Убейте прохожего!

Желание ознакомиться с полным содержанием рукописи Мартынова у Романова поубавилось. Стараясь казаться равнодушным, он засунул руки в карманы брюк и направился к книжному шкафу. Достал с полки книгу, оказавшуюся Библией, открыл ее и прочитал первое, что попало на глаза:

– Гордые крайне ругались надо мною;

но я не уклонился от закона Твоего.

Вспоминал суды Твои, Господи, от века,

и утешался.

Романов трижды перечитал эти строчки из псалма «Закон Господень» и еще трижды повторил их про себя. Закрыл книгу, аккуратно поставил обратно на полку и, укрепив свой дух, спросил Малявина, написано ли про него еще что-нибудь.

Не отрывая глаз от страницы, Малявин отрицательно покачал головой. Сказал, что в данный момент заканчивает читать про то, как Сашка Мартынов, а точнее – Демиург, собирается убить Троицкого.

– И посему, Вася, ничего по интересующему тебя вопросу сказать не могу.

Романов попросил дать ему, наконец, тоже почитать.

Малявин перевернул последнюю страницу рукописи. Сказал, что читать здесь, в сущности, нечего – обыкновенный бред человека, возомнившего себя создателем смертей.

Передал рукопись Романову, а сам принялся обыскивать книжный шкаф. Через минуту порезал палец о гвоздик, торчащий из верхней полки, и решил, что доказательств того, что Александр Мартынов является Демиургом, с избытком хватит на все судебные инстанции. После чего сел в кресло и глубоко задумался над тем, как так получилось, что он после двадцати лет тесного общения с уголовниками не сумел разглядеть преступника у себя под носом.

Тем временем Романов прочитал эпизод с убийством Троицкого. Потрогал пальцем последний лист бумаги, сравнил его с тем, на котором было напечатано название рукописи, и спросил: где находится избирательный участок Троицкого.

– Там же сказано! – ответил Малявин. – В здании семнадцатой школы.

– Я спрашиваю: где? В каком месте?

– Откуда я знаю! Где-то на Успенской. А тебе-то что? Хочешь обратиться в милицию, предупредить о готовящемся убийстве? Валяй! Может, еще успеешь.

В эту минуту из коридора раздался звонок. Только Романов положил рукопись на место, в нижний ящик письменного стола, как в комнату вбежали четверо вооруженных пистолетами людей. Один из них, судя по раскованным движениям, видимо, старший, увидев Малявина, остановился посреди комнаты, и удивленно выдохнул:

– Ты?!

Малявин, тоже немало удивленный встрече, согласно кивнул. И тут же, испугавшись того, что его в очередной раз примут за Демиурга, воскликнул:

– Ты только, Андрюха, не подумай чего! Я редактора своего пришел проведать!

Тот, кого Малявин назвал Андрюхой – заместитель начальника криминальной милиции подполковник Андрей Рудаков – высокий худощавый мужчина с утомленным морщинистым лицом, засунул пистолет под пиджак и спросил фамилию редактора.

Малявин ответил: Мартынов.

– Он? – Рудаков кивнул в сторону Романова.

– Нет, что ты! Это поэт Василий Романов, ты о нем слышал. А Мартынова мы не застали. Он сейчас на избирательном участке, где голосует Троицкий.

– С чего ты взял?

Малявин хотел встать с кресла, чтобы достать рукопись, показать: откуда он это знает, как один из помощников Рудакова – накачанный парень в тесной тужурке, положил ему руку на плечо и, чуть-чуть сжав пальцы, вежливо посоветовал не дергаться.

Малявин притих. Укоризненно посмотрел на парня, сделавшего ему больно, и сказал, что в нижнем ящике письменного стола рядом с ворованными мобильными телефонами лежит печатная рукопись, в которой Мартынов среди убийств, совершенных Демиургом, описывает еще несовершенное убийство кандидата в губернаторы Троицкого.

– А убивать он его собирается так! Дождется, когда Троицкий, проголосовав, выйдет пожимать избирателям руки и набросится на него из-за чьей-нибудь спины!

Рудакову принесли рукопись. Пока он долго листал ее, сверяя то, что ему известно о Демиурге с тем, что тот писал о себе сам, один из милиционеров в форме, еще не появлявшийся в комнате, принес фотографии Мартынова, взятые из семейного альбома, и деревянный ящик из-под слесарного инструмента.

