Пятая жертва

- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался майор. - Расскажите поподробнее.

Валдаев рассказал о двух бугаях. Майор переглянулся с подпирающим стенку знакомым по прошлым визитам долговязым оперативником в неизменном сером костюме и кроссовках.

- Это Крыс с Ломом, - сказал долговязый. - Они тут в авторитетах. Недавно действительно квартирами занялись.

- Что у вас на территории творится? - повысил голос майор Кучер.

- А что мы можем? - пожал плечами оперативник.

- Во-во, - кивнул Валдаев. - Вы можете только угробить простого человека.

- Да ладно вам прибедняться, Валерий Васильевич, - Махнул рукой майор. Если эти двое появятся, позвоните по этому телефону, - он протянул бумажку с написанным на ней заранее номером.

- Ага. Позвоню. С того света. В следующий раз они меня убить обещали. И квартиру мою загнать.

- Это у них не получится, - сказал майор.

- У них получится. У таких все получается. Все создано для них. Это у меня ничего не получится. А у них все получится... У них... - Валдаева понесло. Ему вдруг безудержно захотелось засмеяться. И хохотать так без передыха. У него начиналась истерика. И майор понял это.

- А ну, заткнись! - прикрикнул он, схватил Валдаева за шкирку и встряхнул так, что зубы лязгнули. Это немного отрезвило.

Майор помолчал немножко, позволяя Валдаеву прийти в себя, потом снова осведомился:

- Так как насчет трупа? Это она?

- Я не знаю. Спросите у родственников! У профессора Ротшаля! Я не знаю. Не знаю.

К нему опять подбиралась истерика...

- Все, - майор Кучер собрал фотографии. - До скорой встречи, Валерий Васильевич.

- До свидания, - кивнул Валдаев. Минут через сорок после ухода непрошеных гостей он наконец собрался с силами, встал и запер за ними дверь.

* * *

По телевизору показывали многосерийный фильм о жизни обезьяньего сообщества. Валдаев случайно начал смотреть его на следующий день после визита бандитов и майора Кучера, записал его и прокручивал уже пятый раз за два дня.

Где-то в заповеднике стадо шимпанзе снимали в естественных условиях. Фильм наталкивал на множество грустных ассоциаций. А заодно и на философские обобщения, типа того, что человеческое общество - аналог этого самого обезьяньего стада.

В шимпанзином стаде было всё, как положено. Имелся заматерелый зубастый вожак, способный навалять кому угодно, затащить в кусты самку, которую захочет. Большинство его подданных жили тихо, стараясь не выделяться. Это были обычные обезьяны, вожак на них цыкнет - могут угомониться, но могут показать клыки. Были и слабаки, козлы отпущения. Один из таких, у которого сородичи только что отняли - не от голодухи, а для развлечения - банан, сидел в одиночестве, подальше от других, в унылой задумчивости. Может быть, он был куда умнее своих сородичей, видел дальше, понимал лучше. Но это никого не волновало. Он не мог защитить себя. Не мог взять свое. Поэтому и смотрел с тоской куда-то вдаль, меланхолически пережевывал листья и наверняка думал о несовершенстве своего обезьяньего мира. Валдаев проникся к нему чувством общности душ. Этот съежившийся, хлипкий самец привык получать пинки ото всех. И "девушки" с ним водиться не хотели. Все верно. Горе слабому.

Нет, все-таки человечество пошло дальше обезьян. У такой же вот человеческой особи есть возможность устроиться относительно уютно... Пока не встанешь кому-то поперек и тебя не начнут ломать...

Валдаев вздохнул.

Часы показывали двадцать три тридцать.

Он понимал, что это непорядок. Что с психикой у него все хуже. Просмотр фильма затянул его так же, как не так давно подкидывание коробков. Но ничего не мог с собой поделать. Он хотел в очередной раз начать крутить пленку. Но тут зазвонил телефон.

Он поставил аппарат перед собой на журнальный столик. Погладил пальцами его черную, изящных изгибов поверхность. И прикинул - сейчас он берет вон ту хрустальную вазу. Размахивается. И опускает ее на телефонный аппарат. Звон. Хруст. Разлетающиеся куски пластмассы. И никаких проблем. Связи с окружающим миром порваны.

Он вздохнул, поняв, что это бесполезно. Те, кому он очень нужен, достанут его в любом случае. А если расколотить телефон, то его не достанут те, кто нужен ему...

