Только никому не говори. Сборник

— Мне все равно. Столько всего прошло и разрушилось, что речь, в сущности, идет не обо мне. Меня той уже давно нет. Верите?

— Хочу верить. Верю. Так вот, когда он осознал любовь — было уже поздно. Уже были вы, дачная скука, веранда, гроза… нельзя все время радоваться — приходит возмездие и страдание. И оно пришло сразу же. Когда Наташа Ростова вышла, и встала у воображаемого окна, и заговорила — вместе с внезапным восторгом возник страх. Да, Петя, не вовремя ты поднес букет белых цветов, а девочка, в порыве успеха, поцеловала тебя. Дмитрия Алексеевича потряс собственный восторг и напугал чужой. Он стал опасен. И, как я понимаю, это ощущение опасности, риска и страсти увлекло «прелестную актерку». Она тоже в своем роде «играла с огнем». Но она полюбила иначе, она позабыла себя и опомнилась только в последний момент и с блеском сыграла последнюю роль — так, что он, вопреки своему чутью и опыту, поверил. Эта роль стоила ей жизни.

На другой день после спектакля Дмитрий Алексеевич ждал ее в машине неподалеку от школы. Предчувствуя препятствия, он был предельно осторожен, дождался, пока она осталась одна, усадил в машину и, не давая опомниться, сделал предложение. Он мне признался, что ему и в голову не пришло отнестись к ней, как обычно к женщинам, — «легко и радостно», она была нужна ему навсегда. По одному ее слову он откажется ото всего в жизни, но того же требует и от нее. Она согласилась на все с восторгом. Самый счастливый день в его жизни! Но, к несчастью… или во имя какой-то непостижимой высшей справедливости, от прошлого нельзя просто отказаться, за него приходится платить. И очень дорого. Но пока… Маруся, не задумываясь, обещала, что бросит театр, а он предложил МГУ в уверенности, что на эту вершину ей не взобраться: она будет принадлежать только ему.

Итак, обручение, старинная драгоценность.

Через три дня Дмитрий Алексеевич приехал к Черкасским, и Маруся заговорила о филологии. Семейные сцены, уговоры, забавная игра… Тут у Любови Андреевны случился сердечный приступ, и художник, готовый тогда обнять весь мир, решил выразить свою любовь свойственным лишь немногим избранным способом: он решил ее написать.

— Эх, Митька! — вскричал актер. — Какой художник! И дернул же его черт так влюбиться. Не понимаю.

— Да, черт дернул. А он, кстати, вас понял, да вот и Анюта…

— Признаюсь: девочка меня увлекла. Но поверьте, это был всего лишь эпизод, и я…

— Охотно верю. Вы живете эпизодами, «грешник по мелочам», сами себя определили. Поиграться и бросить. Но тут, мне кажется, вы ничего не добились бы. Ее поразила, подавила абсолютная страсть человека, которого она любила с детства. А его погубил и довел до преступления именно эпизод, как будто мимолетный эпизод с Анютой. Смотрите, Николай Ильич! Мелкие грешки однажды соберутся в смертный грех.

Художник пригласил вас открыть новый талант — тогда у него и мыслей не было о какой-то там вечной любви. Только увидев Наташу Ростову в тех одеждах, которые со вкусом и увлечением выбирал для нее, он понял, что погиб — и поспешил поставить условия. Как вы сказали, Борис Николаевич: «Жена должна принадлежать мужу, а не публике». Условие господина: только мое, не мне — так и никому. Господин — тот же раб: владеть — значит бояться потерять. Любовь для себя, а не для любимого — на грани ненависти.

Дмитрий Алексеевич готовил доску для портрета, когда к нему пожаловали вы, Николай Ильич. Сгоряча, поглощенный замыслом, художник проговорился о сеансах. Но вы стали восхищаться Наташей Ростовой — и приобрели врага. Впрочем, он сумел оценить ситуацию правильно (девочке до вас дела нет), но впоследствии его опыт, так сказать, дал сбой. И вот в самую горячку событий вновь вмешивается юный Вертер.

