Не отпускай мою руку

Зюттор бросает на нее подозрительный взгляд и выходит.

11 ч. 09 мин.

— Это гостиница «Голубая лагуна»? Вы говорите по-французски?

Собеседник на том конце провода отвечает с акцентом британского студента, затерявшегося в Латинском квартале.

— Да, мсье. Чуть-чуть говорю. Я к вашим услугам. Чем могу помочь?

— Соедините меня с управляющим!

Голос на мгновение замолкает, затем осведомляется:

— Не могли бы вы сообщить мне, по какому вопросу…

— Полицейский участок Сен-Жиля, остров Реюньон! Вопрос жизни и смерти. У нас тут беглый убийца, приведен в действие план «Папанг», до вас, наверное, дошли слухи?

На маврикийского администратора это не производит ровно никакого впечатления.

— Хорошо, мсье, сейчас узнаю, может ли она подойти к телефону.

Кристоса бесит этот флегматик, который, не отходя от телефона, спрашивает у какого-то Майка, похоже, не более энергичного, чем он сам, на месте ли «мисс Доре».

Кто?!

— Грациелла Доре? — орет в трубку Кристос. — Это она управляет «Голубой лагуной»?

— Да, мистер, но…

— Черт, позовите ее уже!

На этот раз в трубке слышны торопливые шаги. Шаги удаляются. Кристос смотрит в окно. Этого проныры Зюттора и след простыл.

Ждать не пришлось и минуты.

Снова послышались шаги, более легкие и неспешные, и на этот раз они приближаются. Высокие каблуки простучали по плитке, может быть, мраморной, остановились. Секундная пауза — и внезапно раздается резкое:

— Да?

— Грациелла Доре?

— Да, я слушаю.

— Младший лейтенант Кристос Константинов. Мне поручено расследование по делу вашего бывшего мужа, Марсьяля Бельона.

Прежде чем ответить, Грациелла Доре вздыхает с явным раздражением.

— Я вчера уже все рассказала тому типу из консульства, который приезжал в отель меня допрашивать. Он меня заверил, что работает в сотрудничестве с полицейским управлением Реюньона.

Кристос знаком просит Имельду дать ему папку с делом Бельона. Одной рукой перебирает бумажки. И почти сразу натыкается на три скрепленных листка. Показания Грациеллы Доре, которую допрашивал в воскресенье 31 марта, в 21 час 17 минут, в отеле «Голубая лагуна» на острове Маврикий, Даниэль Колансон. Даниэль Колансон… Кристос смутно его помнит — бывший полицейский, раньше работал в Сен-Дени, после беспорядков в Шодроне [37] впал в депрессию и в конце концов перешел работать в службу безопасности консульства на Маврикии. Им передали эти показания по факсу из центрального управления сегодня утром, перед тем как они рванули к Шанталь Летелье. Он сунул их в папку не читая. Некогда было… И никого они не интересовали. Бельон — преступник. Кроме облавы, ничто не имело значения.

— Вы еще здесь, лейтенант?

Кристос оторвался от показаний. Некогда ему сейчас копаться в этих бумажках, он должен выиграть время.

— С чего вдруг Журдены к вам завалились?

Снова вздох, на этот раз в нем слышится удивление.

— Какие вы там, в жандармерии, оказывается, непосредственные и прямые!

— Да нет, просто время поджимает.

— Журдены — это парижский адвокат и его жена? Мне недавно звонил Арман Зюттор, он мой старый друг, и по его просьбе я освободила для них номер. Услуга за услугу. А что, не надо было этого делать?

— Почему же? Просто совпадение показалось мне странным.

Он думает о том, что Арман Зюттор, скорее всего, уже был управляющим «Аламандой» в те времена, когда Грациелла Доре держала бар-ресторан на пляже Букан-Кано. Один круг…

Кристос ведет пальцем по лежащей перед ним бумаге. Строчки прыгают у него перед глазами.

— Мадам Доре, вы можете кратко изложить мне то, что рассказали вчера Колансону?

— Это радует. Вы вообще в полиции между собой общаетесь?

— К сожалению, в последние два дня мы заняты по горло. Так какая у вас версия?

— Простите?

— Я предполагаю, что вы следили по телерепортажам за побегом вашего бывшего мужа. Сейчас у нас уже три трупа.

