Второе дыхание

— И она согласилась? — спросил я, вскинув брови.

Джет улыбнулась моему удивлению.

— Твоя бабушка очень строго предупредила меня, чтобы я не вздумала в тебя влюбляться, потому что ты само непостоянство. Не совсем так, но что-то в этом духе.

— Она не хочет, чтобы я причинил тебе боль.

— А что, мне следует этого опасаться?

Подобных разговоров мне до сих пор вести не доводилось.

— Ну, об этом говорить пока рано… — проблеял я.

— Я оговорю условия развода.

Мы сделали заказ. Джет выбрала тунца — всегда терпеть не мог эту рыбу, — а я понял, как мне не хочется, чтобы она куда-то уехала на этой неделе. М-да, похоже, скорее уж Джет ван Эльц сведет с ума Перри Стюарта, чем наоборот!

— Нет, серьезно, — сказала она, расправившись с тунцом со здоровым аппетитом, — что у тебя болит?

— Разбитое сердце, наверно…

Она улыбнулась и покачала головой.

— Я читала вчерашние газеты вместе с твоей бабушкой. Удивительно, как вы с твоим другом Крисом вообще выжили.

Я признался, что у меня, по-видимому, сломана пара ребер, так что, увы, скорее всего заняться любовью в ближайшие дня два у нас не получится.

— Рассчитывай на две недели, — предупредила мисс ван Эльц. — Если не на месяц.

Она хладнокровно улыбнулась.

— Первое правило удачного романа: не спешить поначалу!

— А как насчет того, чтобы завтра пообедать вместе?

— Хорошо, — ответила она.

Появиться перед камерами мне предстояло не раньше половины седьмого, но на работу я приходил к двум, когда начиналось проходившее дважды в день совещание о состоянии мировой атмосферы.

Метеорологи должны рассматривать воздушную шубу, окутывающую нашу планету, как единое целое. Только тогда можно пытаться предугадать, как изменится давление внутри циклонов и какие ветра это породит.

Меня всегда поражало, как это люди могут не интересоваться физикой. Почему ею пренебрегают в школе, почему так мало людей изучают ее в университете? Слава богу, настроения в обществе потихоньку меняются. Ведь физика изучает незримые, но могущественные силы, которые управляют всей нашей жизнью! Физика — это всемирное тяготение, магнетизм, электричество, тепло и холод, звук и свет, радиоактивность и радио — таинственные силы, которые реально существуют, с чьим действием мы сталкиваемся постоянно. Мощь их безгранична. А я каждый день встречаюсь с ними запросто, как с друзьями.

По поводу наших с Крисом субботних приключений на работе никто ничего не сказал. Похоже, все восторги по поводу благополучного возвращения были исчерпаны после Одина. Наши коллеги держались так, будто ничего особенного не случилось, и меня это вполне устраивало. Что меня не устраивало — так это то, что там, на севере, похоже, никто особо не беспокоился по поводу судьбы исчезнувшего щупа. Когда я им туда позвонил, мне ответили только, что это не мой щуп и не моя машина и никаких сведений они мне сообщать не будут. Я заставил позвонить Криса, но и он ничего не добился: они сказали, что обсуждать причины аварии будут только в его личном присутствии.

— Пусть из Лутона спросят, — посоветовал я.

Но Лутону посоветовали потщательнее допросить самого Криса.

— А это еще к чему? — возмутился Крис.

— К тому, что у себя они этого щупа не нашли, — объяснил я. — И теперь думают, что ты просто не привинтил щуп как следует, и пытаются свалить всю вину на тебя.

Крис надулся. Но Джон Руперт, когда я приехал к нему в Кенсингтон во вторник утром, якобы обсудить будущую книгу, сказал, что протечку масла явно устроили нарочно, и это, несомненно, означает, что кто-то хочет похоронить нас с Крисом.

— У меня у самого самолет есть, — сказал Джон Руперт. — Я уже двадцать лет летаю по выходным и потому представляю, что значит садиться вслепую. Мне бы подобных опытов ставить не хотелось. В прошлом году масло на ветровом стекле погубило четырех человек: они возвращались из Франции и разбились о кентские утесы. Их щуп нашелся на земле в том месте, где они заливали масло перед тем, как лететь домой. Это было во всех газетах.

