Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)

С полузакрытыми глазами ослы, пошатываясь, шли по дороге. Ни один не отставал, ни один не пытался удрать. Они едва поднимали головы. Доббс тоже прикрыл глаза веками. Стоило ему хоть чуть-чуть приоткрыть их, как режущий поток яркого света проникал внутрь, и Доббсу чудилось, будто на сей раз он уж точно опалил глазное яблоко.

Сквозь опущенные ресницы сумел разглядеть вставшие вдоль дороги деревья. Подумал, что неплохо бы здесь остановиться, минут на пять или на десять, постоять, прислонившись спиной к стволу, насладиться прохладой тени, открыть глаза, дать и им передохнуть. Остановить ослов будет легко и просто, они тоже будут довольны, что выпал случай постоять в тени.

Он направился к деревьям, забежал вперед, завернул переднего осла, и караван встал. Ослы сами по себе сгрудились в тени и вели себя спокойно. Доббс остановился перед мешком с водой, прополоскал рот от пыли, сплюнул и напился вволю.

— А сигареты не найдется, приятель? — услышал он чей-то голос.

Он вздрогнул. За несколько дней — первый человеческий голос, донесшийся до его слуха.

Едва заслышав голоса, он подумал о Куртине, а потом о Говарде. Но сразу же понял, что говорят-то по-испански… Повернув голову, увидел лежащих под одним из ближних деревьев трех мужчин. Окончательно опустившиеся метисы в немыслимом рванье. Скорее всего работали когда-то в одной из горнорудных компаний, но вот уже много месяцев без работы. Шляются неподалеку от города, лентяйничают, попрошайничают, спят целыми сутками, а если удастся кое-что прикарманить, считают это промыслом господним, который не даст умереть с голода даже слабой пичужке, хотя она не пашет и не сеет.

А может быть, это беглые каторжники или просто пустились в бега из-за какой-то неудавшейся аферы и прячутся здесь, пока у них отрастут бороды, после чего надеются неузнанными вернуться в город. Отщепенцы, которых город даже на своих свалках не потерпит, вот они и бродят по дорогам близ его стен.

Доббс достаточно пожил на белом свете, чтобы сообразить: сейчас он оказался в одном из самых диких положений, в какие только мог попасть. Таких подонков, отринутых городом, он навидался. Этим людям нечего терять.

Доббсу подумалось, что зря он сошел с главной дороги, чтобы передохнуть пятнадцать минут в тени. Полной безопасности и там нет, но в ловушку, подобную этой, не попался бы.

— Сигарет у меня нет. Сам за десять месяцев ни одной не выкурил.

Это прозвучало к месту. Он как бы давал понять, какой он бедняк — не смог даже купить себе сигарет.

— Но немного табачку у меня завалялось, — добавил он.

— А бумага на закрутку? — спросил один из них.

Пока что эти трое спокойно и лениво лежали на животах. Все посмотрели в его сторону: один даже присел, другой оперся на руку, а третий так и не приподнялся, только вывернул шею и скосил глаза, чтобы лучше видеть Доббса.

— Есть кусок газетной бумаги, — сказал Доббс.

Достал кисет с табаком, вытащил из кармана кусок бумаги и протянул тому, кто лежал поближе. Пришлось нагнуться — тот даже не дал себе труда встать и принять табак как полагается, из рук в руки.

Все оторвали себе по полоске, насыпали табака. Свернули сигареты, и ближний вернул кисет.

— Цериллос? Спички? — спросил тот, что вернул кисет.

Доббс опять полез в карман и вынул спички. Коробок эти люди тоже вернули.

— В Дуранго? — спросили его.

— Да, хочу продать ослов. Мне деньги нужны. А то я совсем пуст.

«Толково я ответил, — подумал Доббс. — Теперь они поймут, что в кармане у меня ни шиша».

А эти трое рассмеялись.

— Деньги! Это именно то, чего и нам не хватает, правда, Мигэль? Мы только и думаем, где бы их раздобыть!

Доббс прислонился спиной к дереву, не упуская из виду никого из этой троицы. Набил и раскурил свою трубку. Усталость словно рукой сняло. Он искал выход. «Я мог бы, например, нанять их в погонщики, — подумал он, — тогда на наше появление в городе никто внимания не обратит; это лучше, чем пригнать караван одному. Тогда они успокоятся на том, что каждый получит за работу по песо, и другие мысли выбросят из головы. Они, наверное, уже предвкушают сытный обед и парочку стаканчиков текильи».

