Угол отражения

кину слегонца. Значит так, слушай внимательно. Моя фамилия Жегалов. Когда будешь дохнуть на нарах, поинтересуйся обо мне у народа.

– За что мне дохнуть? – почти плачущим голосом спросил Ленька.

– Не перебивай, убогий… Говну слова не давали. Слушай дальше. Сидеть ты будешь. С этим смирись. Это я тебе гарантирую. Хочешь человеческого отношения – вот лист, ручка. С кем бомбил, сколько раз, где. Подробно. Иначе не позавидую.

«Ага, сейчас, как же, – подумал Ленька, – я вам не Лев Толстой романы писать. Кошелька при мне не нашли, хрен что докажете, а пугать все горазды. Ну отлупите, ну ребра сломаете, но не убьёте же. А мордобой и потерпеть можно. Пошли вы…»

Он даже чуть успокоился. Раз лупят, значит, нет у них ни хрена.

– Ничего я не резал! Вышел из троллейбуса, а тут этот козёл полоумный!

…Федор особо и не рассчитывал, что Степанов бросится каяться. Карманников можно брать только с поличным. И сажают их только за один эпизод – где поймали. Все остальное пустая болтовня. Он надеялся на другое – парень в силу возраста и неопытности мог дать слабину. С матёрым щипачом Федор бы даже и не разговаривал. «Черт, Куликов – идиот… Был бы сейчас свидетель, все, можно не волноваться». Тем не менее оперативник решил продолжить:

– Тебя пять человек видели! Как ты кошель тащил.

– Ничего я не тащил, – огрызнулся Ленька, – мало ли что им померещилось?

– Ты, значит, со мной социалистическое соревнование решил устроить? Ладно, посоревнуемся. Ты свой ход сделал, теперь мой. – Жегалов за шкирку поднял Леньку и поволок к дверям. – Давай, фокусник, пока в камеру. Один час у тебя. Потом я тебя немножко огорчу. И на наставников своих трудовых не надейся. Неважно они тебя учили.

«Ой, как страшно, – усмехнулся про себя Ленька, – максимум, до утра продержите».

На счёт наставника Федор намекнул не случайно. Для новичка парень держался довольно уверенно, ни слова лишнего не сказал. Да и сумки резать без учителя невозможно. Тут виртуозом надо быть. Покруче фокусника.

Жегалов не ошибался. «Карманному искусству» Леньку обучил сосед по лестничной площадке, отдавший Богу душу пару месяцев назад от туберкулёза. Сосед лет двадцать путешествовал по лагерям за подобный иллюзион и, не имея собственных детей, передал трудовую эстафету Леньке. Помимо практических занятий провёл курс теории. Объяснил, что говорить на случай поимки, как держаться, как в камере сидеть. Ленька, чей моральный облик не слишком соответствовал облику молодого строителя коммунизма, науку перенял с охотой и целый год успешно потрошил сумочки и карманы горожан. Заработанную нелёгким трудом копейку на ветер не бросал, не пропивал, а припрятывал в кубышку, зарытую в укромном месте.

«Лишь бы мильтоны пальцы не отбили, работать не смогу», – подумал он, когда за спиной захлопнулась щеколда камеры.

* * *

Вернулся Жегалов за ним не через час, как обещал, а около полуночи. Ленька почти успокоился. Насчёт свидетелей он не боялся. Кошелёк в руке видел только задержавший его мужик, но пришёл