Часовой механизм

Какая сила может опровергнуть эту версию?

Первое. Почему лейтенант позволил ему взломать дверь? Он что — глухой?

Второе. Как задержанный в наручниках мог убить опытного, вооруженного до зубов офицера?

Нет, не убедительно. Не виноват, так и бежать незачем. Факты налицо. Сломанная дверь, наручники, взрыв. О мистической машине можно забыть. С такой скоростью она быстро доедет до безопасной зоны. Свидетель? О нем тоже можно забыть.

Где-то поблизости хрустнула ветка. Вадим перевернулся на живот и приподнял голову. Опять хруст. Ему послышались голоса. Рядом с ним в нескольких шагах кто-то находился. Сколько их?

Пришлось затаиться и ждать. Стоит шелохнуться, и его обнаружат.

По кустарнику пробежал луч фонаря.

 Город Елань

 Тот же день. 15 часов 10 минут

Любовные утехи измотали обоих. Взмокшие и усталые, они растянулись на сеновале и с блаженными лицами уставились в потолок. Впрочем, потолка здесь не было. Покатая раскаленная на солнце крыша из оцинкованного железа и деревянные подпорки, балки и брусья. Огромный сарай отводился под сеновал, а три крошечных окошка едва пропускали свет. Молодая парочка давно уже облюбовала это местечко, где легко спрятаться в сене. Но на бочку меда всегда найдется ложка дегтя. Хозяин всегда запирал сарай, и отсутствие замка могло вызвать подозрение. Тем более что здесь хранились дорогие седла, сбруя и прочая лошадиная амуниция — в хозяйстве начальника отдела внутренних дел Елани майора Пустовалова имелись четыре скаковых лошади и два жеребенка. Тут можно вспомнить и о двух коровах, которые также нуждались в сене. Сарай стоял в стороне от дома и с тропинки, ведущей от калитки в милицейские хоромы, невозможно было определить: висит замок на месте или нет. Плодовые деревья загораживали большую часть сарая. Воров здесь не боялись. Ни один псих не полезет в сад начальника милиции. Крутой нрав майора знали не только в городе, но и во всем районе.

Только дочка майора не боялась отца. Она для него как свет в окошке. Самая умная, самая красивая, самая-самая. В общем-то папочка не ошибался. Леночка Пустовалова и впрямь слыла первой красавицей в районе, школу закончила с золотой медалью и выиграла олимпиаду по математике в области. Ее даже по телевизору показывали. Было чем гордиться и ей, и ее отцу. И все же Алена старалась скрывать от папочки некоторые свои слабости. Надо сказать, что она умела это делать. Вряд ли найдется человек, который смог бы утверждать, будто знает, чего на самом деле добивается кареглазая красоту-ля и что творится в ее чудной белокурой головке.

Мальчики сходили от нее с ума. Оглядывались все, вот только подойти не смели. Во-первых, знали, чья это дочь. Во-вторых, она несовершеннолетняя. Алене еще восемнадцати не исполнилось. В-третьих, ее саму побаивались. Девушка за словом в карман не лезла. Язычок как бритва. А кому хочется выглядеть дураком? Она себе цену знала и постоять за себя могла, не прибегая к отцовской помощи. Одним словом, натура сформированная и не по годам зрелая.

Лежащий рядом юноша не имел выдающихся способностей. В свои двадцать лет ничего не добился, кроме того, что его по блату устроили в МГУ на экономический факультет, и хорошие оценки он получал согласно тарифу, расплачиваясь не знаниями, а деньгами. У его матери на хуторе близ Жирновска имелся хороший дом, где семья проводила все лето, а сам Егор приезжал сюда и на зимние каникулы, ради встречи с Аленой. А если бы она захотела, то и вовсе бросил бы учебу и жил рядом, возле ее ног, как верный пес. Но Алена считала, что ее парень должен иметь высшее образование и получать много денег. И она знала, как этого добиться.

— Ну что, Горочка, ты решился?

Он повернул к ней голову. Боже, какая же она красивая! Ни одного изъяна. Любит ли она его на самом деле? Громадные карие глазищи с пушистыми ресницами всегда оставались холодными, как ледышки. Хоть бы раз в них мелькнул огонек. И все же человек верит, если ему очень хочется верить в однажды услышанные слова.