— Мне могли бы пригодиться два-три погонщика, — сказал он.

— Да неужели? — рассмеялся один из них.

— Да, одному с ослами трудно управляться — набегаешься!

— И как ты намерен расплатиться? — спросил другой.

— Один песо.

— На всех троих или каждому?

— Каждому. Но не раньше, чем мы придем в город и я получу причитающуюся мне сумму, сейчас у меня в карманах и сентаво не найдешь!

И опять Доббс похвалил себя за умный ответ.

— Ты что же, совсем один? — спросил теперь тот, что оперся на руку.

«Как им ответить?» — спрашивал себя Доббс. Но, чтобы не тянуть с ответом и не возбуждать излишних подозрений, сказал:

— Нет. Не один. За мной едут еще двое моих друзей — верхом.

— Странное дело, Мигэль, как ты считаешь? — спросил тот, что лежал на животе.

— Да, — подтвердил тот, — и впрямь несуразное. Идет себе один за длинным караваном, а дружки его едут верхом на расстоянии.

— Ты видишь его друзей, тех, что на лошадях? — спросил третий, поддерживавший голову рукой.

— Погляжу, — ответил тот, что лежал, повернув голову.

Медленно поднялся, вышел из-за деревьев и оглядел дорогу — верхний ее участок с этого места виден даже лучше, чем последний отрезок пути.

Вернувшись, сказал:

— Его приятели на лошадях еще далеко отсюда. Никак не меньше, чем в часе пути.

— Странное дело, Мигэль, как ты считаешь?

— А десир вердад, — ответил Мигэль. — Я тоже считаю, что это очень странно. Что это у тебя за груз? — спросил он, встал и подошел к одному из ослов.

Постучал кулаком по одному из тюков.

— По-моему, шкуры, — сказал он.

— Да, и шкуры, — согласился Доббс.

Он чувствовал себя все неувереннее, хотелось скорее отправиться в путь.

— Тигры?

— Да, — небрежно ответил Доббс, — есть и тигры.

— На них можно прилично заработать, — понимающе кивнул Мигэль и отошел от осла.

Чтобы скрыть чувство неловкости, Доббс начал натягивать ремни на другом осле, хотя в этом не было никакой необходимости. Потом занялся другим: проверил, крепко ли сидят тюки. После чего подтянул ремень на своих брюках, показывая, что собрался идти.

— Ну, мне пора… мне надо идти дальше, чтобы попасть в город еще засветло, — и выбил чубук трубки о каблук сапога. — Так кто пойдет со мной погонщиком до Дуранго?

Огляделся, обошел вокруг ослов, проверяя, все ли на месте.

Никто из троих ему не ответил, они только переглядывались, обмениваясь понимающими взглядами. Поймав один из таких взглядов, Доббс пнул ногой одного из ослов. Тот засеменил к дороге, другой лениво последовал за ним. Остальные же преспокойно остались на месте и пощипывали траву.

Доббс подошел к еще одному ослу, прикрикнул. Тот поплелся вслед за первыми двумя.

Мужчины поднялись. Разошлись между оставшимися ослами и начали — как бы случайно — отпихивать их назад или вставали на их пути, чтобы те не могли пройти и останавливались, даже сделав уже несколько шагов в направлении дороги.

Однако когда животные увидели, что передовая группа удаляется, они начали волноваться и оттеснять мужчин в сторону, чтобы пройти. Но тут эта троица без всяких околичностей стала удерживать ослов, ухватившись за ремни на тюках.

— Эй, вы, прочь от ослов! — злобно крикнул Доббс.

— Почему это? — задрал голову Мигэль. — Мы продадим их с тем же успехом, что и ты. Оттого, что их продадим мы, они хуже не станут!

— Прочь от ослов, я вам сказал! — хрипло крикнул Доббс.

Отскочив на шаг назад, он выхватил револьвер.

— Этой железякой тебе нас не запугать, — издевался над ним Мигэль. — Нас не запугаешь. Ну, убьешь одного — что ж, он тебя простит!

— Отойдите от ослов! — заорал Доббс.

И выстрелил в того, кто стоял ближе остальных. Это был Мигэль. Но револьвер лишь холодно и сухо щелкнул. Три раза, пять раз, семь раз щелкнул револьвер, но выстрел не прозвучал. И Доббс и те трое уставились на револьвер. От удивления эти субъекты ни расхохотаться, ни поиздеваться над незадачливым стрелком не успели.