Показал подполковнику ножи, лежавшие в ящике, и сказал, что, судя по заключениям экспертов, это те самые, которыми пользовался Демиург.

Рудаков закрыл рукопись. Посмотрев на часы, приказал двум оперативникам оставаться, ждать Мартынова дома, а всем остальным собираться на Успенку.

– А с этими что делать? – кивнув в сторону Малявина и Романова, спросил парень в тужурке

– Ничего, – ответил Рудаков. – Завтра я с ними лично разберусь. Быстро на выход!

Подождав, когда все выйдут из комнаты, подошел к Малявину и ткнул его кулаком в лоб. Спросил: какого рожна он тут делает.

– Потом объясню, – отмахнулся Малявин. – Ты лучше скажи, как ты сам здесь оказался?

Рудаков бросил взгляд на дверь. Удостоверившись в том, что никто не подслушивает, прошептал: полчаса назад некто, решивший остаться неизвестным, позвонил в дежурную часть и сообщил, что разыскиваемый милицией Демиург живет на улице Адмирала Нахимова, дом два, квартира двести двадцать пять и что зовут его Александр Александрович Мартынов.

– Ты хочешь сказать, что замначальника криминальной милиции лично проверяет каждый такой звонок? – спросил Малявин.

Рудаков отрицательно покачал головой. Сказал, что выехал впервые, и то только потому, что ни секунды не сомневался в том, что тот, кто звонил, знал, что говорил, и говорил правду.

– Он кроме фамилии и адреса сообщил еще о том, что видел у Мартынова охотничьи ножи, изготовленные на заводе «Металлист».

Романов спросил Рудакова: известно ли ему, где сейчас находится Троицкий.

– Естественно, – ответил тот. – У себя в штабе. В десять у него совещание с консультантами, а в одиннадцать запланирован выезд на избирательный участок… Как бы не опоздать туда!

Попросив обязательно заглянуть к нему в управление завтра утром, Рудаков торопливо пожал Романову с Малявиным руки и выбежал из комнаты.

– Ну, всё! Теперь у семнадцатой школы будет не протолкнуться…

Малявин хотел добавить: не протолкнуться от учителей в штатском, но не успел – раздался телефонный звонок.

Романов вынул из кармана мобильный телефон. Приложил его к уху и, после продолжительный паузы, во время которой его губы складывались в широкую улыбку, пригласил того, кто звонил, к себе в гости. Тепло попрощавшись, положил телефон обратно в карман пиджака и извинился перед Малявиным за то, что перебил его.

– Дядя, брат отца, объявился. Обещал девятнадцатого заехать… Ты что-то хотел сказать?

Малявин спросил: что он, Вася, думает по этому поводу.

– По поводу дяди?

– Нет, по поводу Демиурга, Мартынова и всего остального.

Романов пожал плечами. Сказал, что никаких особых дум у него нет. Есть только вопросы. И то, как назло, без ответов.

– Есть какие-то сомнения?

– Не знаю… Слишком много непонятного в этом деле.

Романов подошел к шкафу. Задумчиво провел пальцем по корешкам книг и сказал, что, во-первых, ему непонятно, кто из незнакомых бабушке Мартынова людей должен был прийти к ней. Во-вторых: кем мог быть тот человек, которому стало известно о том, что Мартынов является Демиургом. И в-третьих: почему боґльшая часть рукописи является копией с ненайденного оригинала, тогда как последние страницы распечатаны с принтера на другой бумаге.

– А я и не заметил, – удивился Малявин. – Впрочем, – тут же добавил он, – всё очевидно… Запланировав убийство Троицкого с последующей явкой с повинной, Мартынов не мог не догадываться о том, что в случае, если всё сложится так, как он задумал, в его квартире будет произведен обыск. Поэтому-то он и предупредил бабушку, чтобы та была готова к тому, что к ней нагрянут незнакомые люди с ордером.

– Хорошо, – кивнул Романов. – Согласен. А как насчет человека, который мог знать о том, что Демиург и Мартынов являются одним и тем же лицом?

Малявин пренебрежительно махнул рукой. Сказал, что человек, имеющий возможность сунуть свой нос в ящик с инструментами Мартынова, несомненно, был либо его родственником, либо близким знакомым. И кстати, именно этим объясняется тот факт, что звонивший, несмотря на обещанное Ревой вознаграждение в миллион рублей, отказался назвать свое имя.