Режим безвизового въезда. Обратно (СИ)

Юморист.

— Ты не знаешь Марину! В общем, ты поищи здесь следы какие–нибудь, все–таки ты мент бывший…

— А ты куда? — какой сообразительный.

— Приму от тебя смену в туалете.

Андрей хотел было что–то прокомментировать, но я уже сбежала вниз. Сама могу хохмить сколько угодно. Конечно, два юмориста в доме — это перебор. А, глядя на подрастающую дочурку, появляется уверенность, что еще пару годиков и в нашем отряде Петросянов прибавится.

Андрея я нашла все на том же месте, разглядывающего какой–то клочок бумаги. Я попыталась выглянуть из–за широкой спины, но потерпела фиаско и просто вырвала улику.

— Что это?

Андрей выхватил у меня обратно, как оказалось, чек.

— Чек!

— А то я не догадалась! Где ты его взял?

— На полу, возле комода… И знаешь, что странно?

— Что?

— Посмотри на список товаров!

Я выхватила бумажку.

— Вообще–то я и собиралась это сделать!

Андрей скривил лицо.

— Так, так, так… Что за бред? — вынесла я вердикт. Дело в том, что в чеке все товары были сплошь для ребенка: памперсы, питание для детей, какие–то развивающие игры… Короче, чек явно не принадлежал Марине.

— Может, она к кому–то в гости шла и купила все это в подарок?

— Андрей, — я ткнула пальцем в лоб любимому супругу, — но подумай сам, кто такие подарки делает? Она б купила кроватку, коляску, игрушку огромную, в конце концов мильон памперсов в одной упаковке. А здесь повседневный набор.

— Ну да, я, в общем, тоже так подумал, — как ни странно, согласился со мной супруг.

— Смотри, я думаю, дело было так!

Андрей скрестил руки на груди и постарался сделать серьезную мину.

Я проигнорировала его миниатюру и продолжила:

— Кто–то, у кого имеется маленький ребенок, пробрался к Марине, когда ее уже увезли в больницу, и что–то здесь искал. Но он или она не знал (а), какая моя подруга чистюля! И, уходя, оставил по его (ее) мнению порядок! К тому же, не заметил (а) как потерял (а) чек! Вот!

Я сияла как медный таз! Еще бы, такую головоломку распутала!

— Браво! — Андрей зааплодировал! — Шерлок Холмс нервно курит свою трубку в сторонке!

— Так, я не поняла, что тебе не нравится?! — чуть ли не пускай пар из носа, спросила я.

— Насть, когда я работал в милиции, к нам приходили пострадавшие: кого–то обворовали, на кого–то напали! И каждый второй из них считал своим долгом выдвинуть предполагаемую версию событий! Так и хотелось спросить: «А что вы к нам пришли, если сами уже все знаете?» Так и ты!

— Знаешь что?! — я надулась и показательно отвернулась в другую сторону.

— Любимая, я лишь хочу сказать, что нельзя упираться в версию, которая тебе больше всего понравилась! Ну согласись, вполне могло быть такое, что к Марине пришла подруга, имеющая маленького ребенка, они тут что–то делали, потом в спешке засобирались (не станет же твоя Марина убираться при гостье), а ее подруга просто обронила чек. И все.

— Нет, не могло! — стояла я на своем.

— Так, понятно, — протянул супруг. — Давай рассмотрим твою версию событий!

— Давай! — я смилостивилась и развернулась к Андрею.

— Может, уезжая в больницу, Марина попросила кого–нибудь присмотреть за коттеджем? — вынес предположение супруг.

— Андрей, тук–тук, — ласково постучала я по лбу любимому мужу, — Калиновка в твоем и моем мире отличается только домами, и то не всеми. Ты представляешь, что будет тому, кто решится покуситься на святая святых? Да жители поселка собственноручно порвут на лоскуты этого «героя»!

— Все равно, может, она просила цветы поливать? — все еще пытался придумать добрую сказочку Андрей.

— У Марины нет цветов, — рявкнула я, — у нее на них аллергия!

— Хорошо, — сдался бывший мент, — к твоей подруге залез кто–то чужой!

— Вооот! — протянула я с довольной мордой.

— Стоп, — вдруг подпрыгнул Андрей, да так, что у меня сердце остановилось, — сама говоришь, жители поселка не допустят проникновения чужого!

Ой, прям подловил!