Художник обычно ждал свою невесту после уроков в машине два раза в неделю. Главное — осторожность! После весенних каникул, первого апреля, она вдруг сообщила, что один мальчик будет готовить ее в университет. Новая неприятность, но возразить нечего. И она показала ему Петю (ты шел домой из школы). Дмитрий Алексеевич сразу узнал красавчика с букетом и, выражаясь фигурально, с поцелуем на устах. Однако он смолчал: не стоит внушать вредных мыслей. Но мне кажется, девочка что-то почувствовала и, привыкнув играть всевозможные роли, беспечно вошла в новую: «роковая женщина», которую ревнуют. Не подозревая, конечно, в каком напряжении держит своего возлюбленного (который был на двадцать шесть лет старше, но дело не только в возрасте: он не мог быть с ней на равных, он тащил за собой прошлое и боялся). Несомненно, она была редчайшей врожденной актрисой, если ей удалось разыграть столь глубокого психолога, как художник. У меня есть веские основания считать его таковым. Он мгновенно раскусил меня самого и догадался о скрытых причинах моей заинтересованности этим давним преступлением — догадался гораздо раньше, чем их осознал я сам. И виртуозно сыграл на этом и сумел до такой степени запутать меня, что только вчера, с приходом Пети, глаза мои раскрылись для истины.

— Но если он был таким непревзойденным психологом, — нетерпеливо вмешался Борис, — как он мог поручить вам следствие? На что рассчитывал и зачем рисковал?

— Это очень интересный вопрос. Но — погодите. Пока вернемся к началу… впрочем, где начало этой истории? Выбирайте сами. Пятьдесят второй год. Люба отказалась от блестящего художника и выбрала своего Павла. Девятнадцатый век, Париж, русская женщина приобрела золотой браслет с рубинами. Французское средневековье, хоругви с королевскими лилиями: белое на голубом. Школьная сцена, Наташа Ростова у воображаемого окна: «Соня, какая ночь!» Или двое на дачной веранде, июльская гроза — небесный гнев, по выражению художника… Но тогда весной он был счастлив.

В мае он вдруг заметил, что отношение Любови Андреевны к нему резко переменилось, недоумевал, тревожился, удвоил осторожность, только сейчас до конца осознав: именно близкие способны все разрушить. Главная опасность — Анюта. Верно оценивая ее характер, Дмитрий Алексеевич знал, что скандала она не поднимет, но полной уверенности, что она ничем не выдаст себя, у него, естественно, не было. Он решает встретиться с ней наедине и раскрыть карты. Как бы вы поступили, Анюта, при таком раскладе?

Не представляю! — лицо ее пылало, глаза потемнели. — То есть, конечно, я устранилась бы. Еще до разговора с мамой я… я ведь не любила его… как мужчину.

— Он знал, на это и рассчитывал. И вот мы подходим к роковому дню — к воскресенью третьего июля. Именно тогда завязалось и перепуталось столько случайностей, что почва для преступления была, в сущности, уже готова. Обед в саду. Появление Пети. Маруся пригласила тебя именно на этот день?

— Она просто сказала, что с третьего июля на даче будет жить. «Если хочешь, — говорит, — приезжай».

— И ты прилетел мгновенно… «Никого интересней не встречал», да?

— Так до сих пор и не встретил.

— Дмитрий Алексеевич, несомненно, чувствовал этот пылкий интерес. Юноша с букетом проник и в Отраду, имея возможность появляться там часто, законно и открыто.

На обеде в саду важны четыре момента. Первый: родители наставляют дочек тщательно запирать на ночь дом и оставлять двери внутри открытыми, светелка на отшибе. Второй: просят прибраться в погребе — так о нем узнает Петя. Третий: Маруся показывает юному поклоннику окно своей комнаты. Наконец возникает спор, каким путем идти на Свирку, выбирают короткий на пляж — в среду Петя до тайного места сестер не добирается, он его просто не знает (в чем убеждается следователь — алиби Анюты не поколеблено). Актриса кокетничает, художник втайне беснуется, громовой удар: юные влюбленные переплывают Свирку и скрываются в лесу. И нет возможности поговорить наедине, успокоиться: родители уезжают при условии, что бойкая и умеющая далеко заходить в своих играх Маруся должна подчиняться сестре и не разлучаться с ней. Чрезмерные требования Любови Андреевны, которая знает, что случилось со старшей дочерью, и не доверяет ей.

Чтобы иметь возможность видеться со своей невестой, Дмитрий Алексеевич решается на крайнее средство: во всем открыться Анюте.