Черное евангелие

Четвертое. «Рено», стоявший с погашенными фарами недалеко от места преступления, очень похож на «рено», которым пользуется отец Торбэк.

Пятое. На конверте письма, найденного в сумке убитой, стоял адрес отправителя — церковь святого Гильома, и, хотя самого письма не было, вероятно, именно им Икута Сэцуко была вызвана из дому.

Дальнейшей проверкой было установлено, что отец Торбэк человек открытого нрава и привлекательной внешности, что он пользуется любовью прихожан. Все говорили о его приветливости и доброте. Прибыв в Японию, он поступил в духовную семинарию ордена святого Василия, по окончании которой был посвящен в сан и сразу же принят на службу в церковь святого Гильома. После этого он почти год совершал утренние мессы в приюте и читал там проповеди, но когда был назначен на должность казначея, то прекратил посещать приют.

Один из результатов вскрытия натолкнул Сайто на мысль проверить все рестораны. Свежие грибы — это деликатес китайской кухни. Значит, незадолго до смерти убитая была в ресторане с китайской кухней.

В гостинице «Кикицуру», находившейся в квартале увеселительных заведений, представителям полиции заявили, что убитая часто посещала их гостиницу в компании с одним высоким плечистым иностранцем.

— Когда в последний раз эта женщина была у вас? — спросил агент.

— В последний раз они были около месяца назад и провели в номере около трех часов, — ответила горничная.

— А вы твердо уверены, что ваша клиентка и эта женщина на фотографии — одно и то же лицо?

— Конечно, они похожи как две капли воды.

— А под какой фамилией она записывалась?

— Под фамилией Накамура. Она себя так называла. А американец только все время улыбался, наверно, по-японски не очень-то понимал.

— Вы сказали, американец?

— А может, и не американец… Разве их узнаешь с виду? Но почему-то нам показалось, что он американец. Приходил всегда в коричневом костюме, такой элегантный…

Агент предупредил служащих гостиницы, чтобы они держали язык за зубами.

3

С начала расследования этого дела полиция водила прессу за нос. Газетчикам ничего не удавалось узнать.

Всем было известно, что убитая работала в авиакомпании ЕАА, а до этого — воспитательницей в детском приюте церкви святого Гильома. Поэтому газеты старались получить материал в этих учреждениях.

В авиакомпании на все вопросы отвечали стереотипно: Икута Сэцуко поступила к нам сравнительно недавно, и компании о ее личной жизни ничего не известно.

Безусловно, репортеры не упустили случая подробно расспросить сослуживцев убитой.

Те отвечали примерно следующее:

— Сэцуко обладала очень привлекательной внешностью. Но она почему-то была очень замкнутой и мало общалась с нами. Не про покойницу будет сказано, но, кажется, она не совсем хорошо владела английским. По-видимому, она очень тяжело это переживала.

Слов нет, для стюардессы, работающей на международной линии, слабое знание иностранного языка настоящее несчастье. И если учесть, что отношения среди женского персонала экипажей очень сложны, можно себе представить, как она из-за этого мучилась. Некоторые репортеры даже высказывали мнение, что именно это послужило причиной душевной депрессии, приведшей ее к самоубийству. Так говорили, пока думали, что Сэцуко покончила с собой. Некоторые газеты даже писали об этом. Но когда установили, что Сэцуко Икута была убита, дело приняло другой оборот.

Репортеры побывали и в детском приюте.

— Икута была человеком открытого и веселого нрава, добра к детям и усердна в работе, — отзывались о ней сотрудники приюта. — Никаких связей с мужчинами у нее не было, во всяком случае, никто этого не замечал. Она глубоко верила в бога. Вряд ли причина постигшего ее несчастья кроется в любовной трагедии. Разве можно подумать такое про добрую христианку?

Репортеры посетили и тетку Сэцуко, в доме которой она жила раньше.

