Коллекционер закрытых книг

– Пошли тогда внедряться в работу, – улыбнулась она. Но через мгновение улыбаться и радоваться ей расхотелось. Чувство вины перед Лизой Климовой вытеснило все светлое в душе.

Глава 11

БАБКИ ИЗ «ПРОЖЕКТОРА ПЕРЕСТРОЙКА»

Вечер мазал отблесками фонарей подмерзшие лужи, изо рта шел легкий пар. Горло болело так, словно Елена Петровна Зотова выпила уксус, нога тоже болела, не наступить, приходилось поджимать, стояла на одной, как цапля. В довершение всего – знобило. Зотова плотнее запахнула кардиган и намотала шарф на нос. Похоже, она простудилась. Ну зачем днем мороженое лопала на улице? Вот и мучайся теперь, ругала себя Елена Петровна. Расстраивало еще одно неприятное событие: диктофона в кармане Климовой не оказалось.

– Вова, у тебя жвачки или конфетки случайно нет? – спросила она, сунув папку с протоколами под мышку.

Рыжов кивнул в сторону своей кожанки, которую небрежно кинул на капот служебной машины. От вида раздетого до рубашки криминалиста стало еще холоднее. Зотова поежилась. Плащ судмедика тоже висел на дереве неподалеку. Только она в пальто мерзнет. Однозначно простудилась.

– Володя, зафиксируй мешочек на груди и отправь содержимое на анализ, – дала она указание криминалисту. – И еще раз проверь. Точно диктофона в кармане халата нет?

– Уже триста раз посмотрел! Григорий Варламович тоже. Нет диктофона. Вероятно, выскользнул из кармана, когда тело падало. Карман большой, шелк скользкий. Что в мешочке, без анализа могу сказать: зола. – Рыжов щелкал фотоаппаратом.

– Вечерело… А Золушки все падали и падали… – схохмил Трофимов, появившись рядом с трупом, как призрак из ночи. – Странно, что силикон не расплескался в радиусе километра от ее падения.

– Скабрезные шуточки при себе придержи! – рявкнула Зотова.

Профессия, несомненно, откладывает свой отпечаток на восприятие мира, циников среди сотрудников правоохранительных органов – как мышей на овощной базе, но она терпеть не могла, когда на месте преступления острили на тему. Смерть не терпит фамильярного к себе отношения, а мертвые меньше всего заслуживают оскорблений.

– Извините, – буркнул Трофимов.

– Есть новости? – смягчилась Елена Петровна.

– Каверин молчит, собака. Адвоката высиживает. – Опер пожал плечами и добавил: – Если будут новости, ребята сразу позвонят. Квартиры обошли. Несколько человек слышали вскрик, удар тела о землю и женский вопль, но ничего не видели. Мы все вокруг облазили – диктофона нет.

– Раз при обыске Каверина не обнаружили, значит, он где-то здесь. Не мог же диктофон сквозь землю провалиться. В подъезде и мусорном отсеке смотрели? Каверин мог выкинуть его, когда скрывался с места преступления.

– А почему вы думаете, от меня воняет, как от бомжа? – обиделся Трофимов. – Смотрели. За домом тоже все обыскали.

– Мне что, делать больше нечего, как тебя нюхать? – пошутила Зотова. – Ладно, завтра повторный осмотр места происшествия проведем. Займись свидетельницей, которой на голову труп упал. Успокой ее наконец! Со временем надо четко определиться и с этажами.

Следователь дала указание и покосилась на высокую блондинку в белоснежной норковой шубке, изображавшую глубокий траур возле одной из патрульных машин. Вокруг бедняжки кучковались сотрудники местной полиции и оказывали дамочке активную психологическую поддержку. Той это, несомненно, нравилось, и выходить из скорбного образа она в ближайшее время явно не планировала.

Веня, состроив недовольную физиономию, отправился выполнять поручение. Блондинок Трофимов слегка не любил.

Зотова обыскала куртку Рыжова, выудила из кармана мятную конфетку, сунула за щеку и через минуту выплюнула – леденец обжег горло едким ментолом. Ну почему, почему мужики обожают такую гадость? Нет чтобы медовым леденцом с лимоном ее угостить.

– Елена Петровна, идите сюда! – позвал Рыжов. В руке он держал мешочек, который снял с тела потерпевшей. – Обратите внимание, шнурок завязан на крепкий узел, сам мешочек без повреждений, материал плотный. Совершенно очевидно, что на подоконник из этого мешочка зола высыпаться никак не могла. Однако на одежде потерпевшей частички золы тоже присутствуют.