— А может это был не совсем чужой? — сверкнула я глазами.

Андрей в усталости замотал головой и сел на кровать.

— Настен, ты противоречишь сама себе… Только что ты чуть не подралась со мной, утверждая, что к твоей подруге залез кто–то чужой, а сейчас говоришь, что это был свой! Ты уж определись, дорогая!

— Ты просто тупенький…

На этих словах Андрей надулся и собрался выйти из комнаты. Я поняла, что малек переиграла.

— Андрюш, ну прости! Я объясню еще раз, что я думаю по этому поводу. — Андрей подумал и, видимо решив еще раз от души поржать над моими доводами, остался. — Короче, кто–то залез к Марине, или просто пришел, под предлогом для соседей, как ты выражаешься, полить цветочки. И что–то у нее искал, а следы замести не догадался.

— Да почему ты вообще решила, что у твоей подруги какие–то враги?! — взвился Андрей. — Ее не пытались убить, просто она отравилась. Может, кто–то из близких приехал за вещами для нее в больницу, ты об этом не подумала?

Об этом я не подумала.

— Насть, я понимаю, тебе скучно, но не до такой же степени с ума сходить?

— Ну, знаешь, не надо в одну кучу все мешать! — я разозлилась, хотя бы потому, что в чем–то Андрей был прав. — Я пойду, позвоню в «Колорит», может, там что–то знают…

После пятого гудка трубку сняла запыхавшаяся секретарша. Оперативно!

— Наташ, это снова Анастасия Дмитриевна, — я решила не скрываться, все равно узнает, — ты не знаешь, чем отравилась Марина?

— Ой, Анастасия Дмитриевна, — запричитала моя бывшая правая рука, — мы–то до недавнего времени думали, что она съела что–то не то, а к нам буквально только что приходили из милиции и задавали всякие вопросы: какие враги у нашего директора, кто ее не любит и т. д.

Это интересно.

— Ну а вы что?

— Ну а что мы? — я через трубку почувствовала, как Наташа пожала плечами. — Откуда мы знаем? На работе у нее явных врагов не было, праздники какие–либо мы вместе не отмечали… В общем мы про Марину Геннадьевну особо ничего и не знаем.

— Ну да, похоже на Маринку.

— А нам менты, ой, простите, представители правоохранительных органов ответили, что, мол, директора–то нашего отравили!

— С каких это пор, сотрудники правоохранительных органов, как ты выражаешься, так болтливы? — мне просто сразу вспомнился Андрей, из которого каждое слово приходилось клещами вытягивать.

Наташа захихикала в трубку.

— Да там у них милиционерчик один, такой симпатичненький, мы с ним, в общем, разговорились…

— Понятно, не продолжай! Ладно, спасибо, Наташ, и никому про меня не говори, хорошо?

— Хорошо, — хлюпнула в трубку носом моя сотрудница, — Анастасия Дмитриевна, а вы к нам не вернетесь?

Я улыбнулась. Приятно, когда тебя так любят. Несмотря на то, что ты долгое время была злобным директором сего заведения.

— А что, вам плохо с Мариной Геннадьевной живется?

— Нет, — резко уверила меня секретарь, — просто мы по вас скучаем. Вы так исчезли…

Я поняла, что пора сворачивать разговор.

— Я еще позвоню, пока!

Я положила трубку, грустно вздохнула, развернулась… и подпрыгнула до потолка.

— Андрей! Ты моей смерти хочешь, что ли?

Супруг пожал плечами.

— Вообще–то, я не крался. Я не виноват, что кто–то оглох раньше времени.

Я хотела было уточнить, а когда, по его мнению, настает время для того, чтобы глохнуть, но не стала ввязываться в очередные дебаты.

— Андрюш, а у меня новость! — с улыбкой анаконды, приступила я к изложению телефонного разговора, — Марину–то отравили!

Андрей смотрел мне в глаза, а я явно видела, как шевелятся его мозги. Ну–ну, придумай теперь какое–нибудь разумное объяснение.

— Хорошо, — наконец извлек супруг, — но это не означает, что к Марине кто–то залезал!

— Означает — означает! — подбодрила я Андрея.

— Хорошо, давай так, — пошел на компромисс муж, — тебе сказали, что дня через два можно будет прийти к Марине. Ну вот, подождем, а потом сами у нее спросим, просила она кого–нибудь заходить или нет?