— Бедолаги, — сказал я. — Да-да, припоминаю.

— Вряд ли можно было предположить, что вы выйдете из этой переделки живыми-здоровыми, — уверенно заявил Руперт.

Дверь бесшумно отворилась. Явился Призрак. Он протянул мне руку с набухшими жилами и доел единственное имбирное печенье, забытое Рупертом.

— Новости? — лаконично спросил Призрак, хрустя печеньем. — Мысли?

— Кроме попытки убийства с помощью масла… — сказал Руперт.

— Поскольку оба остались живы, — сухо заметил Призрак, — никто не станет рассматривать этот инцидент как покушение…

Тут он прервался и напрямик спросил у меня:

— Могло ли это быть случайностью?

— Разве что кто-то посторонний случайно залез в мотор. Похоже, те, кто ведет расследование, склоняются именно к этой версии.

— Но вы так не думаете?

— Нет.

— Потому вы и вернулись к нам?

Я растерянно моргнул.

— Да, наверно…

Призрак улыбнулся. Улыбочка у него была жутненькая: она сулила нечестивцам долгие мучения в аду.

Я сказал:

— Я не знаю, кто именно вытащил щуп, но я привез список тех, кто мог это сделать.

Они прочли список.

— Все из Ньюмаркета, — заметил Призрак. — Все, кроме последнего, Робина Дарси.

— Я думаю, это не он, — сказал я.

— Почему же?

— Он пожал нам руки, обоим. По отдельности.

— У вас, батенька, устаревшие представления, — сказал Призрак. — Впрочем, во времена Шекспира было то же самое. Человек может мило улыбаться и при этом быть подонком.

— Мне не хочется, чтобы это был Дарси, — признался я.

— А-а! — понимающе кивнул Призрак. — Нутром, значит, чуете. Ну что ж, нутру, пожалуй, иногда можно верить.

Джон Руперт внимательно изучал список.

— Расскажите нам об этих людях, — попросил он. — Что вы можете сказать о Каспаре Гарви? И о Белладонне, его дочери?

Я сам удивился, как много я успел узнать о каждом из них. Мне потребовалось не меньше часа, чтобы подробно обрисовать трепетного Оливера Квигли (в старом и новом свете), Джорджа Лорикрофта, самодовольного хама, который считает своим законным правом шпынять свою куколку-жену, хотя жена его на самом деле далеко не настолько безмозглая, как он думает или желает думать. Она уже кое о чем догадалась и знает теперь слишком много, хотя и недостаточно, а потому ей грозит опасность, но она об этом и не подозревает.

— Я не думаю, что щуп — дело рук Гленды, — продолжал я, переведя дух. — Не думаю, чтобы ей была выгодна наша с Крисом смерть. Наоборот, Гленде мы нужны живыми — ей нужны метеорологи, которые помогли бы ей проверять ее подозрения.

Я объяснил про нестыковки со снегом и морозом в рассказах Лорикрофта.

Призрак внимательно слушал. Джон Руперт коротко сказал:

— Продолжайте.

— Ну… — Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Когда я пришел к вам… разыскал вас… я знал по именам трех участников этой компании, но я вам их не сказал, потому что…

— Потому что вас разобрала сентиментальность, — неодобрительно сказал Призрак, видя, что я замялся. — Вы хотели спасти их от судебного преследования, потому что они вас не убили, хотя и могли. Так?

— Видимо, да…

— Ну и?

— И это действительно так. Но теперь я пришел к некоторым выводам.

— Рад буду их услышать, — сказал Джон Руперт с насмешливой любезностью. — Выкладывайте.

— Возможно, вам они покажутся смешными…

— Это уж нам судить.

— «Объединенная компания»… — медленно начал я. — Видите ли, мне кажется, что все ее участники — скорее дилетанты, чем профессионалы. То есть намерения их достаточно бесчестны, но им не хватает умения либо жестокости воплотить их в жизнь как следует. Вот, к примеру, это ж надо было — забыть папку с важнейшей информацией в ящике стола! И идея отправить за ней Криса была не лучше. На первый взгляд она выглядела вполне разумной, потому что Крис был готов практически на все, лишь бы получить возможность пролететь через ураган.