Тузы и шестерки

Грязнов-старший помрачнел.

— Это нехорошо.

— Хуже некуда, — подтвердил Денис.

— А Звягинцева ты когда последний раз видел?

— Что значит — последний? Я его вообще только один раз и видел — в самый первый день. А потом даже по телефону не смог поймать. Даже после этой истории с библиотекой. Тут уж я думал, он точно объявится: все-таки такой скандал на его территории — двое частных лиц прищучили гэбистов, выдававших себя за наркоторговцев. И все равно ни гугу. Ни восторга, как у тебя, ни ярости, ни опасения за свою задницу. Телефон молчит. Да если бы только он. Ведь все как сговорились! Я уж не говорю о том, что Юрка Гордеев в отпуск ни с того ни с сего смылся. — Денис взялся обеими руками за голову и подавил тяжелый вздох. — Кого же мне теперь искать, а?! Кто вообще может подбросить крупицу необходимой информации, если вокруг никого не осталось? Кстати насчет личной жизни покойного капитана. Неужели у Беднякова действительно не было девушки или хотя бы любовницы?

— Кто может такие вещи знать наверняка? — пожал плечами дядя. — Помнится, что-то он говорил еще в МУРе, но давно, совсем давно. Женат, между прочим, он никогда не был, это я тебе гарантирую… Но вот что я вспомнил… — Вячеслав Иванович вполне непритворно хлопнул себя по лбу. — Действительно! Лет пять назад у него была командировка в Таджикистан. В составе спецгруппы МУРа, между прочим. И там у него, кажется, случился какой-то роман с местной девушкой. Можешь об этом у Агеева поинтересоваться, потому если уж Бедняков в МУРе вообще кому что и рассказывал, то в первую очередь — Филиппу, Филя над ним вроде как шефствовал, когда Бедняков к нам пришел.

— Агеев тоже туда ездил?

— Кажется, да, но это легко проверить, сам понимаешь. Только звякни ему — и узнаешь все раньше, чем я в отдел кадров позвоню.

— Ладно, — кивнул Денис. — А потом что, эта таджичка к нему в Москву приезжала?

Дядя отрицательно покачал головой:

— Такого не припомню, хотя было бы колоритно, на работе наверняка сразу стало бы известно…

— Тогда, может, он сам к ней, — предположил Денис.

— Тоже не думаю. Он отпусков не брал.

— Вообще?

— Вообще! Я тебе скажу: хоть Анатолий парень был и свойский, впечатление донжуана или даже просто бабника не производил.

Денис оживился:

— Правильно! Вот и тетка таганрогская специально к нему приехала, чтобы помочь ему семейную жизнь наладить, верно?

Однако энтузиазм его тут же был сбит собеседником:

— Хм… Мало ли что. Она могла ничего и не знать. Как Бедняков относился к ее усилиям, тебе известно?

— По словам Стаса Шаповалова, снисходительно.

— Вот видишь! Это могло значить что угодно. И то, что все ее усилия были ему до лампочки, и что семейная жизнь, как таковая, его вообще не интересовала.

— Тоже верно, — пробормотал Денис. — Ну тогда я не знаю. Не дело, а черная дыра. Все усилия в трубу…

— Ладно-ладно, я все понял,' не ной, дам тебе передышку. Звягинцевым сам займусь, — сказал Вячеслав Иванович, — раз у тебя с ним ничего не выходит. Доволен?

— Ну хоть так.

— Ага. Значит, меня вот что сейчас больше интересует: что за проблемы у Аллы?

— Мне о них ничего неизвестно.

— Ладно. И Агеев с Головановым тоже вхолостую крутятся?

— Вот они как раз не совсем. На Клеонского мы вышли отчасти благодаря их настырности.

— Ага! — Грязнов-старший поднял вверх указательный палец. — Очень кстати, что ты о Клеонском заговорил. Я считаю, раз уж так все здорово пошло, надо Турецкому и дальше помочь. А он, сам знаешь, в долгу никогда не останется.

— Как это? — удивился Денис. — Что я еще мо1у сделать? Вернуть Клеонского в Белый дом? Или купить всей нашей «Глории» дополнительный трудовой стаж?

— Не кипятись. Тебе фамилия Очубеев что-нибудь говорит? — спросил Грязнов-старший, пропуская последний выпад племянника мимо ушей.

