Наследие да Винчи

Человек подходил все ближе; Вэнс выбрался из своего укрытия и принялся искать какое-нибудь оружие. Он отчаянно шарил по земле руками, водя ими по мягкой вскопанной земле и цветам. Обрадовался, нашупав пальцами кирпичи, окаймляющие клумбу. Толкнул один; кирпич подался. Вэнс уже слышал, как охранник что-то тихо насвистывает. Кирпич он раскачивал, пока тот не вылез из бордюра, и тогда Вэнс поднял его правой рукой. Затем поспешно вернулся к двум азалиям.

Через несколько секунд из-за поворота появилась темная бесформенная фигура охранника.

Вэнс застыл, мышцы напряглись. Всего один звук, один выкрик — и все кончено.

Из мрака вышел низенький мужчина: в ночной темноте его лицо и руки казались белыми. Вэнс услышал, как какое-то оружие, висящее через плечо, хлопает по поясу Пора! Вэнс кинулся на охранника, замахнувшись кирпичом, словно каменным кулаком.

Кирпич ударил охраннику по затылку с глухим звуком — с таким тыква падает на асфальт. Мужчина безмолвно рухнул на мелкий гравий, а Вэнс остановился над ним, тяжело дыша и широко расставив ноги, все еще держа кирпич в руке. Язык прилипал к нёбу. Пока он стоял, уставившись на темную фигуру на светлой дорожке, прошло несколько долгих мгновений.

Бросив кирпич в кусты, Вэнс сел на колени и перевернул охранника на спину. Рядом с его головой по гальке расползлось темное пятно. Вэнс снял оружие с плеча охранника и стал стягивать с этого крепкого коротышки нечто похожее на рясу из грубой ткани. Монах с пулеметом, подумал Вэнс. Новая разновидность Брата Тука. [39]

Через несколько мгновений — хотя, казалось, прошел целый час — Вэнс спрятал тело караульного в кустах, натянул рясу поверх одежды и двинулся по дорожке. Ряса охранника мешковато висела на плечах. Оружие оказалось каким-то «узи» — Вэнс узнал его, вспомнив картинки, которые видел во время армейской подготовки.

Вооружившись и переодевшись, Вэнс чувствовал себя увереннее даже несмотря на то, что руки и ноги торчали из-под короткого наряда. Скоро ли они заметят, что караульный исчез?

Дорожка вывела его на большую открытую площадку, но костюм придал Вэнсу смелости, и он двинулся дальше по самой середине участка. Он добрался почти до самого центра, прежде чем обратил внимание, что идет по кладбищу. Ничего странного, подумал Вэнс, особенно для монастыря. Но пройдя немного дальше, в дальнем углу кладбища он заметил громадный белый мавзолей со свастикой наверху. Возможно, в этом тоже нет ничего странного — принимая во внимание, как долго католическая церковь хранила молчание, пока нацисты уничтожали евреев. Все же… Эриксону стало любопытно, и он свернул, чтобы получше рассмотреть белый монумент, словно привидение, белевший в темноте.

Но несмотря на весь свой жизненный опыт, Вэнс оказался не готов к тому, что увидел, дойдя до мавзолея. Едва не утыкаясь носом в стенку, он перечитывал немецкие слова снова и снова. В изумлении проводил пальцем по буквам, словно, дотронувшись до имени, мог бы его изменить. Если бы Вэнс поверил в надпись (а он не верил), пришлось бы принять, что в этой могиле покоится тело Адольфа Гитлера. А также то, что Гитлер прожил много лет после окончания Второй мировой войны и умер в 1957 году. Проводились исследования, вроде бы подтверждавшие, что фюрер погиб в своем бункере. Хотя, как полагал Вэнс, они могли быть сфальсифицированы, все равно — он не был готов принять это на веру.

Он ошарашенно продолжал ходить по кладбищу, изучая могильные камни. Через полчаса Вэнс понял, что это либо жестокая извращенная шутка какого-то сумасшедшего, либо часть грандиозного обмана, имеющего огромное значение для истории современной цивилизации. Помимо мавзолея, претендовавшего зваться могилой Адольфа Гитлера, там были и могильные плиты, под которыми, судя по надписям, покоились тела множества людей, живших в последние шестьсот лет; в их политических и моральных воззрениях не было ничего общего, а объединяло их лишь то, что каждый достиг известности и выдающихся результатов в какой-либо области — и погиб при таинственных обстоятельствах. Вэнс обнаружил могилы Амелии Эрхарт, Мартина Бормана, писателя Амброза Бирса, Дага Хаммаршельда и Гленна Миллера, [40] руководителя оркестра. Имен было много — одни Вэнс узнавал, другие не вызывали никаких ассоциаций. Что тут, черт побери, происходит?

