Джайв с манекеном

– Пожалуйста, – осторожно улыбнулся Андрей, но по его слегка сдвинутым бровям было видно – он почуял неладное. Однако, Змею на это было наплевать. Растолкав танцующих людей, он уволок меня подальше от толпы, где мы, топчась на месте, пытались изобразить танец. Я бы с удовольствием удрала с вечеринки со всех ног, но Змей держал крепко, смотрел с недобрым прищуром и уж точно не дал мне шанса уйти.

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, – усмехнулся он. Грохот динамиков почти заглушал его слова. Я решила не отвечать.

– Чего молчишь?

– Что ты хочешь услышать?

Теперь не ответил он. Повертев головой в разные стороны, он потащил меня вглубь зимнего сада, где у большого, во всю стену окна, стоял крохотный столик и два кресла, которые только что освободились. Обрамлявшие этот уголок кадки с растениями, образовавшими настоящие джунгли, позволили надеяться на спокойный разговор.

Змей толкнул меня на кресло силой. Я стиснула зубы и зло посмотрела на него.

– Ну, как поживаешь? – негромко спросил он.

– Тебе что за дело? – невежливо спросила я, решив не церемониться.

– Ну, милая, мне до тебя очень даже большое дело. Ты моего босса обокрала на пять лямов баксов. А он таких вещей не любит.

– Я вам еще тогда сказала: не брала я никаких денег.

– Не звезди. Ты свалила из города, причем, надо отдать тебе должное, очень ловко, потому как следов мы так и не нашли. И сейчас ты будешь мне втирать, что где-то жила два с половиной года вообще без бабла?

Змей откинулся на спинку креслица и закурил. Я промолчала, глядя сквозь стекло в черное, оскалившееся тучами небо. Оказался бы Змей сейчас подальше от этого дома, а лучше всего на Луне, там, где небо всегда черно, как его мысли…

– Ты будешь говорить?

– О чем? О мифических миллионах? Нет, не буду.

– Что так?

– Потому что нечего сказать. Вы сами придумали сказку, сами в нее поверили, а меня сделали крайней. Я у Захарова ничего не брала, и отдавать точно не собираюсь.

Змей смерил меня холодным взглядом и картинно выпустил прямо в лицо облачко дыма. Я поморщилась и отвернулась.

– Значит, ни словечка не проронишь? – огорчился он.

– Я предпочла бы спросить, – помявшись, сказала я, припомнив нашу последнюю встречу. Перед глазами всплыла картина: труп на полу, Захаров, вертящий в руках пешку из малахита, насторожившийся Змей, я, растрепанная, напуганная, с кучей долларов в руках и Сергей, мой любовник, с пистолетом в руке, прикрывающий мое бегство.

– Спрашивай, – небрежно позволил Змей.

– Как там твой начальник?

– Жив-здоров, передает тебе привет. Всё?

– Нет. А… Сергей?

Змей оскалился, обнажив ровные зубы явно искусственного происхождения.

– Соскучилась по любовничку? Молодец. Чего ж раньше не приехала?

– Так что с ним? – настаивала я. Змей молчал и лишь улыбался, как гиена. Тупая застарелая боль кольнула сердце, и я в который раз почувствовала себя предательницей. Память, чрезмерно услужливая в своем паскудстве, тасовала воспоминания, мелькавшие ярким веером. Я вспомнила погибшую подругу, убитую Агату, умершего в больнице мужа, Сергея, рискнувшего жизнью из-за меня, бесконечную череду понедельников в римском кафе, куда я ездила на встречи с ним, и куда он так и не приехал. А потом я посмотрела на довольную физиономию Змея, и в моей душе взорвалась ярость, темная, как волна цунами, сметающая все живое.

– О, как глазищи-то засверкали, – фыркнул Змей. – Ты вилочку-то положи, а то не ровен час мне в глаз метнешь. А я мальчик пуганый.

– Бабы испугался? – зло усмехнулась я.

– Есть маленько. Ты у нас девушка с талантами. В прошлый раз мужичка как завалила помнишь? Так что я тебе колюще-режущие предметы не доверю.

Я демонстративно положила вилку на стол. Змей осклабился.

– Вот, мне стало намного легче. Теперь поговорим о делах. Где бабки держишь, цыпа? Мне пять лямов ой как не помешают. Ты поделись, и я, может быть, тебя отпущу.

Я открыла рот для достойного ответа, но ничего не успела сказать, увидев приближающуюся к нам Тамару, вынырнувшую из зарослей монстер.

