Гнев Шибальбы

Затем они вошли в Дом Лезвий, но им удалось убедить клинки не резать их, пообещав им взамен мясо животных, да еще послали армию муравьев вручить цветы Одной Смерти и Семи Смертям, двум самым страшным Повелителям Шибальбы.

Следующей ночью наступил черед испытания Холодным Домом с ледяными сквозняками и градом. Но могучие Близнецы просто не впустили холод.

Затем последовал Дом Ягуара, где Близнецы отвлекли жестоких животных, бросив им груду костей, и животные принялись за них драться.

Последним и самым страшным испытанием был Дом Летучей Мыши, куда были посланы чудовищные летучие мыши, чтобы убить Близнецов. Они спаслись, устроившись на ночлег в дулах своих духовых ружей. Однако Хун-Ахпу слишком рано высунул голову, и ее отхватила ужасная летучая мышь, а тело его осталось в ружье. Его брату Шбаланке пришлось применить всю свою изобретательность, чтобы Близнецы снова вышли победителями.

Испытание, которому Близнецы никогда не подвергались, это — испытание средствами массовой информации.

Лицо майора Мартинеса было на первой полосе каждой газеты и, казалось, каждый час мелькало по телевидению.

Согласно утверждению Мартинеса, Алехандро Ортис и Рикардо Валлеспино были главными членами террористической группы, которая занималась кражами произведений искусств, чтобы добыть средства для поддержки подрывной деятельности группировки. Штаб-квартира находилась в университете, месте, как часто отмечал Мартинес, которое всегда было известно своей антиправительственной деятельностью.

Также арестовали трех профессоров, назвав их главарями террористов. Смущенные выражения их лиц, когда профессоров сажали в полицейские фургоны, говорили сами за себя.

Луис Валлеспино также считался одним из террористов, но он порвал с группировкой и попытался предупредить доктора Эрнана Кастильо о том, что, как сказал Мартинес, «ему грозит смерть», потому что дон Эрнан, используя свои связи в сферах искусства, выяснил, кем были грабители. Луиса перехватили в музее и убили, возможно, это сделал его брат, оставив тело Луиса на крыше.

Затем террористы дождались доктора Кастильо и тоже убили его. Мартинес намекнул, что это не последние аресты.

Все это выглядело вполне правдоподобно, кроме того факта, что дон Эрнан — я это знала, а Эулалия Гонсалес могла подтвердить — был убит не в музее. Я попыталась дозвониться к ней в морг, но мне сказали, что она ушла в продолжительный отпуск. Я засомневалась, а по доброй ли воле она ушла в отпуск и все ли с ней в порядке.

Средства массовой информации также бурно освещали событие. Это была грандиозная новость. «Дети Говорящего Креста» были пойманы, публика в своем воображении немедленно связала их с кражей Ицамны из бара. Многие местные эксперты высказывались по телевидению в защиту если не воровства, то как минимум участников группировки.

Но с учетом недавних событий — заявления об убийстве Луиса Валлеспино и одного из самых знаменитых жителей Мериды — эти защитники притесняемых быстро дистанцировались от своих протеже.

Чтобы как можно шире осветить событие, местное телевидение устроило передвижную студию прямо напротив «Каса де лас Буганвильяс» — автофургон, спутниковая тарелка и кабели практически перекрыли и без того узкую улочку.

Каждый раз, когда кто-то отваживался выйти или войти в отель, включались прожектора и начинали работать камеры. Местные газеты и радиостанции, боясь, что их затмят, также отправили своих репортеров дежурить у гостиницы. Специальные фургоны подвозили им еду.

Все было сделано для того, чтобы усугубить постигшее семью несчастье. Репортеры, страдая от отсутствия каких-либо фактов, отчаянно выискивали подробности жизни семейства Ортисов. Дипломатическая карьера Сантьяго была исследована вдоль и поперек, как и бизнес Изы. Снимки ее маленькой фабрики в Мериде мелькали в каждом сообщении.

Соседей, пожелавших продефилировать перед камерами, спрашивали об отеле, Ортисах и особенно об Алехандро. Одна соседка, женщина по имени Кармелита Чавес, заявила, что с того самого момента, как Алехандро в возрасте восьми лет стащил апельсин из ее сада, она знала, что добром он не кончит.

