Китеж уходит под воду (Исповедь мертвецов)

- Все сделаю. Не волнуйся. - Так же тихо ответил Артур. Подхватил чемодан, поднялся по ступенькам в вагон. Обернулся в тамбуре. Поймал взгляд любимого человека. Прикрыл на секунду глаза веками, успокоил. Махнул рукой и исчез в вагоне.

Джамал стоял на перроне до самого отхода поезда. Только когда скрылся красный огонек тормозного сигнала последнего вогона, повернулся и пошел к припаркованной у вокзала машине. Открыл дверку, но сразу не сел. Глубоко вдохнул свежий воздух, медленно выпустил сквозь сжатые зубы. Презрительно сплюнул на старый, в трещинах асфальт. - Шайтан! Ну все, конец, слава Аллаху! Какие муки. какой грех принял... Только ради великой благочестивой цели.

Сел за руль, включил зажигание, но все не мог успокоится. Проклятый нечистивец! Не отмыться от твоих прикосновений, потаскун! Слава Аллаху, это последний раз!

Развернулся, выехал со стоянки. Подумал удовлетворенно, Хорошая работа! Удачно вышло. Распустила сопли... Лилиана! Это же надо! На такое купиться.... На Запад оно собралось... Ждут тебя там, не дождуться! Ха! Знали бы они, там на Западе, ... так может действительно выручили. К счастью, не знают и не узнают никогда. Место, тебе Лилианушка, впрочем обеспечено теплое, хоть ты и не догадываешься, "любимая девочка". В аду зарезервировано местечко. В огне гореть! По грехам твоим. Дьяволы заждались

***

В начале марта из очередной поездки не вернулся на завод, не приступил к исполнению обязанностей один из инженеров. Скромный такой, тихий, одинокий, еще довольно молодой человек. Не явился он с докладом и на очередную конспиративную встречу с ведущим, оперативным сотрудником органов государственной безопасности. Заводское руководство сообщило в милицию. Там выждали положенный срок и завели уголовное дело. Вскрыли квартиру, опросили соседей. Ничего не нашли. Закрыли и опечатали до окончания следствия.

Так все бы оно и тянулось ни шатко ни валко, но неожиданно путевой обходчик нашел на пустынном железнодорожном перегоне мертвеца, явно выброшенного на ходу из поезда. Ни документов, ни денег на трупе не оказалось, но по фотографии пропавших без вести опознали инженера. Следов борьбы и ран на теле не обнаружили. Вскрытие ничего не добавило и не разъяснило. Пассажира могли выкинуть неожиданно, мог сам свалится. Только вот зачем дверь открывал? Свежего воздуха захотелось вдохнуть?

Следователю, назначенному вести дело, повезло. Выяснилось, что инженер неоднократно, из года в год, ездил одним маршрутом и кассирши вспомнили его. Еще бы не запомнить, если частенько выпрашивая билетик, причем обязательно в купейный или спальный вагон, щедро оплачивал услуги.

Следователю удалось установить дату, номер поезда и вагон в котором столь прискорбно завершилась последняя поездка инженера. Нашлась и проводница, работавшая в ту смену. Толку правда от этого оказалось маловато. Сама она выпила немного с напарницей в служебном купе соседнего вагона. В обществе милых, веселых кавказцев, возвращавшихся домой после успешного торгового вояжа в северные денежные края, а потому весьма щедрых на ласку, выпивку и подарки. В числе прочего и на любовь...

Женщина настолько устала той ночкой от коллективной любви и ласки, что ничего особенного припомнить не смогла. По прибытии на конечную станцию в купе вроде было чисто, деньги за постель и чай получила сполна, полотенца и простыни все на месте. Одеяло сложено. Что еще надо? Билет обратно не потребовал? Так может человек не в командировке, зачем тогда ему.

Один момент весьма смущал следователя транспортной прокуратуры ведшего это дело. На погибшем обнаружили вместо нормального мужского белья розовые шелковые в кружавчиках дамские трусики. Это наводило на некие вполне определенные пристрастия покойного. Возможно именно здесь крылась разгадка преступления. Многое могли бы сообщить попутчики, но именно в этот раз их не оказалось. Места в купе были забронированны, но никто не явился. Инженер ехал один.