Денис немного помолчал. Потом вспомнил:

— Журналист, кажется…

— Нет, он политический аналитик.

— Точно. Я его слышал вчера, в эфире «Эха столицы», он там на Клеонского наезжал.

— Вот-вот, — оживился Вячеслав Иванович, — а поточнее можешь вспомнить? Что хоть говорил этот Очубеев?

— Так. Вчера подорожание топлива было… А говорил он в том духе, что резкий рост цены на бензин — однозначно дело рук крупных олигархов, и государство тут ни при чем. Клеонского Очубеев конкретно называл и предлагал его изловить и принародно задать ему неприятные вопросы.

— В извращенной форме, — подсказал Грязнов-старший.

— Это уж как получится, — усмехнулся Денис.

— Тогда вот что. Возьми своих мужиков и отследите для Александра Борисовича этого Очубеева. Что делает, с кем ездит. Начиная с завтрашнего утра. Формальных оснований для этого нет, так что…

— Если всех московских политобозревателей пасти, можно много нового узнать, — ехидно покивал Денис.

— Слушай, что я тебе говорю! Очубеев — мужичок непростой. Действует словно по звонку. У Турецкого есть мониторинг его последних выступлений в СМИ, очень впечатляет.

— То есть ему кто-то дает на лапу? И надо найти источник?

— Ты сам сказал, а не я, — предупредил дядя. — Это важная халтура, ты понял?

— Как не понять? Важной халтурой называется работа, которая кроме хороших денег приносит чувство глубокого удовлетворения и гражданскую ответственность.

— Слушай, племянник, сходи в бассейн окунись, — посоветовал генерал-майор милиции. — Здоровому духу должно соответствовать здоровое тело.

— С последним-то у меня как раз все нормально, — поморщился Денис, — только не вижу пока никакой связи. По-моему, древние греки были высокопарные пустословы. Вроде наших чиновников. Или политобозревателей. — Тем не менее он встал и сбросил полотенце.

Дядя с удовольствием посмотрел на мускулистое тело племянника, погладил себя по животу и отхлебнул еще пива.

В половине шестого вечера в офисе «Глории» появился Филипп Агеев. Денис уже был там и терпеливо его дожидался. Филя подтвердил кое-что сказанное Вячеславом Ивановичем, но кое-что и опроверг.

Во-первых, командировка пятилетней давности в Таджикистан действительно имела место. Зимой. На два месяца. В Душанбе.

Во-вторых, Толя Бедняков был тогда еще просто лейтенант.

В-третьих, девушка, с которой он там познакомился и завел роман, была не таджичкой, а русской.

И, в-четвертых, ничего больше Филя про нее не знал и никогда ее больше не видел.

— То есть как это? — опешил Денис.

— Элементарно, Ватсон. Она обещала приехать к нему в Москву, когда закончит школу (она школьница еще была, десятиклассница, понятно?), то есть примерно через полгода, но этого так и не случилось.

— Не приехала, значит? — расстроился Денис.

— Нет.

— Жаль. А что вы вообще в Душанбе делали?

— Выполняли интернациональный долг.

— То есть? — удивился Денис.

— Натурально выполняли, — подтвердил Филя. — Работали по контракту, который МУР с ихним ведомством заключил. У них там тогда в городе черт-те что творилось. Машины угоняли. Людей убивали. Так что нам было чем заняться. Отработали мы на совесть, могу заверить, даже медали какие-то местные получили…

— Там же потом вроде еще хуже стало, — негромко заметил Денис.

— Это точно, — вздохнул Филя. — Плетью обуха не перешибешь.

— Ладно. Если был такой роман, так почему же Бедняков свою девушку оттуда в безопасную Москву не забрал?

— Родители, кажется, были против. У девчонки отец — директор школы, русский, а вот мать — таджичка. Сказали, пока не доучишься — никуда не поедешь. И вообще, мол, это наша земля. И никуда мы отсюда… Ну и все в таком духе. Так что, может, она и сама не захотела… Да нет, вроде хотела, потому что в Тольку втрескалась не на шутку…

— Ясно. Как ты считаешь, Бедняков ее сильно ждал?

— Вот уж не знаю. Но не забывал, это точно. Вспоминал не раз. Кажется, даже перезванивались.

— Письма писали?

— М-мм… Возможно. Но не уверен. Почему бы тебе не посмотреть, в конце концов, в его квартире?