Сыщица по амурным делам

Я снова включила запись и просмотрела. Потом еще и еще раз.

Если я, конечно, не ошиблась, то Алла Сергеевна грохнулась в обморок как раз при появлении у гроба Натэллы, или как там ее.

Когда я сказала об этом Верке, подружка наконец заткнулась и молча просмотрела запись еще раз, после чего со мной согласилась.

– Надо мужиков звать, – сказала подружка, но как-то робко.

– Сами придут, – ответила я и почувствовала, что, как и обычно по ночам, захотела перекусить, тем более что во время кувырканий с Алексеем Петровичем мною была потрачена некоторая доля энергии.

Верка была в курсе, где находится кухня, и мы туда проследовали, изучили содержимое шкафа-холодильника, занимавшего целую стену. Верка уже знала от Вовчика, что это сооружение было доставлено Лешке из Финляндии. Пока я прикидывала, стоит ли и мне заводить подобное или я пока что обойдусь трехкамерным, Верка уже засунула две пиццы в микроволновку и достала тарелки. Вообще, хочется отметить, что кухня скорее напоминала банкетный зал, где можно было бы накрыть стол человек этак на тридцать, не считая телохранителей каждого из гостей. Широкая душа Афганца проявлялась во всем, включая интерьер.

Мужики застали нас за трапезой. Афганец появился с бутылкой коньяка в руке, из которой он отхлебывал коричневую жидкость большими глотками, причем не закусывая. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. Вот только для кого, интересно?

– Багловский исчез, – сообщил Лешка. – Жена его рвет на себе волосы.

– Ну и что ты предлагаешь делать? – спросила Верка с полным ртом.

– Ты можешь делать все, что душеньке угодно. А вот мы с Ланкой сейчас поедем в гости.

– А я-то тут при чем?! – взвыла я, не испытывая никакого желания никуда отправляться.

– Поговоришь с супругой Вениамина Борисовича. У тебя неплохо получается вытягивать информацию. А женщина – женщине…

Я дожевала пиццу, посмотрела на Лешку и сказала, что для начала надо бы обеспечить охрану Алле Сергеевне, а также пояснила почему.

– Действуй, – посмотрел Афганец на верного соратника.

С резвостью, которую было сложно ожидать от такого крупного парня, Вовчик кухню покинул. Мне ничего не оставалось, как закончить трапезу и идти одеваться для сопровождения Алексея Петровича во время ночного вояжа. Верка сказала, что подождет нас в апартаментах Афганца. Он не стал с нею спорить. По-моему, он даже ее не услышал.

Глава 12

Ночь с 20 на 21 марта, с субботы на воскресенье

В квартиру Багловских мы приехали около часу ночи. Супруга Вениамина Борисовича заламывала руки, но никаких действий не предпринимала, хотя от дамы ее лет я могла бы ожидать, что она позвонит в милицию.

– Чтобы мне опять нахамили? – посмотрела она на меня удивленно, когда я задала этот вопрос. – Нет, деточка, мне хамства и так хватает. Каждый день это хамство – в транспорте, в поликлинике, в магазине, на улице… Знаете, деточка, что мне скажут в милиции?

Я пожала плечами.

– А там скажут, что надо подождать три дня. И только тогда примут заявление. Если вообще его примут, конечно. А могут и не принять. А что мне делать эти три дня? Я же сойду с ума!

Затем последовало детальное описание болезней мадам Багловской, резкого обострения которых следует ожидать в эти самые три дня. Выступление ее мужа на ту же тему, которое мне довелось прослушать в пятницу, было детским лепетом на лужайке по сравнению с ораторским мастерством жены. Выслушав обоих, я решила, что кому-то следует обязательно защитить на примере этой семейки диссертацию: я не очень представляла, как с таким количеством болезней вообще можно жить, не то что работать. Мадам же Багловская трудилась в какой-то антикварной лавке в качестве консультанта, правда, работала она не по восемь часов, а лишь иногда выезжала по просьбам заказчиков. Хочу заметить, что квартира Вениамина Борисовича как раз представляла собой филиал антикварной лавки, причем такой, где давно назрела пора провести инвентаризацию.

Афганцу слушать о ее болезнях быстро надоело, он пресек поток слов, лившийся из мадам Багловской, и уточнил, когда она в последний раз видела мужа.