— Совершенно не представляю, за что Сэцуко могли убить. Просто ума не приложу! Она всегда была скромной девушкой. Я буквально теряюсь в догадках. Никогда я не замечала, чтобы она была в близких отношениях с кем бы то ни было. А переехала она на другую квартиру потому, что, как говорила, ей оттуда удобнее ходить на работу. Но и после этого она часто приходила к нам и очень часто звонила нам по телефону.

Репортеры отправились к квартирохозяйке.

— Икута-сан переехала к нам совсем недавно, так что мне трудно судить о ней. Одно только скажу, милая она была девушка, открытая такая, приятная, веселая. Вот и в тот день она казалась такой радостной. И оделась нарядно, даже наряднее обычного. А мужчины к ней ни разу не приходили. Случалось, конечно, что она не ночевала дома, но в таких случаях она всегда звонила от тетки, где оставалась ночевать. Всегда предупреждала об этом.

Репортеры не оставили без внимания и церковь святого Гильома.

Здесь, как правило, на все вопросы журналистам с неизменной улыбкой отвечал каноник Билье.

— Да, я хорошо знал Икута Сэцуко, ведь она служила воспитательницей в нашем приюте. Она иногда и сюда приходила на мессу. Это была очень скромная женщина и хорошая христианка. Больше мне ничего не известно.

— Ходят разные слухи о причинах этой трагедии, — сказал один из репортеров. — Некоторые считают, что у нее были любовные связи до переезда в Токио; здесь, говорят, и нужно искать причину. Не исповедовалась ли она у кого-нибудь из ваших священников? Не говорила ли о своих горестях?

— Это мне не известно, да и не может быть известно, — ответил отец Билье. — Священнослужитель обязан хранить тайну исповеди, поэтому никто из нас ничего сказать не может.

— Значит, и предположить вы ничего не можете?

— Какие же мы можем строить предположения?

Репортерам оставалось лишь поблагодарить учтивого и внимательного старшего священника.

Так прошло десять дней. Репортеры ежедневно толпились в такакурском полицейском управлении. Каждая газета образовала бригаду по сбору материалов, в которую входили наиболее опытные сотрудники отделов происшествий, специалисты по уголовным делам и репортеры, зарекомендовавшие себя особенно пронырливыми.

С точки зрения газет розыск шел слишком медленно и как бы самотеком. Казалось, что дело зашло в тупик.

Разумеется, репортерам и в голову не могло прийти, что смерть Сэцуко как-то связана с делами церкви. Все священнослужители произвели на них самое благоприятное впечатление. Особенно старший священник, отец Билье, с лица которого не сходило выражение доброты и благочестия. Такое же приятное впечатление оставили и служащие детского приюта.

Мнения репортеров разделились: одни считали, что любовная трагедия девушки возникла еще до поступления на работу в приют, другие — что это произошло, когда она уже стала стюардессой. Газеты самостоятельно проверили знакомства Сэцуко с мужчинами до ее приезда в Токио и установили, что за ней в Осака ухаживали несколько человек, но ни один из них не встречался с ней в последнее время. Ни одна ниточка из ее прошлого не тянулась к преступлению.

Второе предположение казалось более вероятным.

Стюардесс международных рейсов часто толкают на скользкий путь иностранцы. Особенно в пунктах назначения, когда они там отдыхают до обратного рейса. Естественно, что газеты приложили все усилия, чтобы выяснить подробности на месте, но и там никаких следов обнаружено не было.

Казалось, что преступление не будет раскрыто.

К несчастью, в это время в Токио произошло еще несколько убийств, и первый отдел департамента полиции почти всегда пустовал. Все детективы были в разгоне, так что получать информацию было не у кого. Да и сами газеты не могли бесконечно заниматься убийством стюардессы, появились другие, не менее важные дела.

Все это помогло оперативной группе сохранить свои действия в строгой тайне.

Настало время, когда ряды машин с флажками различных газет, в первые дни загромождавшие улицу перед полицейским управлением, поредели.