Он поднял трубку.

- Валерий Васильевич, - прозвучал в трубке знакомый голос.

- Ким Севастьянович? Здравствуйте.

- Вечер добрый. К вам не приходили представители из органов?

- Приходили.

- Предъявляли фотографии для опознания?

-Да.

- Меня возили в морг на опознание, - сообщил про фессор.

- И что?

- Я не смог опознать Наверняка. Мне кажется, это она. Но, может быть, и не она.

- Должен же быть способ установить личность, - произнес Валдаев. Этот разговор не нравился ему. Он затягивал в какой-то темный омут.

- Есть. Генетическая экспертиза. Это в какой-то мере моя епархия. И я обещал помочь следствию. Весь вопрос в том, чтобы добыть материал для сравнительного исследования. Кровь, частички кожи Эллы. Вы не можете помочь?

- Чем?! - обалдел Валдаев. - Вы думаете, у меня есть кровь или кожа Эллы?!

- Нет. Конечно же, нет. Но мог остаться пучок ее волос. Или еще что-то. Сравнительного материала нужно не очень много.

- Нет. Я ничем не могу помочь.

- Жаль... Очень жаль... Хотя по большому счету это не имеет особого значения.

- Почему?

- Ее труп или не ее - это ничего не меняет. Она мертва. Тут нет никаких сомнений. Вопрос в том, найдет ли милиция убийцу.

- Они не найдут даже газету в собственном почтовом ящике! - в сердцах воскликнул Валдаев.

- В общем-то это не имеет значения. Каждому человеку отмерен свой срок. Убийца - лишь орудие судьбы. И не больше... Но ведь и убийце отмерен свой срок. Как правило, не длинный. Зло возвращается, Валерий Васильевич. Возвращается.

- Вы слишком подвержены мистическим умонастроениям для ученого-естественника.

- Я вам уже говорил, что наука все ближе вторгается в исконные владения мистики? В этом нет ничего удивительного... Может быть, когда-нибудь мы корректно опишем формулами такие понятия, как судьба, возвращение зла... И покаяние.

- Бог ты мой.

- Впрочем, к чему о грустном... Навестили бы как-нибудь старика. Думаю, нам есть что обсудить.

- Обязательно... Когда-нибудь.

Хлоп - Валдаев швырнул трубку.

С ним все обращаются, как с маньяком, вина которого еще не доказана. Они все уверены, что он имеет какое-то отношение к убийствам, исчезновениям... И хуже всего, что их уверенность возрастает с сомнениями в его душе. И он боится того, что хранится в темной половине его сознания.

Он так и просидел минут пятнадцать. Потом включил на обратную перемотку фильм о шимпанзе. Тут телефон подал ВНОВЬ СВОЙ ГОЛОС.

-Але.

Ответом было тягучее молчание. И хриплый выдох в телефонной трубке.

- Кто говорит? Я вас слушаю! - закричал Валдаев. В трубке послышался тоненький хриплый смех. Каркающий. Неизвестно кому принадлежащий - мужчине или женщине.

- Что за идиотские шутки? Я позвоню на телефонную станцию!

Смех стал громче. В нем было какое-то торжество. - Гады! - Валдаев бросил телефонную трубку о стену. И повалился лицом в диванные подушки. Его трясло, как на вибростенде.

- Гады, гады, гады, - всхлипывал он.

И отключился - рухнул то ли в сон, то ли в обморок. Когда проснулся, то увидел, что проспал шестнадцать часов.

Новый день уже заканчивался...

* * *

Оказалось, что телефонную трубку Валдаев не расколотил. По ней проползла извилистая трещина, но на качестве работы это не сказалось. Штуковина фирмы "Сони" оказалась достаточно крепкая. И он преисполнился к аппарату сочувствием и жалостью. Ведь аппарат не виноват ни в чем. Он просто попал под горячую руку. Ему не повезло - он передал не то сообщение. Вот и получил от хозяина.

Глупо, конечно, но Валдаев порой относился к аппарату как к одушевленному предмету.

Остаток дня он провел бесполезно и бесцельно. Вечером уселся за очередной авангардный рассказ. И одолел его к середине ночи. "Матрос в бочке" - назывался он. Как будет ощущать себя человек в бочке на мачте каравеллы, если на эту бочку вдруг наденут крышку? Идея была абсурдная, как раз такая, какая и нужна для произведения подобного литературного направления.