Мы выяснили, что виделись они утром, но Вениамин Борисович несколько раз звонил супруге днем, сообщая, что с ним все в порядке. В переводе с русского на русский это, по-моему, означало: он отчитывался о месте своего пребывания. В последний раз он отчитывался из квартиры Тарасова, причем сказал, что едет домой.

Но ехал он уже более семи часов…

– Вы в справку об увезенных «Скорой помощью» звонили? – подала голос я.

– Деточка! – воскликнула Багловская таким тоном, что я за глаза посочувствовала сотрудникам всех служб, куда хозяйке квартиры удалось дозвониться.

Еще после нескольких ее эмоциональных высказываний мы с Лешкой выяснили, что Багловский не попадал ни в больницы, ни в морги.

Приложив дополнительные усилия, мы узнали, что таинственные похитители (а Багловский, возможно, был кем-то украден) здорово просчитались: не ожидали, наверное, что супруга Вениамина Борисовича пребывает в курсе всех его дел и даже в состоянии выдать такие профессиональные комментарии, которых от Багловского ожидать не приходилось. Насколько я поняла, именно жена принимала все решения, проводимые в жизнь коммерческим директором «Невы-металл». Афганец, с одной стороны, с трудом сдерживал смех, с другой – слушал мадам Багловскую с повышенным вниманием.

Она знала всех – пусть заочно, но могла дать точную характеристику каждому, имеющему хоть какой-то деловой вес, сотруднику предприятия, собственниками которого являлись и мы с Алексеем Петровичем. Мадам Багловская также рассказала нам о проблемах, стоявших перед производством (отдать должное, очень толково и со знанием дела), затем, после ряда наводящих вопросов Афганца, поняла, что нас в основном интересуют наркотики, и выдала свою версию.

Для начала она обвинила во всех смертных грехах усопшего Тарасова, но тут же добавила, что без участия Аллы Сергеевны дело явно не обошлось. Аллу Сергеевну мадам Багловская ненавидела всеми фибрами души.

После долгой конструктивной беседы, во время которой мадам Багловская волос больше на себе не рвала и рук не заламывала, как при нашем появлении, Алексей Петрович заявил ей, что в любом случае – независимо от того, будет или не будет найден Вениамин Борисович, – он возьмет мадам Багловскую на должность коммерческого директора.

Она покачала головой – и на ее глазах появились настоящие слезы.

– Найдите Веню, – пролепетала она, глядя на Лешку. – Пожалуйста. Я… не смогу без него.

– Но как же? – удивился Лешка. – Я вот сейчас послушал вас и понял, что вы в состоянии справиться с любой проблемой. Ведь его работу фактически выполняли вы. Именно вы решили, что ему стоит обратиться ко мне. Именно вы…

– Вы не понимаете, – всхлипнула женщина. – Я… я не смогу без Венечки! Он для меня дороже всего на свете!

Лешка в растерянности взглянул на меня. Я решила взять инициативу в свои руки.

– Мы сделаем все возможное, – сказала я. – Это мы вам обещаем.

– Спасибо, спасибо вам, – пролепетала мадам Багловская, в эту минуту совсем не похожая на ту женщину, которая только что рассказывала нам о работе гвоздевого производства.

Но у меня к ней был один вопрос. И я его задала.

Меня волновал интерес Вениамина Борисовича к астрологии.

Мадам Багловская махнула рукой, презрительно скривившись.

– Вы знаете про Натэллу? Или Наталью Игоревну?

– Еще бы, – Багловская опять скривилась и снова на наших глазах стала превращаться в даму, многие годы командовавшую мужем, а через него – крупным производством.

С Наташкой (как ее величала мадам Багловская) их семья была знакома давно – еще с советских времен, когда они через нее доставали разные деликатесные продукты, бывшие дефицитом. Познакомились же они через ее первого мужа – Михаила Котляровского, работавшего вместе с Вениамином Борисовичем на заводе. В дальнейшем Михаил эмигрировал в США и теперь являлся гражданином заокеанской державы. Там он не забывал о бывших соотечественниках, правильнее будет сказать: о собственной выгоде, которую можно получить при помощи последних. Он и получал ее, отправляя в Россию различную технику для множества вновь организованных СП, ООО, ЗАО и прочих форм собственности, по ходу дела объясняя американцам специфику российского менталитета и используя особенности менталитета американского – в свою пользу, естественно.