Смертельный треугольник

— Вставай. — Он протянул ему тонкую чумазую руку. — Поднимайся! Все будет хорошо. Пойдем отсюда.

Семен внял совету и ушел.

А через неделю пропал.

Но всю неделю до того ходил мрачный. Степан не раз подходил к нему, все пытался вытянуть его то на свалку — поиграть, то к вокзалу — попрошайничать. Но Семен не поддавался, а однажды с утра его не оказалось в комнате. Воспитатели, озверевшие от безденежья и тягостной работы, моментально разозлились. Особенно свирепствовал директор.

Выпучив глаза, он орал на воспитанников:

— Что, надоело питаться? Надоело под крышей спать? Не дает покоя слава Ломоносова? — Директор, когда-то закончивший техникум, считал себя образованным человеком и часто вставлял в свои речи «интеллигентные примеры». — Так вот, ни один из вас, грязных оборванцев, не сможет сделать того, что сделал этот простой русский мужик в лаптях. А знаете почему? Потому что вы никому не нужные недоумки. И если есть у кого желание, можете бежать следом за Семкой, я никого не держу. Но учтите, обратно никого не приму, а если узнаю, что ему кто-то помог, то выпорю так, что сидеть не сможете! Ясно? И никто… Никто!.. — Директор набрал побольше воздуха и проорал: — Никто за вас не заступится! Все! Все свободны!

Степан передернул плечами и посмотрел на товарищей — речь директора никого не впечатлила. Гораздо больше всех волновала пропажа вожака. Ребята собрались в кружок, но директор, спустившийся уже со ступеней в маленьком актовом зале, вернулся к трибуне и поднял руку. Ребята замолчали. Тихим голосом, как гурман, смакующий любимое блюдо, директор произнес:

— Совсем забыл сказать. Так как сегодня наш персонал занят поисками сбежавшего Семена, обеда и ужина не будет. Поэтому все могут быть свободны. И, боюсь, если до завтра опять кто-нибудь пропадет, мы опять не сможем приготовить ничего. Так что постарайтесь не разбегаться. — И директор ушел из зала.

— Крокодил. — Степан зло усмехнулся и сплюнул на пол. — Все, пошли отсюда! Делать здесь сегодня совершенно нечего, так что надо искать Семена.

Степан посмотрел на притихших ребят и тут же отвел глаза. Он думал о том же, о чем и они. Семен был злопамятным. И всю последнюю неделю он ходил слишком тихий. Но ни один из ребят не подошел к нему, не спросил, в чем дело. Все знали, что он вынашивал план мести. А теперь не явился к завтраку.

Степан посмотрел в зал: все выходили. Никого не волновал пропавший приятель. Еда — скудная тарелка с кашей и вонючей котлетой — была многим ближе, чем сосед по детдому. Здесь каждый был сам за себя. А сбежать мечтали многие. Кто-то уставал от побоев старших, кто-то ненавидел скупых на ласку и щедрых на тычки воспитателей, а кто-то давно смирился со своим положением и тихо мечтал поскорее вырасти. Таких было большинство. Худо-бедно, но здесь все-таки кормили. Был кров над головой, и даже учителя. Для беспризорников, выросших в детдоме, оставались только две дороги: выучиться и поступить в институт или сразу после детдома прибиться к какой-нибудь бандитской шайке и закончить жизнь лет через десять где-нибудь под забором. Но Семен, а вслед за ним и вся маленькая команда мечтали о лучшей жизни…

В свои неполных одиннадцать лет Степан уже понимал, что, чем умнее он будет действовать, тем ближе к своей мечте окажется в конце концов.

Семен, поддавшись эмоциям, поступил неумно. Нельзя было идти одному против старого цыгана, держащего в страхе полгорода. Он не подумал — и поплатился. Но от этого не становился чужим для Степана, а в концепцию выживания входила и забота о друзьях, поэтому Степан собрал всю банду и отправился на поиски.

Около рынка было пустынно. Ни бабок, зазывающих покупателей к своим лоткам, ни менял, прогуливающихся в ожидании наивных жертв, ни назойливых продавцов семечек: был понедельник и рынок вымер. Только одинокие дворники мели вечно грязную рыночную площадь.

— Здравствуйте.

Уборщик, парень лет двадцати, вздрогнул.

— Где можно найти высокою седого цыгана, хозяина этого рынка?