— Ты знаешь, Алена, что я сам ненавижу отчима. Он матери жизнь сломал — она превратилась в его рабыню. Одни только слезы, которые пытается скрыть от меня. Хам, невежда, бабник! Но убийство?…

— Значит, ты трус?

— Дело не в трусости. Я не Господь Бог, чтобы повелевать чужими жизнями. Даже суд по нынешним временам не может казнить преступника.

Алена приподнялась, надела сарафан, застегнулась и стряхнула с себя солому.

Егор взял ее за руку.

— Погоди. Ну давай еще подумаем.

— Пошел к черту, размазня! Я думала, ты мужик.

Он приподнялся и обнял ее. Она резко оттолкнула парня.

— А тебе плевать, что я беременна? Делать аборт я не собираюсь. Зимой мне исполнится восемнадцать, и мы могли бы пожениться. Но пока жив твой отчим, об этом и речи не может быть.

— Ты ждешь ребенка?

— Оглох, что ли? А до тебя не доходит, что бесконечные кувыркания на сеновале к добру не приводят.

— Да я плюну на отчима и уйду из дома. Черт с ним!

— А жить на что будешь? И молодую жену с ребенком содержать? А деньги на учебу где возьмешь? Правда, ты и так скоро нищим станешь.

— Это почему же?

Алена села в позу лотоса, пододвинула к себе консервную банку из-под сельди и закурила.

— Через два года у твоего отчима кончаются депутатские полномочия, а с ними и статус неприкосновенности. Тут его и загребут. В прокуратуре давно на него зуб точат. Я-то знаю. У моего отца хорошие связи В Москве. Скажи мне на милость, хватает ли депутатской зарплаты, чтобы построить три особняка под Москвой и купить четыре квартиры в престижных домах в столице. Причем самая маленькая имеет площадь сто сорок метров. Ну, а где он держит денежные заначки, вычислить нетрудно. В банк он их не понесет. Если прокуратура докажет его причастность к нефтяной и рыбной мафии, то ему крышка. А если его убрать сейчас, все достанется тебе и твоей матери. Уголовное дело закроют автоматически. Труп аресту и дознанию не подлежит.

— А ты знаешь, какой шум поднимется, если убьют депутата Думы? Из Москвы генералы понаедут.

— Не преувеличивай. Сейчас все в отпуске, а у нас и своих генералов хватает. Только погибнуть он должен на своем хуторе, рядом с домом. Этот район относится к управлению Жирновска, где командует майор Требухин.

— Вот оно что! Твой отец и Требухин — первые кандидаты на большую должность в областном управлении. Повесить убийство на Требухина, значит, вычеркнуть его из списков кандидатов?

— Дурак ты, Горочка. Я думаю не о своем отце, а о тебе. Следствие составит схему всех подозреваемых, тех, кто хоть как-то был связан с депутатом Виталием Георгиевичем Ярыгиным. Уверяю тебя, что вы с матерью попадете в эту схему. Конечно, всерьез вас воспринимать не будут. Главной версией сочтут месть конкурентов. Сейчас в разгаре война за передел влияния в портах на Волге. Война идет от Саратова до Астрахани. Камышин — один из важнейших узлов в этой цепи. Вот почему твой отчим не проводит лето на Багамах и в своих дворцах в Подмосковье, а торчит в периферийных дебрях на хуторе, которого на картах нет. Есть и другая причина, но тоже весомая. Она, скорее всего, касается слез твоей матери. Я запаслась фотками, и в нужный момент они окажутся в руках следователя. Но только не местного, конечно.

— Какими фотками?

— Порнушкой. Представь себе, что кто-то сейчас прячется в сарае и нас с тобой фотографирует. В момент близости.

— В твоем сарае? Это невозможно.

— Конечно. Здесь безопасно. Только не все заботятся о безопасности.

Алена достала из своей холщовой сумки конверт и высыпала на сено стопку фотографий.

— Вот, полюбуйся. Глядя на такое женское тело трудно оставаться хладнокровным. Супербаба, прямо порнозвезда. «Плейбой» по ней плачет, а она в этой дыре гниет. Ну как?

— Это же мой отчим!…

— Конечно. Только из него супермодель не получится. Сплошные недостатки. А вот его партнерша…

— Потокина Ирина Сергеевна!… Жена майора Требухина?