Дом с привидением

— Во-от, — многозначительно протянул Серега и поцокал языком, для важности, — Аркадий Петрович не желает огласки особенно там, — тут он красноречиво поднял глаза к небу, — ведь если только информация просочится за ворота, можешь себе представить, что начнется.

— Это досужие домыслы, — не слишком уверенно ответила Сашка. — Что с того, что в доме Мамонова убили кухарку?

— Если твой отец не желает об этом оповещать, значит, есть причины, — и Серега принял такой загадочный вид, будто бы прекрасно понимал, в чем дело. Хотя скорее всего просто желал сохранить достоинство при провале. Ведь на самом деле выглядел он подозрительным дурачком, который почему-то решил провести собственное расследование и принялся по этой причине подозревать всех на свете.

— Александра! — донеслось сверху.

Все трое вздрогнули. Сашку тут же заполнило раскаяние до самой макушки. Ну как она могла ввязаться в бессмысленный разговор, в то время как ее ждет отец. В кои-то веки он решил уделить ей три часа своей жизни, а она тут треплется попусту!

— Иду, — крикнула она.

— Только не говори ничего Аркадию Петровичу, — взмолился Вован.

— Очень нужно, — усмехнулась она. — Он еще подумает, что я, как и вы, с ума сошла.

— А чего это он тебя зовет? — Серега все еще покачивался, засунув руки в карманы.

— Мы с ним собираемся пойти в кино на последний сеанс, — она просто не могла сдержаться, чтобы не похвастаться.

— Да ну! — удивились оба разом. — В кино!

— А я? — робко предложил себя Серега.

Но Сашка была непреклонна:

— А ты с нами не поедешь. Это семейное дело.

— А-а… — разочарованно протянул он, — до машины-то можно проводить?

Они оставили Вована в состоянии крайней задумчивости. Может быть, он принялся размышлять над превратностями злой судьбы, которая не позволила ему загнать информацию подороже. Сашка быстро пошла к гаражу, Серега плелся сзади.

— А про какого журналиста ты спрашивал у Виктории утром? — она чувствовала, что дело именно в этом журналисте, что Серега предпочел прикинуться идиотом, лишь бы не раскрывать ей своих истинных подозрений. Скорее всего сегодня утром он был откровеннее с тетушкой, нежели сейчас с ней и Вованом.

Вопрос застал того врасплох, и он надолго замолчал, собираясь с мыслями. Сашка не стала его торопить. В конце концов, даже интересно, как будущий дипломат уйдет от ответа на прямой вопрос. В молчании они миновали темную дверь кухни и завернули за угол. Сквозь кусты жасмина показались размытые в сумерках очертания гаража, перед которым уже стояли «Мерседес» отца и рядом несколько человек. Среди них был сам Аркадий Петрович. Павла она тоже сразу узнала. Еще водитель и, наверное, кто-то из охранников. Сашка остановилась и повернулась к Сереге:

— Ну? Что ты придумаешь на сей раз?

Тот смотрел на машину и на людей рядом с ней со смесью безнадежности и злобы на физиономии:

— Так вы едете в кино целой компанией?

— Это несущественно, — отрезала она.

— Разумеется. И Павел, похоже, с вами собирается?

— Да что из того! — возмутилась Сашка. — Я тебя про журналиста спрашиваю!

— А ты подумай, — он гневно сверкнул глазами. В свете желтого фонаря взгляд его показался ей демоническим. — Who is this Pavel? Why did all our troubles begin with his appearance in you house? [3]

— It’s the rubbish! You jealousy is… [4] — Сашка с досадой закончила уже по-русски: — глупа и неоправданна. И изволь, пожалуйста, говорить по-русски. В конце концов, мы же в России! Почему обязательно нужно изъясняться на английском?!

— Неоправданна?! Глупа?! — он не отреагировал на ее замечание, продолжив в той же гневной манере: — А то, что ты идешь в кино с ним? — грамматику он предпочел сохранить английскую. Может быть, все еще по причине крайнего раздражения.

— Я еду в кино с отцом. Это папа пригласил Павла с нами.

— Замечательно. А как же я?

— А тебя не пригласил.

