Нарушители правил

9.

Жанна ушла от меня затемно, наверное, чтобы не попасться на глаза папаше. Скрип половиц под ее ногами лишил меня сна, и я, как ни пытался, так и не смог сомкнуть глаз до будильника. Все это время я смотрел на постепенно краснеющую от восходящего солнца шторку и думал. Тем для размышлений набралось, хоть отбавляй, но мысли мои крутились в основном вокруг Жанны. Я ее хотел. Причем понимал, что это неправильно.

Пытаясь выкинуть девушку из головы, я натыкался на Захарова, про которого вспоминалось почему-то только хорошее и на два трупа, о которых думать не хотелось. Где-то в надбровных дугах метались Аркашка со Спартаком, чуть глубже – отважные милиционеры. Эти персонажи появлялись ненадолго, потому что их опять вытесняла Жанна. Получилось так, что, встав, наконец, с постели и натянув спортивные штаны, я столкнулся с ней в коридоре и, вместо «здравствуйте» спросил:

– А откуда у Спартака твой номер?!

Уже сказав эту фразу, я осознал, что, оказывается, могу говорить фальцетом. Жанна рассмеялась:

– Не уж-то, ты ревнуешь? – радостно спросила она.

Я мог бы преподнести ей одно из тех словосочетаний, которые помогают не говорить правды, не наврав, но вместо этого выпалил незамысловатое:

– Да.

Жанна приблизилась ко мне и поцеловала в щеку.

– Помнишь, когда тебя забрали в милицию, я искала тебя, чтобы поменяться телефонами?

– Да.

– Так вот, я оставила этому проходимцу свой номер, чтобы он мог позвонить мне, если ты вернешься. Я испытал почти физиологическое облегчение.

Беатриса в мужском обличии не вызывал во мне никаких положительных эмоций. Серый, скучный и противный. Когда я вышел из ванной, он виновато поздоровался, торопливо допил свой кофе и поспешно удалился. Куда уж ему до той харизматичной дамы, которая сидела тут вечером.

Перекусив на скорую руку, мы с Жанной первым делом вылупились в окна, чтобы проверить двор на предмет слежки, долго смотрели в обе стороны, но ничего подозрительного не заметили.

– У вас есть черный ход? – поинтересовался я.

– Есть, но он закрыт.

– Спартак говорил про тонированную семерку. Я не вижу ни одной семерки.

– Не думаю, что у них одна машина.

– Внизу вообще нет тонированных машин.

Жанна пожала плечами:

– И что ты думаешь?

– Может быть, они пока еще не вычислили таксиста? Тупо ждут у отеля?

Жанна пожала плечами, потом собрала со стола и помыла посуду.

– Чем собираешься заняться? – поинтересовалась она.

– Сниму с дерева папку и отдам ее Захарову.

– А у меня сегодня два собеседования.

Она достала из сумки зеркальце с косметичкой и стала наносить макияж, а я еще раз прошелся по окнам. Все тихо.

Уже перед самым уходом я решил снова оставить портфель у Жанны, зная, что вернусь. Вытащил из него пару старых фотографий с лицами Захарова и Анны и завернул их в газету. Я опять надел все спортивное. Положил в правый карман штанов пять тысяч и фото, в левый – сотовый и подошел к зеркалу. Морда в синяках. Спившийся тренер дворовой команды по лапте. Спускались мы пешком; лифт был занят.

– Девяносто? – спросила Жанна, когда мы выходили на улицу.

– Чего?

– Ступенек.

– А. Да, – я считал автоматически и почти никогда не акцентировал. Но девяносто – это именно та цифра, которая отложилась в моей памяти секунду назад.

На выходе я немного замешкался, что-то попало в ботинок. Жанна прошла вперед метров десять, не больше, когда от дерева отделился силуэт и двинулся в ее сторону.

– Куда это мы собрались?! – закричала фигура.

Жанна вздрогнула и остановилась. Говорившим оказался молодой, но сильно потрепанный жизнью парень. Одежда хорошая, но мятая. Лицо молодое, но не свежее. Небритость неряшливая. Мужчина был слегка пьян.

– Ты куда это в такую рань? – повторил он свой вопрос.

– На работу.

– Ой, ой, ой! Какая работяга! А я только собрался подняться. Думаю, выкурю сигаретку да загляну на огонек. И тут ты собственной персоной.

Я застыл в нерешительности как солдатик руки по швам.

