Идеальная секретарша

«Никогда не говори никогда». Эту фразу Анна вспомнила, когда добралась – стыдно сказать, зайцем – наконец до Москвы и зашла на главпочтамт купить два жетона (больше денег в кармане чужой куртки не оказалось) для телефона-автомата. Вот тогда она и увидела на стойке оставленную кем-то немецкую газету «Rhein-Main-Zeitung»… Ей достаточно было беглого взгляда на нее, чтобы вспомнить эту фразу – НИКОГДА НЕ ГОВОРИ НИКОГДА – на первой странице она увидела крупную фотографию: сорванные с петель массивные двери, выбитые стекла, выброшенная из окон офисная мебель, разбитые компьютеры и заголовок через всю газетную полосу «Бесчинство неофашистов». Она узнала эту дверь… Трясущимися руками она развернула газету – эти молодчики разгромили редакцию журнала «EVA»… И дочитала. По мнению журналистьа поводом для бесчинства явилось то, что владелица журнала иностранка, скорей всего, русская…

– Садитесь, пожалуйста, – девушка придвинула стул Анне, глядя как та мертвенно побледнела и схватилась рукой за горло, – вам наверно плохо? Может быть, попросить у кого-нибудь валидол?

– Нет. – Еле выдавила из себя Анна. – Мне хорошо, мне очень даже хорошо. – Она попыталась улыбнуться. Девушка с сомнением посмотрела на Анну, вид которой не внушал, видимо, ей доверия – ухоженное лицо дамы явно не соответствовало ее одежде: мятые светлые брюки – с пятнами от копоти, травы и земли на коленях, слишком большая штормовка, грубый растянутый ворот свитера. Этот странный наряд завершали старые кроссовки, которые были явно велики их владелице.

Саму Анну это видно не так уж и смущало, кто тут ее знает в многомиллионном городе, мало ли куда она могла направляться, может быть, она только что с загородной прогулки, и она попыталась улыбнуться девушке. Та тоже посмотрела на Анну и перевела взгляд на ее ноги. Посмотрела на них и Анна. Вид их был совсем не респектабельный – налипшая глина, грязные шнурки. Ведь ей пришлось идти к шоссе по лесу, потому что она побоялась попасться на глаза кому-нибудь из соседей или еще хуже – «боксеру» с «водителем». Не могла же она объяснить незнакомой девушке, что еще вчера была преуспевающей дамой с солидным счетом в банке, а сегодня она уже не могла бы так о себе сказать – сейчас она стояла без рубля в кармане и в одежде с чужого плеча.

Девушка продолжала смотреть на Анну, отчего та совсем смутилась.

– Вы в затруднительном положении? Может быть я смогла бы вам помочь? – Спросила девушка.

– Вряд ли. Вы ведь не поверите, что сегодня ночью сгорела дача, на которой я проживала… что я спустилась почти с третьего этажа по лозам дикого винограда… что я шла по лесу пешком километров пять, пока не вышла на шоссе… что я доехала до Москвы на попутных машинах… что у меня на сгоревшей даче остались документы и банковские кредитные карточки и если они не сгорели, то значит залиты водой из брандспойтов… Анна замолчала. – Вы ведь не поверите? Вы же не поверите, что я автор нескольких романов, что у меня счет в банке и собственный дом на земле, которую называют Северный Рейн-Вестфалия?

– Нет. Не поверю. Сейчас все прикидываются погорельцами или беженцами, так скорее подадут. А вы, вообще, навыдумывали что-то неправдоподобное. – Девушка отвернулась и стала рыться в своей сумочке, утратив к Анне всякий интерес.

– Я не все. Я ничего у вас не прошу. – Анна тоже отвернулась от девушки и стала дочитывать газету с немецким названием. Разговор этот, как ни странно, ее успокоил, к ней вернулось самообладание, она сейчас думала не о том, что она потеряла, а о том, что ей предстояло найти. А найти она должна деньги. Во-первых, ей, если не завтра, так послезавтра – идти на похороны Варвары, а значит нужны деньги на цветы; во-вторых, она должна иметь деньги на проезд; в-третьих, она еще не завтракала, а часы напротив показывали четырнадцать часов. Она резко встала, поправила прическу, провела рукой по лицу, как бы смывая что-то не такое уж приятное, и медленным шагом вышла из здания почты: звонить было некому – Анна не смогла вспомнить без своей записной книжки ни одного телефона – у нее всегда были проблемы с запоминанием дат, имен, фамилий и телефонов…

На углу улицы она еще немного постояла и хотела было уже идти, но остановилась в нерешительности – кто-то тронул ее за рукав – это была все таже девушка. С почты.

– Вы меня извините, но мне захотелось вам поверить. Правда, не всему тому, что вы говорили, но хотя бы частично. Так у вас действительно нет денег? Но я смогу вам дать только один жетон на метро и денег на пару билетов на автобус. Больше у меня просто нет – я студентка и нам еще не дали стипендию, сейчас ведь всего сентябрь, а стипендию дадут только в начале октябре. Так вас устроит один жетон и пара билетов?

– Устроит. Мне надо доехать до Октябрьской. А там несколько остановок по Ленинскому проспекту.

– Какое совпадение, а у меня там институт, МИСиС называется. Слышали?

– Да, проходила мимо не так давно. Пыталась расшифровать. Это институт стали и сплавов, наверное?

Девушка кивнула.

Пока они ехали в метро, а потом вышли из него на Ленинский проспект, Анна рассказывала девушке – ее звали Лиза – о том, что с ней приключилось. Та недоверчиво кивала, не веря до конца.

– Хотите, я провожу вас до издательства? Тут недалеко. А вдруг там никого не окажется, что тогда?

– Как это не окажется? Сегодня всего навсего понедельник и время рабочее.

– Ой, знаете, моя мама во Владимире работает всего три дня в неделю. Она в типографии работает. Заказов нет.

– Ну это же Москва, а не Владимир. Вот мы и дошли, – сказала Анна и толкнула дверь родного ей издательства. Дверь была закрыта.

– А вы правы. – Только и промолвила Анна.

– И что же теперь?

– А ничего. Дойду ди ближайшего отделения милиции и попытаюсь найти Максима. Неужели мне не помогут? Правда, есть небольшая трудность – я не знаю его фамилии. Вернее так, он мне говорил ее, даже дал свою визитную карточку, но визитной карточки у меня нет сейчас и я ни за что не смогу вспомнить фамилию, которую я слышала лишь один раз.