Но прежде чем ему удалось как следует обдумать этот вопрос, Вэнс услышал вдалеке голоса, поспешно вернулся на тропинку и продолжил обход.

Гравиевая дорожка свернула с кладбища и пошла по небольшому откосу. Вэнс остановился у металлического ограждения и заглянул за него. Внизу он увидел двух мужчин — они выходили из толстых деревянных дверей, вделанных прямо в склон холма. Светила лишь одна голубоватая ртутная лампа.

Вэнс вернулся на дорожку, чтобы те двое внизу его не заметили. Голоса становились громче, и, когда они совсем приблизились, Вэнс понял, что говорят по-английски. Он обошел гребень крутого холма и приготовился к встрече. Узнают ли его?

— … уйдет всего лишь около месяца, — произнес голос с итальянским акцентом.

Отвечавший бесспорно был американцем:

— Звучит разумно. Но мне хотелось бы узнать обо всех подробностях сделки.

— Извините, но у брата Грегори есть свои аргументы, и мы будем руководствоваться ими.

— Я думаю… buona sera. — Американец оборвал начатую фразу и поприветствовал Вэнса по-итальянски, очевидно, приняв его за караульного. Вэнс тоже поздоровался и прошел, не останавливаясь. Только после того как те двое продолжили своей путь, стук сердца начал утихать.

Вэнс шел дальше, но мысли бешено крутились. Итальянца он не узнал, но вот второго… Вэнс затряс головой, словно пытаясь отогнать страшный сон. Не может быть Трент Барбур, конгрессмен США, влиятельный председатель сенатского Комитета по делам вооруженных сил, погибший одиннадцать лет назад в одном из самолетов 11 сентября, что врезались во Всемирный торговый центр.

Хотя — Вэнс припомнил кое-какие подробности — сообщали, что он погиб в результате этой катастрофы, его тело не нашли, как и тела многих других. Еще одна таинственная смерть, вроде смертей других людей, похороненных на кладбище. Только вот Трент Барбур определенно жив. Если человек, которого видел Вэнс, действительно Барбур.

Эриксон дошел до лестницы, ведущей вниз ко входу в холм. В задумчивости он сделал первый шаг. Надо припомнить что-то такое, что бы связывало их всех. Гленн Миллер исчез в 1944 году и так и не был найден. Амелию Эрхарт никто не видел после того, как она вылетела из Бербанка. Примерно то же произошло и с Амброзом Бирсом в 1914 году. Но у Хаммаршельда другая история.

Вэнс спускался медленно, припоминая подробности. Генеральный секретарь Организации объединенных наций Даг Хаммаршельд погиб в Африке в авиакатастрофе 1961 года. Или так же погиб, как и Барбур? Но ведь тело Хаммаршельда обнаружили? У Вэнса появилась новая мысль, и она его шокировала. Предположим, Хаммаршельд не погиб — значит, это тело какого-то другого человека? После авиакатастрофы тело может оказаться нелегко опознать; хватит одного продажного врача.

Мысли неслись галопом. Священники пытаются его убить. Они убили лучших знатоков да Винчи всего мира. В этом Вэнс уже не сомневается. И эти же безумные священники коллекционируют людей, живых и мертвых. В этом не было никакого смысла.

Сдерживая порыв вернуться на кладбище и посмотреть, кто там еще похоронен, Вэнс спустился в самый низ лестницы, прошел мимо входа и двинулся дальше, к небольшому зданию с решетками на окнах. Эриксон так соразмерял шаг, чтобы идти целенаправленно, однако не спеша, чтобы не привлекать внимания на открытом участке, где он чувствовал себя особенно неуверенно. Он шагал вперед, опустив взгляд, словно по какому-то важному заданию.

Приближаясь к небольшому каменному строению с зарешеченными окнами, он украдкой посмотрел на вход — его охраняли два монаха с такими же «узи», как и у него. Есть ли у них пароль? Вэнс не поднимал глаз, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Лучше сделать вид, что ты занят и забыл, чем сказать что-то не то.