезд, вызвал лифт, еще минута - и мы очутились на двенадцатом этаже, на лестничной площадке с одной-единственной дверью, украшенной каким-то размашистым черным иероглифом. Наш спаситель уверенно отворил и эту дверь, и мы очутились в прихожей современной квартиры, какую можно встретить в Париже и Барселоне, в Риме или Москве, на Ленинском проспекте. Хозяин увел Тэда в ванную комнату, предложив нам располагаться в просторном зале, служившем, по-видимому, столовой - во всяком случае, на такую возможность указывал расположенный в центре круглый неполированный стол из ясеня, где красовалась низкая ваза с роскошным букетом, составленным по малопонятным мне правилам икебаны.

- Объясни наконец-то, во что это ты меня втянул, - оторвал меня от созерцания цветов резкий и недовольный голос Яши. Вид его не предвещал ничего хорошего, и я решил не юлить: испытанием, выпавшим на его долю, Сузуки вполне заслужил предельной откровенности.

- Не суди меня строго, Яша. Поверь, мной руководят самые благородные намерения. Тэд Макинрой сбежал от преследующей его банды. Он жил в Монреале, там у него была мать и любимая девушка. Мать умерла или ее убили, такое тоже нельзя исключать, девушку он вряд ли сможет увидеть, если... если ему дорога жизнь...

- Это - другое дело, - повеселел мой приятель. - Помочь человеку...

- Не спеши, Яша. Тэд - тоже из их банды. - Глаза Яшао Сузуки полезли на лоб, и я догадался, что творилось в его светлой, умевшей просчитывать каждый шаг со скоростью и точностью "ПК" - персонального компьютера голове. Мало того, что слишком близкое общение с советским журналистом вряд ли придется по нутру его боссам, кое-кто из тех редко выплываемых на поверхность специальных служб мог бы заподозрить и более серьезные вещи. Увы, в наш перенасыщенный подозрениями - мнимыми и реальными - век иной раз самые искренние человеческие побуждения могут привести прямо к противоположным результатам. - Я прошу извинить меня, Яша. Если ты скажешь, мы с Тэдом тут же покинем этот дом. Просто не имею права навлекать на тебя и твоего друга неприятности - он и так сегодня сделал для нас слишком много.

- Куда вы пойдете? Наверняка город уже находится под следствием якудза не потерпят подобной неудачи. Я немного знаком с нашими нравами. Нужно отсидеться, а потом прорываться в порт... Хотя, - Яша запнулся, - я так и не понял, что толкнуло тебя помогать преступнику?

- Не собирался и не собираюсь помогать преступнику! Я изо всех сил стараюсь помочь... своему другу в Киеве, чья судьба сейчас зависит от того, что скажет Тэд.

- О боги! Ты так все запутал, что у меня голова идет кругом!

- Ладно, у нас будет время, чтоб обсудить это дело подробнее, а пока давай решать, как мы доберемся до порта. Это вне Острова?

- Да, в городе. Вещи, деньги? Как заполучить их, если наверняка квартира парня давно под наблюдением?

- Спроси у Тэда. Вот, кстати, они возвращаются...

Не знаю, что предпринял молчаливый Такаси, но он оказался настоящим волшебником. Лицо Тэда хоть и не стало красивым, как у Алена Делона, но рана на носу была аккуратно заклеена тоненьким, почти незаметным кусочком розового пластыря, а губы так умело подкрашены, что, кажется, стали красивее, чем прежде. При близком рассмотрении, конечно, обнаружить неестественность цвета кожи не составляло труда, но макияж был сделан не хуже, чем в знаменитых парижских салонах. Самым же главным было появление черных щегольских усиков и кока на голове, до неузнаваемости изменивших облик парня.

- Ого! - воскликнул Яша.

На лице Такаси не промелькнуло и тени гордости или самодовольства. Он что-то коротко бросил Яше, повернулся, и я услышал, как защелкнулся за ним замок двери.

- Такаси поставит машину в гараж. Вряд ли они успели запомнить номер, но береженого не любят черти, как говорят у нас. Заодно он посмотрит, что делается поблизости. Послушайте, молодой человек, - обратился Яша к Тэду, застывшему посреди комнаты. - А ваши вещи, деньги?

- Не беспокойтесь, - каким-то незнакомым глухим голосом ответил Тэд, и я увидел, что и левый уголок рта тоже был ловко заклеен и закрашен. Это-то и мешало ему говорить свободно. - Мои манатки, и деньги в том числе, на морском вокзале в автоматической камере. Я же говорил, что собирался рвать когти после вашего звонка... Вот только в этом спортивном костюме... - Тэд с сомнением осмотрел красный тренировочный костюм. Впрочем, я успею переодеться на месте... Если, конечно, вы меня отпустите. - Он обвел нас с Сузуки не слишком-то вежливым взглядом.

- Тед, ты отправишься в Рио. Никто не собирается тебя задерживать, да и не вправе мы этого делать, - сказал я.

- В полицию мы тоже звонить не собираемся, - вмешался Яша. - Но и вы - вы тоже должны войти в наше положение...

- Да, Тэд, Микитюк просил передать вам, что ваша подружка ждет...

- Мэри... - не сказал, а простонал парень, и мне стало его жаль молодой, крепкий, полный жизни, он вынужден скитаться по белу свету, как гонимый волк. - Кто вы? - Он повернулся ко мне. - Да, вы!

- Я - советский журналист, Олег Романько.

- Какое вам дело до Добротвора?

- Человек попал в беду... И вы, Тэд, как мне видится, имеете к этому самое прямое отношение. Не так ли?

- Так. Но ведь вы - журналист, и стоит мне открыть рот, как вы распишете мою историю по всему миру, и мне нигде не найдется укрытия! вскричал он, если можно было назвать криком свистящие звуки, вылетавшие из его заклеенного рта.

- У меня нет намерения причинять вам вред, Тэд, хотя вы сделали подобное в отношении моего друга - Виктора Добротвора, и я был бы прав, ответив ударом на удар. Согласны?

- Попробуй не согласиться, - буркнул Макинрой. - Не вы в моих, а я в ваших руках... Мне нужно подумать...

- Думайте, Тэд, Хотя, наверное, думать следовало бы раньше.

- Послушайте, вы мне на мозги не капайте! Что вы знаете обо мне?! Вольны говорить все, что вам в голову взбредет...

- Еще раз повторяю, Тэд Макинрой, - взяв себя в руки, как можно спокойнее, буквально чеканя каждое слово, произнес я. А ведь меня так и подмывало врезать ему в его опухшую, заклеенную рожу и закричать: "Подлец! Ты человеку жизнь исковеркал ни за что ни про что, обманом втянул его в грязную историю и еще ломаешься как девица..." Но позволь я себе подобное, никогда бы не простил такой слабости. - Вы можете выбирать: будете говорить или нет...

- А если я предпочту молчание?