— Вы хотите услышать мое мнение? Я правильно поняла?

— Правильно.

— Я вчера сказала этому типу из консульства, что я думаю. Вы ошибаетесь. Во всем, от начала до конца. Марсьяль не имеет никакого отношения к этим убийствам, он и мухи не обидит.

Марсьяль Бельон?

И мухи не обидит?

Кристос чертыхается. Ему надо было не пожалеть времени и прочитать показания Грациеллы Доре. Этот Даниэль Колансон, насколько он помнит, хоть и тяжел на подъем, зато, когда допрашивает свидетелей, проявляет немалую сообразительность.

— Ваш бывший муж был осужден за причинение смерти в результате случайного стечения обстоятельств. Он виновен в гибели вашего сына.

Спокойный до тех пор голос Грациеллы Доре впервые поднимается до визга — это напоминает эффект Ларсена в плохо отлаженном микрофоне.

— Что вы там читали? Отчет следователя Мартен-Гайяра? Газеты того времени? Что вы знаете о случившемся той ночью? На какие свидетельства опираетесь?

Кристос не торопится отвечать. У него появилось странное ощущение, будто ход расследования вот-вот круто повернется. Он взвешивает слова.

— Марсьяль Бельон невиновен в гибели вашего сына Алекса? Я правильно понял ваши слова?

— Я уже вчера так и сказала вашему коллеге. Марсьяль здесь ни при чем. Он взял вину на себя. Поскольку надо было найти виновного…

Кристос пытается соображать как можно быстрее. А что, если они с самого начала рассуждали неверно, шли не в том направлении? Если Марсьяль невиновен в гибели сына, если он, напротив, стремится отомстить, — нечто в духе графа Монте-Кристо? Если он именно для того и вернулся на Реюньон? Было бы у Кристоса сейчас время посоветоваться с Имельдой…

— На пляже Букан-Кано был… был кто-то еще?

— Это давняя история, лейтенант. И мы довольно долго залечивали свои раны.

— Вы должны рассказать мне больше, мадам Доре.

— А что это изменит? Что изменится, если вы узнаете, как на самом деле умер Алекс? Какое это имеет значение для вашего плана «Папанг»?

— Искать и находить связи между прошлым и настоящим — наша забота, мадам Доре. Вы мне не ответили. Был на пляже Букан-Кано еще кто-то?

— Я вчера уже все сказала этому типу из консульства.

Кристос закрывает папку с делом Бельона. Если бы в показаниях Грациеллы Доре было хоть что-то интересное, центральное управление им на это указало бы.

— Ничего вы ему не сказали! Ни слова о тех, кто работал в вашем баре. Ни слова о возможных свидетелях гибели Алекса. Ни слова о том, что заставило вас закрыть свое заведение через два месяца после трагедии и почему еще несколько недель спустя вы покинули остров.

— Психологией увлекаетесь?

Кристос заговорщически улыбается Имельде.

— Пробую разобраться. Посещаю вечерние курсы.

— Отлично, лейтенант, так и продолжайте. Все, что я могу вам сказать, и повторяю это уже в третий раз: вы заблуждаетесь. Марсьяль никого не убивал. Он на это неспособен.

— Мадам Доре, чтобы признать вашего бывшего мужа невиновным, этого недостаточно. Прямо сейчас за ним охотятся одиннадцать вертолетов и больше тридцати полицейских.

— С сачком? Ваши люди гоняются за человеком, опасным не более чем какая-нибудь бабочка.

— С ружьями, мадам Доре. Они не станут рисковать. Они его застрелят.

Кажется, Грациелла Доре впервые заколебалась. Кристос понимает, что он должен подсказать ей выход. Он припоминает несколько причудливых версий, которые обсуждал с Айей.

— Мадам Доре, вы можете просто назвать мне имена служащих вашего бара, тех, кто был на месте, когда утонул Алекс?

— Это было так давно… Их было много.

— Мы все равно так или иначе узнаем их имена, мадам Доре.

— Вы быстро действуете, лейтенант. Очень быстро.

— Теперь ваша очередь. Вашего прелестного мотылька в ближайшие минуты насадят на булавку.

— Я подумаю. Оставьте мне ваши координаты.