Медовый месяц в улье

– Крайне неприятные люди, – согласился Питер. Он пошел к двери, аккуратно ведя миссис Раддл перед собой, как отбившуюся от стаи курицу. – Мы знаем, что на вас можно положиться, миссис Раддл, о строгая весталка тишины, питомица медлительных времен! [161] Что бы вы ни делали, – добавил он серьезно, передвигая ее за порог, – не говорите ничего Бантеру – он самый страшный болтун в мире.

– Ни в коем случае, милорд, – сказала миссис Раддл.

Дверь закрылась. Кирк выпрямился в огромном кресле. Его подчиненный сидел сгорбившись и ждал взрыва.

– Итак, Джо Селлон. Что все это значит?

– Понимаете, сэр…

– Я разочарован в тебе, Джо, – озадаченно продолжил Кирк. В его голосе слышалось скорее огорчение, чем гнев. – Я удивлен. Значит, ты был там в девять вечера, разговаривал с мистером Ноуксом и ничего об этом не сказал? Где твое чувство долга?

– Я очень извиняюсь, сэр.

Лорд Питер Уимзи отошел к окну. Не следует вмешиваться, когда кто-то распекает своего подчиненного. Тем не менее…

– Извиняешься? Подходящее слово, нечего сказать. Ты, полицейский, скрыл важные сведения? И теперь извиняешься?

(Халатность. Да, на первый взгляд просто халатность.)

– Я не хотел… – начал Селлон. И затем, в ярости: – Я не знал, что старая проныра меня видела!

– Какая, к черту, разница, кто тебя видел? – воскликнул Кирк, раздражаясь все сильнее. – Ты должен был первым делом рассказать мне… Боже мой, Джо Селлон, не понимаю, что с тобой. Честное слово, не понимаю… Ну и вляпался ты, парень.

Бедняга Селлон сидел, ломая руки, и не находил другого ответа, кроме жалобного бормотания:

– Извините…

– Слушай, – сказал Кирк, с опасной нотой в голосе. – Что ты там такое делал, о чем ты не хочешь никому рассказывать?.. Говори!.. А, нет, постой-ка, постой-ка…

(Наконец он понял, подумал Питер и обернулся.)

– …ты ведь левша?

– Ради бога, сэр, ради бога! Это не я! Клянусь вам, не я! Господь свидетель, было из-за чего, но я его не убивал… Я и пальцем его не тронул…

– Было из-за чего?.. Давай же! Выкладывай! Что за дела у тебя были с мистером Ноуксом?

Селлон испуганно оглянулся. У него за спиной стоял Питер Уимзи с непроницаемым лицом.

– Я его не трогал. Я ему ничего не сделал. Умереть мне на месте, если я виновен!

Кирк покачал своей массивной головой, словно бык, которого донимают слепни.

– Что ты здесь делал в девять вечера?

– Ничего, – упрямо сказал Селлон. Возбуждение его прошло. – Просто время коротал.

– Время коротал! – повторил Кирк с таким презрением и раздражением, что нервы Питера не выдержали и он вмешался.

– Послушайте, Селлон, – проговорил он голосом, который заставлял многих попавших в беду рядовых поделиться своими жалкими тайнами. – Я очень советую вам все без утайки рассказать мистеру Кирку. Что бы это ни было.

– Хорошенькое дело, – прорычал Кирк. – Полицейский, служитель закона…

– Полегче с ним, суперинтендант, – сказал Питер. – Он еще мальчишка.

Он колебался. Возможно, Селлону будет легче без посторонних свидетелей.

– Пойду в сад, – сказал он примирительно. Селлон мгновенно обернулся:

– Нет, не надо! Я все расскажу. Ради бога, сэр! Не уходите, милорд. Я не смогу без вас! Я вел себя как круглый дурак.

– С кем не бывает, – мягко сказал Питер.

– Вот вы мне поверите, милорд. Боже милосердный, я пропал!

– Очень может быть, – мрачно согласился Кирк. Питер глянул на суперинтенданта – тот тоже понял, что Селлон обращается к авторитету более высокому и древнему, чем присутствующие, – и присел на краешек стола.

– Соберитесь с духом, Селлон. Мистер Кирк никого не осудит неправедно. В чем же было дело?

– Ну… Этот самый бумажник мистера Ноукса… который он потерял…

– Два года назад. Ну да, и что с ним случилось?