– Воркуете? – весело спросила она. – Пропустите все самое веселое. Через пять минут начнется фейерверк.

Она хотела вернуться к гостям, но я вскочила и вцепилась в ее руку.

– О, я бы не хотела это пропустить… Кстати, не могу понять из чего сделано ваше платье.

– Это зеленые гвоздики, – рассмеялась Тамара. – Цветы.

– Живые?

– Живые, конечно. Потрогайте. Безумно дорогая вещь, очень красивая, но невероятно непрактичная. Платье на выброс. Первые три часа я боялась в нем сидеть, но теперь бояться уже глупо. Пойдемте, сейчас начнется фейерверк…

Мы шли к выходу, воркуя, как лучшие подруги. Змей с непроницаемым выражением, шел следом, а потом куда-то пропал. Я схватила шубу и вышла на улицу, где уже пьяно галдели остальные гости. Чей-то голос из динамиков настойчиво предлагал всем полюбоваться зрелищем, а также приготовить бокалы с шампанским, потому что новый год наступит через пять минут.

Во дворе официанты сновали туда-сюда, таская тяжелые подносы. Я взяла бокал и отошла подальше от всех, укрывшись в тени куста-монстра, выпучившего на меня красные глаза-лампочки. Руки ходили ходуном, колени тряслись, но холод был ни при чем. Мне было страшно. Как я понимала маленького мальчика, запертого с безумцем в затерянном отеле.

Бежать?

Больше всего на свете мне хотелось броситься прочь из дома-ловушки, но я понимала всю несостоятельность подобных желаний. На дворе зима, я приехала на такси. Без машины, в туфельках на шпильке я околею от холода, потому что только от шлагбаума на съезде к поселку до дома Левиных около трех километров, а дальше совершенно пустынное шоссе.

Вокруг, разумеется, не пустыня, но вряд ли меня захотят пригласить в соседские особняки. Там ворота, охрана и неизвестность. Не могу же я метаться по домам в поисках убежища. Если бы на дворе стояло лето, ушла бы пешком, отсиделась в кустах…

А что потом? У меня при себе ни паспорта, ни водительских прав, да и денег мало. Даже если бы я сбежала, Змей выведает у Инги мой адрес и окажется там раньше меня. Будь при мне хотя бы паспорт, можно было бы рискнуть. Пришла бы в банк, назвала номер счета…

А сколько у меня при себе денег? Может быть, попробовать? Вызвать такси… Хотя постороннюю машину на территорию поселка не пропустят, но можно рискнуть. Добежать до соседнего дома, постучать к охранникам, попросить вызвать машину…

Сумка осталась в доме, висела на спинке стула за моим столиком. Сходить, пока все заняты фейерверком? Я обернулась на ворота и увидела, что они заперты. Заперты и открываются с пульта. Пульт или у дворецкого, или у Марины, или у еще черт знает кого. Попытка убежать лишь привлечет к себе внимание. Я лихорадочно припоминала, сколько у меня там наличных. Не наберется и трех тысяч.

Нет. Мне не уйти.

Осознав это, я обмякла. Люди галдели, ожидая прихода нового года, возможно, загадывая желания. Сжав в руке бокал с шампанским, я тоже загадала, хотя даже во времена своего беспросветно-несчастного детства не верила в доброго Дедушку Мороза. «Пожалуйста, – подумала я, – сделай так, чтобы я выбралась отсюда живой».

Где-то на задворках дома произошло шевеление. Кажется, огненные брызги должны были рвануть в небо именно оттуда. Гости повернулись в ту сторону, подбадривая пиротехников словами и жестами. Я увидела Лильку, пьяно висевшую на плешивом банкире, неподалеку от нее бегала и размахивала руками Настя в белой шубке. Илья, одиноко стоящий поодаль от гостей, курил и оглядывался по сторонам. А еще дальше стояли Андрей и Змей. Змей что-то кричал на ухо хозяину дома, а тот вертел головой, словно разыскивая кого-то. Я инстинктивно спряталась в тень.

Грохнуло.

Вверх полетело что-то маленькое, слабо светившееся в темноте, и тут же распустилось гигантской желтой астрой. С шипением к небесам взмыли плевавшиеся искрами ракеты, а там, под тучами вспыхивали все новые и новые огненные шапки всех цветов и фасонов. Поселок загудел. Из десятков, а может, сотни глоток послышалось единодушное улюлюканье и крики: «С Новым Годом!»