Думаю, предел был достигнут, когда известный местный психолог дал интервью в дневном ток-шоу. Алехандро, сказал он, страдал оттого, что был младшим сыном очень успешного человека. Возможно, он стал жертвой нехватки родительского внимания, так как его отец крайне редко появлялся дома и, следовательно, не воспитывал и не заботился о своем сыне должным образом.

Это было ужасно.

Около полудня мы собрали военный совет. Жан Пьер, приятель Изы, прилетел из Мехико, чтобы побыть с семьей. Я позвала Джонатана. Обоих мужчин сразу же атаковали репортеры, и в гостиницу попытались проникнуть любопытные.

Действуя по принципу, что действие лучше, чем ожидание, мы распределили между собой задачи. Первым делом мы наняли охранное агентство, чтобы поддерживать порядок за пределами гостиницы и не допускать репортеров на территорию. Но убрать их с улицы мы не могли.

Затем мы опросили всех постояльцев отеля, выясняя их пожелания. Временным постояльцам мы нашли жилье в близлежащих отелях. Некоторые из постоянных обитателей гостиницы согласились остаться; другие смогли найти себе пристанище у родных и друзей. К концу дня все, кто пожелал покинуть отель, смогли это сделать.

Самочувствие Сантьяго, которому стресс не добавлял здоровья, ухудшилось. Вызвали врача, но единственное, что было в его силах, это дать Сантьяго совет отдохнуть.

Джонатан, должна признать, отлично держался в сложившейся ситуации. Именно он вместе с Жан Пьером заставил всех нас собраться и без устали таскал чемоданы постояльцев в конец улицы, так как машины такси не могли подъехать к гостинице.

Как-то днем он затащил меня в пустую гостиную, чтобы обнять и переговорить.

— Послушай, Лара, — сказал он, — мы должны что-то сделать. Ты наверняка знаешь больше, чем рассказала. Все-таки зачем дон Эрнан вызвал тебя сюда?

— Джонатан, я действительно не знаю, — ответила я. — Я сама пытаюсь сложить все в единую картину. Он лишь сообщил мне, что ищет то, что пишет кролик.

Джонатан посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Мне удалось кое-что сложить воедино, и я поняла, что пишет этот кролик. Это скорее всего иероглифический кодекс, но где его искать, я понятия не имею.

— Интересная мысль. Быть может, донья Хосефина знает, — сказал он.

— Не думаю. Я навещала ее, и мы пытались разговаривать знаками.

— Правда?

— Да. Она подтвердила, что дон Эрнан искал кодекс, но она не знает, где. Я даже не уверена в том, что дон Эрнан действительно знал, где его искать.

— Интересно, — только и сказал он.

Сумерки наступили довольно быстро, и вместе с ними пришло облегчение, которое я испытывала теперь каждый день после захода солнца. Днем мне все время хотелось укрыться в тени и дождаться темноты.

После легкого ужина Джонатан ушел, и мы, утомленные испытаниями, рано отправились спать. Я знала, что Франческа не заснет, пока Алехандро не вернется домой, но ее убедили попытаться немного отдохнуть.

Я упаковала дневник дона Эрнана в пластиковый пакет и спрятала за панелью в ванной комнате, где находились водопроводные трубы. Теперь я достала его и, забравшись в кровать, принялась читать.

Довольно много упоминаний о встречах с Гомесом Ариасом, самая последняя состоялась за неделю до моего приезда на Юкатан и последующего исчезновения дона Эрнана. Он пропустил прием у дантиста и встречу со своим банкиром. Дата моего прибытия также была упомянута. Ничего особенного.

Дон Эрнан любил рисовать на полях, и все свободное пространство страниц дневника было покрыто его каракулями. По большей части это были просто геометрические рисунки, вроде тех, которые чертят многие, сидя на скучных заседаниях или разговаривая по телефону. Однако на последней странице дон Эрнан сделал три очень подробных и замысловатых рисунка.

Один изображал женщину в мантилье и с ребенком на руках. Второй рисунок изображал воина майя в одеянии, которое дополнял хвост из перьев и пышный округлый головной убор, увенчанный птицей с искусно изображенным хвостовым оперением. У воина были копьеметатель и булава, а над ним был изображен иероглиф майя, который я приняла за имя воина.