Мокрушники на довольствии

– Я выполняю указания, – ответил я. Так оно проще. Если человек выполняет указания, никто и не рассчитывает, что он знает, почему делает то, что делает. – Мне велят, я исполняю, как и все в этом мире.

– Да уж, – согласился Петри. – Если у вас больше нет вопросов, может, вы пойдете гулять в какое-нибудь другое место? Вероятно, вместе мы не очень хорошо смотримся.

– Ладно, – сказал я. – Говорите, в Колумбийском?

– Совершенно верно.

– Спасибо, что нашли для меня время.

Я ускорил шаг, а Петри, наоборот, замедлил, и мы расстались. Я отправился к своему «мерседесу», влез за руль и покатил прочь, спрашивая себя: что же дальше, мальчик? Что же теперь делать?

Глава 21

Я пересек центр и подъехал к «Тамбурину», стоявшему на углу Пятидесятой улицы и Шестой авеню. Бросив «мерседес» на ближайшей стоянке, которая принадлежала фирме «Кинни», я прошагал полквартала и вошел в бар «Тамбурина».

Элла сидела у стойки, невозмутимо глядя куда угодно, только не на пятерых парней, норовивших подцепить ее. Эдакая холодная красавица. Рядом с ней на полу стояла тележка со шляпной картонкой, оставшаяся еще с тех времен, когда Элла работала моделью, и служившая ей для транспортировки костюмов, косметики и иных принадлежностей.

Я несколько секунд постоял в дверях, глядя на нее и вспоминая Лауру Маршалл и Клэнси, который ведет двойную жизнь, потому что мечется между женой и организацией. Элла, конечно, не какая-то там Лаура Маршалл. Ничего даже отдаленно похожего. Интересно, может ли член организации жениться на такой девушке, как Элла, и избежать необходимости вести двойную жизнь?

Не то, Клей. Сейчас ты должен думать о парне, который убил Мэвис Сент-Пол. И Бетти Бенсон. И Билли-Билли Кэнтела.

Я протиснулся сквозь толпу не теряющих надежды кавалеров без дам, подошел к стойке и тронул Эллу за руку повыше локтя. Она повернулась, одарила меня улыбкой и сказала:

– Ой, привет.

– Привет.

Я поцеловал ее в щеку, наслаждаясь завистливыми взглядами одиноких повес, и проговорил:

– Поехали сразу домой. Хочется скинуть башмаки и выпить.

– Прекрасно, – ответила она.

Мы покинули бар и молча дошли до автостоянки. В машине Элла спросила:

– Как дела, Клей? С этим убийцей.

Я ввел ее в курс последних событий; Элла с вытаращенными глазами слушала мои рассказы о попытке меня застрелить и о приключении на станции подземки.

– Тебя могли поймать, – сказала Элла, когда я умолк.

– Я знаю. Мне это тоже приходило в голову.

Она с минуту раздумывала над моими словами, потом спросила:

– Ты говоришь, у того человека был акцент?

– Нарочитый. Приглушенный голос, акцент – все наиграно.

– Он не хотел, чтобы ты услышал его подлинный голос.

– Совершенно верно.

– Почему?

– Потому что... – начал было я, но тотчас умолк и с минуту просто почти бездумно крутил баранку, размышляя о том, что парень изменил голос. Почему?

Да потому, что не хотел, чтобы я узнал его.

А значит, я разговаривал с ним еще до его звонка. Значит, Алана Петри можно вычеркивать. И Пола Девона тоже можно вычеркивать.

А вот на Эрнеста Тессельмана стоит направить прожектор, да помощнее.

– Сукин я сын, – сказал я.

– Я тебе помогла?

– Помогла, – я улыбнулся ей. – Иди-ка сюда, гений мой, порулю малость одной рукой.

Элла придвинулась ко мне, и я стал рулить одной рукой, и рулил до тех пор, пока не сдал «мерседес» на ночевку. Мальчишка-пуэрториканец даже не заикнулся о работе, вероятно, не зная наверняка, можно ли доверять девушке, которая была со мной. Дабы парень не подумал, будто я о нем забыл, я подмигнул ему и получил в ответ улыбку.

Похоже, последние дни телефон принимался звонить, едва я входил в квартиру. Или легавые уже поджидали меня там. Либо одно, либо другое. На сей раз это был телефон, и, когда я поднял трубку, меня обволокло тягучим голосом Арчи Фрайхофера.

