Дублер

шись, бросились к месту, откуда вышел парень. Ствол в окне дернулся, плюнув пламенем, тройное эхо выстрела в очередной раз приласкало ухо. Заряд угодил в росший рядом с дорожкой куст шиповника, срезав несколько веток.

– Убойный отдел сегодня тоже «палок» нарубит, – душевно, по-доброму заметил Караваев. – Одно хорошо: либо приятель – любитель, либо на хорошем стакане. С такого расстояния и слепой попадет. Тем более по ментам. За счастье…

Вадик сложил руки рупором и проорал на весь двор:

– Слышь, пугало! Спать иди или стрелять научись! Тренируйся на кошках!

Абдулов вытащил из багажника два легких бронежилета и бросил на траву.

– Не поможет, – покачал головой Караваев. – Особенно если картечь в башку влетит.

– Пальнул он в девушку, пальнул в хорошую, по обстоятельствам, а не со зла… Во, участковый Бурденко по полям несется, словно лошадь Пржевальского. А жить-то хочется, как каждому из нас. Здорово, радость наша.

Запыхавшийся толстяк-участковый снял фуражку и вытер лоб.

– Привет, сыскари. Как дела?

– Как упала, так и дала.

– Чего ждете-то?

– Когда патроны кончатся, – мило улыбнулся Караваев. – А ты так хочешь? Пожалуйста, мы не держим. Твоя, что ль, территория?

– Моя, черт!

– Ну, считай себя безработным. Что за чудик, знаешь?

– Какая квартира-то?

– А вон дуло торчит, на третьем этаже. Иди уточни.

Бурденко высунулся из-за будки и прищурился.

– Михайлов Павел Сергеевич. Девятая квартира.

– Судимый?

– Нет, так, пьянь тихая.

– Ничего ж себе тихая. С кем живет наш Павел Сергеевич?

– Жена и дочка. С женой он характером малость не сошелся. Она гуляет, он ее любит и, естественно, обижается. Меня соседи пару раз вызывали, когда он ее воспитывал. Полгода без работы, завод стоит, денег не платят, вот и съехал набок от безделья.

– Ну, теперь и ты к нему присоединишься. Где, блин, профилактика? Иди, сам его уговаривай сдаться. Дочке-то сколько?

– Лет десять.

– Весело. Особенно если вся семья в сборе. Боюсь, Павел Сергеевич живым сдаваться не собирается, а родственников с собой прихватит.

Караваев прикинул расстояние до окна.

– Без снайпера нам тут делать нечего.

– Может, поговорить? Через двери, чтобы хоть отвлечь на время? – предложил Валера. – Чего ждать-то, действительно?

– Поговорим, не жалко. Кто пойдет на «стрелку»?

– Я могу, не привыкать, – взял инициативу Вадик.

– Я тоже пойду, он меня знает, может, уболтаем. – Бурденко положил фуражку и папку на землю.

– Во, начальники катят, все, Павел Сергеевич, теперь тебе капец.

Со стороны проспекта послышался вой сирен.

Уже подъехала реанимационная машина, врачи прямо на траве оказывали раненому помощь. Как муравьи к кусочку сахара, к месту происшествия полз любопытный народ, даже не представляя, какой опасности подвергается. Охрана делала все возможное, чтобы не пускать публику в зал. Особую тревогу вызывали пацаны, которые специально, стремясь удивить приятелей храбростью, норовили проскочить кордон.

Ружье поднялось