Парень испуганно оглянулся и пожал плечами:

— Я не знаю, пацан, но тебе бы лучше уйти. Сегодня здесь никого нет. — И он принялся еще усерднее подметать.

Степан постоял для порядка еще несколько секунд. Но парень больше не поворачивался. Остальные дворники были далеко и не могли слышать разговор. Поэтому Степан решил предпринять еще одну попытку:

— Пожалуйста! Понимаете, мой друг поспорил с ним неделю назад, а сегодня пропал, понимаете? — Степан остановился на секунду и еще жалостливее добавил: — Я очень боюсь, что он пошел к нему. Мне бы только знать, где его искать.

Парень поднял метлу и, не выпрямляясь, прошипел:

— Слушай, вали отсюда, пожалуйста! Вряд ли Цыган ответит, где тебе искать кореша, поэтому шел бы ты обратно в свой детдом и не высовывался больше.

Степан насторожился:

— А откуда вы знаете, что я из детдома?

Парень дернулся, подхватил метлу и, бросив взгляд через плечо, убежал к ближайшему дворнику.

Сзади подошли друзья. Сашка положил руку Степану на плечо и посмотрел вслед парню:

— Он что-то знает. Только не расскажет ничего. Пойдем-ка отсюда.

Степан развернулся и медленно пошел к выходу с рынка. Уходить ни с чем не хотелось, тем более что он не знал, где еще можно найти Цыгана. Кованые ворота были приоткрыты. К рынку подъехала черная «Волга» и остановилась прямо за воротами. Степан, шедший последним, присел за прилавок. Из машины вышел Цыган в яркой фиолетовой рубашке и шелковых черных штанах и прошел в ворота. Ребята шли ему навстречу.

— Так-так-так… Старые знакомые! — Цыган иронично поднял бровь и наклонился к мальчишкам. — И что вы тут потеряли?

Сашка оглянулся. Но Степан только пригнулся еще ниже под прилавком и прильнул к глазку, моля Бога, чтобы у Сашки хватило ума промолчать о нем.

Как быстро тогда, стоило пропасть Семену, у них распределилось первенство! Раньше, когда рядом всегда был Семен, никто и слова не смел сказать без его разрешения. Когда его не стало, все молчаливо признали лидера в Степане. Но стоило Степану пропасть из поля зрения, и ответственность взял на себя Сашка. Тогда, в детстве, закладывались основы будущего, взрослого миропонимания. Кто успел стать лидером тогда, тот им и остался, а кто не успел, тот оказался навсегда за спиной у лидеров.

Сашка выступил вперед и, не давая никому и рта раскрыть, твердо произнес:

— У нас друг пропал. Он часто здесь бывал, вот мы и пришли узнать, не видел ли его кто.

— И что? — Цыган заговорил с пониманием. Узнали?

— Да. Похоже, никто и впрямь не видел его. — Сашка повернулся к ребятам и, скрытый от глаз противника, обвел взглядом площадь. Степана нигде не было видно. — Пошли отсюда, — и спокойно взглянув Цыгану в глаза, добавил: — Поищем еще.

Сашка аккуратно обошел Цыгана и его свиту и двинулся к воротам. Цыган только засмеялся в ответ:

— Я обязательно передам вашему другу, что вы его искали!

Степан под прилавком поморщился, но Сашка не обернулся и так же молча вышел за ворота. А мужчины еще постояли у ворот, провожая взглядом своих будущих противников, и двинулись к центру площади, тихо переговариваясь.

Степан напряг слух:

— …и выйдите на директора — пусть усилят надзор над этими оборванцами. Нечего беспризорникам здесь шастать. Да, и еще, — Цыган остановился прямо напротив прилавка, за которым спрятался Степан, — если всплывет хоть что-то, я всем головы поотрываю!

Кто-то из свиты что-то тихо произнес, и Цыган неожиданно разразился криками на своем языке.

Степан обессиленно сел на землю. Цыган что-то сделал с Семеном. Убил? Нет, он не мог просто так убить мальчика. Но что сам Семен задумал? Почему он ушел вчера ночью? Надо было что-то делать. Как-то узнать, что не должно всплыть? О чем он говорил? И как узнать?

Ответов не было. Для мальчугана задача была слишком сложной, но не для беспризорника. Да, Цыган прав. И директор прав — они никому не нужны. Они беспризорники. Степан стиснул зубы и задумался. Если он не поможет Семену, то ему уже никто не поможет.