– Я же сказала, чтобы ты сюда больше не шлялся, – напомнила Жанна.

– Ой, как страшно. И что ты сделаешь?

– Милицию вызову. Это высказывание вызвало у парня затяжной приступ смеха.

– Говорят, у тебя хахаль появился, – с трудом справившись с хохотом спросил он.

– Не твое дело.

– А я тебя предупреждал. У меня везде стукачи. Шаг влево, шаг вправо, а я уже знаю.

– Ты для меня никто. И прекрати сюда шляться, – Жанна повернулась ко мне, протянула руку и сказала: – Пойдем Андрей.

Только сейчас этот орел обратил на меня внимание. Вначале он нахмурил брови, но потом, присмотревшись, снова зашелся в пароксизме смеха. Ржал он громко и обидно.

– Вот ты докатилась! – проорал он. Еще раз посмотрел на меня и задергался пуще прежнего.

Жанна сделала пару шагов в сторону проезжей части, увлекая меня за собой. Но на меня напал столбняк, я снял очки и зачем-то начал их протирать изнанкой футболки.

– Послушай, брось, – немного успокоившись, сказал скандалист. – Ты ведь не серьезно. Ты ведь с ним не спишь!

Эта фраза почему-то обидела мою подругу.

– Между прочим, сплю, – выпалила она. – И в этом плане ты ему не чета. Скорострел вонючий. Тебе до него как до луны. Понял?

Он все понял. Со свирепой рожей, подошел ко мне и звезданул промеж глаз. Я взмахнул руками, как крыльями, упустил очки и рухнул. Пока падал, в голову пришли две мысли. Первая – хорошо, если бы за мной следили. Они бы меня спасли. И вторая – одним фингалом меньше, одним больше – общая картина изменится не на много.

Жанна подлетела к моему обидчику, подпрыгнула, повисла на нем, как собиратель кокосов и укусила за ухо. Все это я видел мутно и расплывчато снизу вверх. Драчун пытался сбросить ее на землю, но у него ничего не получалось. Он страшно матерился и орал. В это время открылось окно второго этажа, и какая-то бабушка сообщила, что вызвала наряд милиции. Лично мне милиция уже приелась. Сплошные повторы. Хотелось чего-нибудь новенького. Хулиган тоже не жаждал с нею встречи. Стряхнув с себя девушку, как лось пиявку, он сообщил нам, что мы приверженцы инцеста, и извращенцы, потом плюнул в мою сторону и гордо покинул поле боя. Жанна подобрала мои очки, и мы тоже поспешили смыться.

– Это мой бывший, – с трудом переводя дыхание, сказала подруга, едва мы отбежали от места происшествия на приличное расстояние. – Младшенький. Сам бросил, а сам ходит, следит и нервы портит. Алкаш.

Она посмотрела на меня, достала платок и вытерла со щеки грязь. Как ни странно, крови не было. Или вся вытекла, или мой нос закалился в боях и перестал кровоточить.

– Если бы ты не снял очки, то, наверное, показал бы ему, где раки зимуют. Он когда пьяный – такой слабый. Во всех отношениях, – предположила Жанна.

Я дипломатично пожал плечами, а сам подумал, что вряд ли.

У Жанны поджимало время. Она пробовалась в какой-то банк, не сомневалась, что ее не примут, но все-таки шла. После банка – супермаркет – соискание должности начальника отдела. Тоже не факт. Я расспросил ее, как мне доехать до Тихоновского дома, и поймал такси.

Таксист отнесся ко мне с подозрением. Чувствовалось, что он сомневается, есть ли у меня деньги. Я отдал ему стольник, а сдачи не взял. Назло.

Мне представлялось, что дерево, на котором висит злополучная папка, я найду без проблем. Но, это оказалось не так. Я долго ходил под балконами, вычислял траекторию полета и напряженно всматривался в кроны. Мне удалось обнаружить пропажу через двадцать минут бесплодных поисков, когда уже совсем угасла надежда. Это оказалась сосна. Первые ветви у нее начинались примерно на высоте двух с половиной метров, и чтобы до них добраться, нужно было иметь когти или присоски. Для проформы попрыгал. Не хватало сантиметров пятьдесят. Трудности теперь меня совсем не пугали.

Нужна веревка. Я пошел искать магазин. Прохожие, к которым я обращался с просьбой указать путь к хозтоварам, шарахались и ничуть не сомневались, что я жажду хлебнуть нитхинола или еще какой дури.