Пришлось распутывать городские связи пострадавшего. Увы, выяснилось много чего весьма неприглядного, но для следствия вообщем то бесполезного. С последним дружком покойник расстался довольно давно и с тех пор в голубой среде не появлялся.

Оставалось последнее. Инженер работал на режимном предприятии. Следователь не поленился съездить в поселок, переговорить с коллегой из органов, курировавшим объект. Могло оказаться, что смерть как то связана с работой покойного.

Но и здесь его ожидало разочарование. Опер успокоил, - Не волнуйся, тут все путем. Трусы его для меня не новость. Знаю кем был, никчемный, трусливый человечишко. На этом мы его и завербовали. Моим внештатным сотрудником числился. Так себе работничек, мямля, ничего путного не накопал. Тихий больно... Чистюля... Этакий мышонок с розовыми ушками. По работе , впрочем, характеризовался весьма положительно, притензий к нему никогда не имели. С коллегами и рабочими близко не сошелся. Друзей и врагов не имел. Делишки свои здесь не обделывал, в город ездил. Меня это устраивало. Там ведь все эти... давно уже под колпаком и на нас большей частью работают.

- Если желаешь знать, то моя версия такова... Стакнулся с мужиком в вагоне, тот ему понравился, инженер наш начал заигрывать. Но не того напал... Видать на уголовника тертого нарвался... Может даже не одного, а компанию. Обобрали его, чемоданчик, документы, денежки хапнули, а самого - под откос спустили на ходу. Может гастролеры какие. Проверь если не поленишся.... Поезд этот перегон ведь ночью проходит?

- Ночью.

- Вот видишь. Все в вагоне спали. ... Думаю, ничего здесь не нароешь. Тухлое дело. Бесперспективное. Типичный висяк тебе достался.

С тем и расстались. Дело по истечению положенного срока сдали в архив.

Глава 11.

Судный день в начале апреля.

От кромки территориальных вод за ними увязалась чужая подводная лодка. Пусть идет, океан велик, места хватит для всех. Переодически они скрывались от врага на глубине, иногда, не нарушая традицию, проделывали маневр, называемый подводниками противника, "Сумасшедший Иван". То есть разворачивались и ложились на противоположный основному курс. Все это на глубине, на полной скорости, только по приборам.

Особо не волновались, ведь там где работала Лешкина лодка кроме них никто в мире плавать еще не умел. Слышать их возможно слышали, да только толку от этого мало. Поход прошел на редкость удачно, приборы работали нормально, происшествий не случалось, все люди его отсека четко выполняли обязанности, делали необходимые замеры, несли вахты. Скоро домой.

Лешке вообще-то редко снились по ночам сны. Особенно в походах, где время рсколото на вахты, где на глубине сотен метров нет места для понятий "день" и "ночь".

Иногда на берегу случалось, но только при совпадении огромного числа редко выпадаемых на его долю везений, если удавалось поспать подольше, если собака терпела и не скулила, если не бежать на службу, ... если... если ..... Слишком много условий набиралось. Когда же происходило такое исключительное событие, то вскочив на ноги Лешка немедленно и напрочь забывал увиденное во сне. Помнил, снился сон, а что там происходило, сказать не мог. На борту же вообще не до снов, уставал так, что падал в койку словно самнамбула, засыпая на лету еще до касания простыни.

Потому так несказанно удивился Лешка проснувшись у себя в каюте. Сон не только приснился, но и запомнился. Гвоздем влез в голову, не давал покоя. Страшный, тревожный, непонятый сон. Не цветной, черно-белый. Несколько раз Лешка даже пытался проснуться, разорвать его вязкую, виртуальную реальность, вырваться из сна, словно вынырнуть с большой глубины, после слишком долгово погружения, на пределе воздуха и сил.

Во сне к нему снова привязалась Клавдя, давно уже забытая, вычеркнутая из памяти. Да и из жизни заодно. По слухам подалась Клавдя, после очередного скоропалительного брака и не менее скоростного развода, вольнонаемной в Афганистан. То ли за романтикой, то ли за деньгами, то ли за еще чем, или может за кем, кто теперь разберет. Там и нашла ее возле поварешек, поддонов с катлетами да котлов с супом шальная душманская пуля-дура.