– Я его нашел. Я… Я… Он выронил его на дороге – там десять фунтов было. Я… моей жене было очень плохо после родов… Доктор сказал, что нужно специальное лечение… Я ничего не накопил… А жалованье невелико и денежное довольствие тоже… Я был последним дурнем… Я хотел сразу же положить его обратно. Я думал, что для мистера Ноукса, человека обеспеченного, это небольшая потеря. Я знаю, что от нас ждут честности, но это страшное искушение.

– Да, – сказал Питер. – Щедрая страна ожидает предельной честности за два-три фунта в неделю.

Кирк, казалось, лишился дара речи, так что Питер продолжил:

– И что было дальше?

– Ноукс об этом узнал, милорд. Не знаю как, но пронюхал. Угрожал донести на меня. Ну, конечно, это бы меня погубило. С работы бы выгнали, и кто меня после этого наймет? Вот и пришлось платить ему, сколько скажет, чтобы не проговорился.

– Платить ему?

– Это шантаж, – заявил Кирк, резко выйдя из оцепенения. Он произнес эти слова так, как будто нашелся наконец выход из невозможного положения. – Это уголовное преступление. И укрывательство.

– Называйте это как хотите, сэр, – для меня это был вопрос жизни и смерти. Доил меня на пять шиллингов в неделю все эти два года.

– Боже мой! – сказал Питер с отвращением.

– И я скажу вам, милорд, когда я сегодня утром пришел сюда и услышал, что он мертв, это было как милость божья… Но я не убивал его, клянусь вам. Вы мне верите? Милорд, вы-то мне верите. Это не я.

– Если бы это и были вы, я бы вас не винил.

– Но это не я, – горячо заверил его Селлон. Лицо Питера ничего не выражало, и он снова повернулся к Кирку: – Как хотите, сэр. Я знаю, что был дураком – и хуже того, – и я приму расплату. Но провалиться мне на месте, если это я убил мистера Ноукса.

– Ну, Джо, – сурово молвил суперинтендант, – и без этого все плохо. Ты вел себя как дурак, это точно. Нам придется потом с этим разобраться. А теперь лучше расскажи нам, что же тогда произошло.

– Я пришел к нему, чтобы сказать, что на той неделе у меня не было денег. А он рассмеялся мне в лицо, старый черт. Я…

– Когда это было?

– Я пришел сюда по дорожке и заглянул вон в то окно. Занавеска не была задернута, и внутри было темно. А потом я вижу, как он идет из кухни со свечой в руке. Он подносит свечу к часам, и я вижу: пять минут десятого.

Питер изменил позу и быстро сказал:

– Вы видели часы в окне. Вы уверены? Свидетель не уловил предупреждающего тона и кратко ответил:

– Да, милорд. – Он нервно облизнул губы и продолжил: – Потом стучу я в окно, он подходит и отпирает его. Я ему говорю, что денег нет, а он зловеще так смеется. “Хорошо, – говорит, – с утра на тебя донесу”. Тут я собрался с духом и говорю: “Не донесете. Это шантаж. Все эти деньги, которые вы с меня брали, – это шантаж, и вы за него под суд пойдете”. А он говорит: “Деньги? Ты не докажешь, что платил мне деньги. Где твои расписки? У тебя ничего на бумаге нет”. Тут я и выругался.

– Не удивительно, – сказал Питер.

– “Пошел вон”, – говорит он и захлопывает окно. Я попробовал двери, но они были заперты. Ну, я ухожу, и больше я его не видел.

Кирк выдохнул:

– Ты не заходил в дом?

– Нет, сэр.

– Ты говоришь всю правду?

– Как перед Богом, сэр.

– Селлон, вы уверены?

На этот раз предупреждения нельзя было не заметить.

– Святая правда, милорд.

Питер изменился в лице. Он встал и медленно отошел к камину.

– Гм, ну что же, – проговорил Кирк. – Я даже не знаю, что сказать. Вот что, Джо: поезжай-ка ты немедленно в Пэгфорд и проверь алиби у Крачли. Найди этого самого Уильямса из гаража и сними с него показания.

– Хорошо, сэр, – покорно сказал Селлон.

– Я поговорю с тобой, когда вернешься. Селлон снова сказал:

– Хорошо, сэр. – Он посмотрел на Питера, который уставился на горевшие поленья и не шевелился. – Надеюсь, вы будете не слишком суровы со мной, сэр.

– Не исключено, – чуть смягчился Кирк. Констебль вышел, понурив свои широкие плечи.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил суперинтендант.