— Если бы ты пожелала, я бы поехал с вами, — убитым голосом заключил он.

Потом развернулся на 180 градусов и пошел прочь. Наверное, к своей машине, которую оставил перед парадной лестницей.

Всю дорогу до самой Москвы отец рассказывал забавные истории из своей молодости. Сашка и представить себе не могла, что студенческие годы его были столь бурными. Да и вообще, он давно уже так не веселился. С каким-то надрывом, даже как будто в последний раз. Словно хотел пересмеять внутреннюю боль.

«Странно, — думала она. — В доме творится черт-те что, а он делает вид, что ему хорошо. Уж на что Вован беспечный парень, а его ведь проняло: совсем в тоску впал бедняга, даже огрызаться начал, с Серегой ругается беспрестанно, того глядишь, и на Лидку — своего кумира — накинется. А папа ничего, радуется жизни как ни в чем не бывало. Нет, делает вид, что радуется. Из последних сил…»

Она, разумеется, смеялась отцовским шуткам громко и искренне. Насколько могла. И все-таки на душе у нее было невесело, а в голове бродили тягостные мысли. Во-первых, в доме много чего происходит странного и всплывают на свет загадки, на которые раньше она и внимания-то не обращала.

Вот, например, Вован. Серега сегодня несколько раз намекнул на его «не совсем традиционную сексуальную ориентацию». Хотя чего тут намекать — на него один раз посмотреть достаточно, чтобы понять, какая у него ориентация. Коротенькие волосики, уложенные аккуратными колечками, осветленные к тому же — эдакая голова купидона. Серьга в ухе, сам весь звонкий, гибкий, жеманный, губы надувает, как девица с панели. Только что глаза не красит да женское белье не носит. Впрочем, это на людях. А что он там в своей комнате вытворяет — кто его знает… И вот этот тип почему-то поселился с Лидкой. Что их связывает? Общее увлечение Лидкиной литературной деятельностью? Но на кой же черт жить вместе, даже если это так?! И потом, с чего бы директору успешного эстрадного певца Балуева вдруг переквалифицироваться в литературные агенты. Ведь в деньгах он теряет как минимум раз в сто! Что он получает с Лидкиных романов — копейки. К тому же на эстраде у него столько связей, исчезни со сцены Балуев, Вован мог бы преспокойно пристроиться еще к какой-нибудь «звезде» того же уровня, а то и повыше. Нет, прилип к Лидке, да так плотно, что даже жить к ней переехал. И ведь этот факт все восприняли вполне однозначно: Вован — Лидкин любовник. Никаких вопросов не задавали. А стоило бы. Какой из него любовник! Почему же он все-таки живет при ней?

Потом, почему Виктория не стремится уехать? Не то чтобы Сашка желала скорейшего отъезда тетушки, но в сложившихся обстоятельствах пребывание той в доме было весьма странно. Конечно, Виктория — не паникерша. Всегда была и остается спокойной и уверенной в себе. Но тут же речь идет о ее жизни. Ведь как ни крути, Галю застрелили, когда та вырядилась в ее платье. И ночью застрелили, в спину. Разве это не повод для беспокойства?

Ну, конечно, Сашку интересовали мотивы убийств кухарки и горничной. Кому понадобилось чистить столь варварским способом ряды прислуги в их доме? Кому помешали две тихие, малопримечательные женщины? И стоит ли связывать эти убийства между собой? Убили ли обеих по одной и той же причине, один и тот же человек или нет? Интересно, что следователи думают по этому поводу…

И последнее, почему сегодня никто не видел Павла? Днем его никто не видел! Даже Виктория, которая вышла в холл и смотрела на него в упор, потом вдруг завела разговор о Сереге. Да с таким невозмутимым видом, словно Павел за минуту до того Сашку не обнимал. Словно его вообще не было. Ведь тетка даже удивилась, когда она спросила о нем: «При чем здесь Павел?» Ничего себе «при чем»! А с кем она целовалась?! Что-то не похоже, чтобы тетушка проявила тактичность, «не заметив» всего этого и нарочно спросив о Сереге. Похоже, она действительно Павла не заметила.