– Я пытаюсь тебя разыскать, мальчик, – проворковал он.

– Я только что вошел. Что скажешь хорошенького?

– Ничего, малыш, мне очень жаль. Джонни Рикардо – единственный постоянный клиент в том списке, что ты мне дал. И в то время, которое тебя интересует, он не был ни с одной из моих девиц. Все остальные в списке мне не знакомы.

– Жалко.

– Извини, дорогуша.

– Конечно, Арчи. Спасибо.

– Всегда к твоим услугам.

Я положил трубку, шагнул к холодильнику, где стояло пиво, и телефон зазвонил снова. Элла улыбнулась мне из противоположного угла.

– Ты стал знаменитостью.

– Я пива хочу.

– Я принесу. Иди, общайся с народом.

На этот раз звонил Джанки Стайн.

– Я узнал, где был Пол Девон вчера в четыре часа, – сообщил он.

– Молодец. И где же?

– В классе. В актерском классе. С двенадцатью студентами.

– Он не отлучался на несколько минут?

– Он режиссировал сцену с двумя участниками, как я слышал. Был там с начала до конца.

– Значит, так. Спасибо, Джанки.

– От Билли-Билли никаких вестей, – сказал он.

– Зато у меня есть известия, – сказал я. – Мне жаль, Джанки. Он мертв.

– Билли-Билли? Клей, ты мне обещал...

– Это не мы, Джанки. Я и сам ищу этого парня. Он убил еще и двух женщин.

– Честно, Клей?

– Честно, Джанки.

– Надеюсь, ты его найдешь, Клей. Билли-Билли никому не делал зла.

Закончив разговор, я снова вытащил записную книжку и взглянул на имена, которые еще не вычеркнул. Их было три: Джонни Рикардо, Эрнест Тессельман и муж. Рикардо, как мне казалось, был темной лошадкой. И я очень удивился бы, окажись он тем парнем, которого я ищу.

Оставались Тессельман и муж Мэвис. Тессельман был прохиндеем, делал вид, будто влюблен в девушку, которая могла быть ему только обузой.

Разумеется, это не значит, что он убийца, но теперь я подозревал его куда больше, чем если бы он вел честную игру. Завтра надо будет еще разок съездить и поговорить с ним. И еще мне придется как-то выяснять, где он был во время всех этих убийств.

И муж. Я все больше и больше склонялся к мысли, что это его рук дело.

На скачках за приз умника они с Тессельманом шли голова к голове. Конечно, ему не было никакого смысла тянуть с убийством Мэвис целых пять лет, но если я узнаю, кто он, то, возможно, выяснится, что это не так. Наряду с Тессельманом этот парень был самой вероятной кандидатурой. В основном потому, что я так мало знал о нем.

– Твое пиво, Клей, – сказала Элла.

Я поднял глаза. Она стояла передо мной со стаканом в протянутой руке.

– Не слышал, как ты вернулась, – ответил я. – Спасибо.

– Тебе надо немного подумать, да?

– У меня осталось трое подозреваемых, – сказал я. – И двое из них явно лишние.

– Я не стану тебя беспокоить.

Но нет. Она меня беспокоила. Не могла не беспокоить. Элла тихонько сидела в дальнем углу, потягивая пиво, и уже одно ее присутствие отвлекало меня. Надо было что-то решать с Эллой, иначе мне будет трудно шевелить мозгами, особенно когда мы с ней в одной комнате.

Немного погодя я нарушил молчание:

– Элла, что ты обо мне думаешь? И о моей работе.

Она удивленно взглянула на меня.

– Ты чего это, Клей?

– Просто хочу знать, только и всего. Что ты думаешь обо мне и о моей работе?

– Ты мне нравишься, – ответила она, – а твоя работа – нет. Нынче днем ты ясно дал понять, что будешь заниматься этим делом и дальше, несмотря ни на что. – Она пожала плечами.

– А ты понимаешь, почему? – спросил я.

– Нет, не совсем. Я понимаю, что ты предан Эду Ганолезе и, считаешь себя чем-то ему обязанным.

– Свободой, – ответил я. – Кабы не он, сидел бы я сейчас в тюрьме.

– Ты считаешь, что живешь как свободный человек? – спросила она.

– Разумеется. Я почти сам себе хозяин. Работаю, когда хочу, хорошо получаю, почти всегда кругом тишь, гладь и благодать. Время от времени полиция бесится, но буря кончается, и опять наступает благодать.