– Начинается… – язвительно обронила Елена Петровна. – Выходит, убийца Климову перед смертью золой посыпал? Он псих ненормальный?

И тут со своими замечаниями влез Плешнер:

– На левой руке потерпевшей имеется борозда, которая тянется через всю ладонь. Предполагаю, это след от шнура. Очевидно, потерпевшая перед падением, пытаясь удержать равновесие, схватилась рукой за какую-то веревку.

– За шнурок, который был на шее у убийцы, – дополнил Рыжов. – Потянула, шнурок порвался, мешочек развязался, зола рассыпалась. Мешочек убивец прихватил с собой, золу стирать с подоконника времени не было. Может, поэтому он туфлю на другой этаж подбросил? Улики пытался скрыть.

– Очень хорошо! – обрадовалась Зотова. – Значит, на шее у преступника тоже может остаться след от шнурка. Климова худышка, но при ее росте весит не меньше семидесяти килограммов.

– На одежде и ботинках тоже могут остаться следы золы, – дополнил криминалист.

– Молодцы, ребята! Уже кое-что.

Плешнер завершил осмотр и стянул перчатки.

– Можно тело увозить. Предварительно, смерть наступила в результате падения с большой высоты и перелома свода черепа.

– Предварительно мы это и без тебя видим, – съязвила Зотова.

– А что ты от меня хочешь услышать? – с одесским акцентом спросил эксперт. – Девчонка вся переломанная. Прежде чем выводы делать, надо тщательное морфологическое исследование переломов сделать, исследовать разрывы и повреждения внутренних органов, сопоставить их с…

– Будьте проще, Григорий Варламович и люди к вам потянутся, – перебила Зотова. – Ты мне можешь выдать хотя бы словесное предварительное заключение, что Климова не сама полет осуществила?

– Понимаете, в чем дело… – завел свою песню Плешнер, снова перейдя на «вы». Зотова напряглась, почуяв неладное. – Кроме борозды на ладони потерпевшей, явных следов насильственных действий на теле не обнаружено. Судя по высоте падения, приблизительной массе тела и траектории полета, можно предположить, что потерпевшая совершила его с ускорением. Однако это может свидетельствовать о том, что потерпевшая сама оттолкнулась от пола. Причем вероятность второго такая же, как если бы ее вытолкнули в окно. Точную информацию по происшествию смогу дать после вскрытия. Надо все показатели просчитать. В течение недели постараюсь…

Зотова подошла к судмедику вплотную.

– Григорий, ты издеваешься? Лизу Климову из окна выкинули. Вовка подробно описал, как все происходило. Тут уж никак не самоубийство и не несчастный случай. Какая неделя? Ты что, не понимаешь, что уже завтра, а может быть, даже сегодня Каверин-старший найдет классного адвоката, который вытащит его сынулю под залог, а потом поминай красавчика как звали.

– Работайте со свидетелями и подозреваемым, – уперся Плешнер.

– Спасибо за совет, – буркнула Зотова. – Но свидетельница не видела момента совершения преступления! А у меня нет экспертного заключения, что падение с высоты произошло в результате насильственных действий. Вовкины выводы тоже не доказывают причастность Каверина к преступлению. У меня ничего нет! Что мне предъявлять убийце?

– Ничем помочь не могу, – развел руками судмедик. – Я не могу без тщательного анализа данных делать выводы. И потом, доказывать событие преступления работа не судмедика, а прямая обязанность следователя.

– Спасибо, напомнил. А то я не в курсе своих обязанностей. Напомню тебе твои: судмедэксперт обязан содействовать следователю во всем. Я в вас разочарована, Григорий Варламович, – заявила Зотова, тоже вдруг переходя на «вы».

Плешнер от подобного высказывания покраснел и, кажется, стал ниже ростом. Елена Петровна отошла от судмедика, чтобы успокоиться. От злости ее трясло, как эпилептика. Принципиальный, блин… Впрочем, она сама такая. Что ей стоило написать в деле, что лично видела, как Каверин выбросил Елизавету Климову из окна? Не смогла преодолеть себя, законница хренова. А зря! Пусть бы дело передали другому следователю, здесь она выступила бы свидетелем, и Каверина посадила.