Смерть мужьям!

До утра городовой еще раз пять проходил мимо, посматривая и прислушиваясь. Ветерок играл цветочками на соломенной шляпе и оборкой платья, но барышня не шелохнулась, сидела так покойно и невозмутимо, что Ермилов не решился беспокоить. Рассвет она встретила на скамейке. Пока к городовому не пришла утренняя смена.

Ермилов доложил старшему городовому Семенову, что ночь прошла без происшествий, вот только дамочка странная на скамейке.

Семенов глянул, внутри у него что-то екнуло, и он торопливо зашагал к середине бульвара. Сменяемый поспешал следом.

Педалаж

1

Неженатые чиновники департаментов Министерства внутренних дел могли снимать на квартирные деньги, добавляемые сверх жалованья, скромное холостяцкое жилище. Какое и досталось Ванзарову. У него имелась маленькая гостиная, крохотная спальня и кабинет, такой тесный, что еле удалось впихнуть письменный стол. Про кухню и говорить нечего: половину занимала дровяная плита. И только зря переводила место. Готовить на ней все равно было некому. Кроме воскресений и праздников, когда его ждал несравненный обед в родительском доме, питался Родион в трактирах поблизости, или обеды, в час ужина, приносила жена отставного титулярного советника, жившего на последнем этаже. Плата за еду была скромной, а на вкус – домашняя. Чего еще желать! А как же прочие бытовые мелочи? Они решались, на удивление, просто. Обстирывали его прачки из соседней прачечной, костюмы и рубашки шил портной с первого этажа, ботинки чистил сапожник на Сенном рынке, так что Родион Георгиевич был вполне самостоятельным мужчиной в расцвете лет, который героически обходился без забот маменьки. И кто, скажите, от такого счастья захочет жениться? Так ведь нет...

Ночь Родион спал плохо. И не оттого, что боялся предсказаний мадам Гильотон. Страх чиновнику полиции не ведом, как известно. К тому же в мистику он верил куда меньше, чем в логику. Иное мешало закрыть глаза, рождая диковинные видения, и заставляло бегать с голыми ногами на кухню испить водицы. Родиона распирало незнакомое чувство, как забродившее вино – хлипкую бочку. Что это было, он и сам не мог объяснить. Но только казалось, что начнется такая счастливая, безмерно прекрасная жизнь, в которой будет только любовь, семья и прочие сладости. Ванзаров словно опять объелся вареньем, как однажды в имении бабушки. Только тогда живот выворачивало наизнанку, и язык прилип к небу, а тут сердце готово было плясать краковяк. И сил как будто прибавилось.

Вскочив с кровати, он обнаружил, что следа бессонницы нет и в помине, а тело кипит энергией и призывает к подвигам, какие запланированы на сегодняшний день. Родион скинул ночную рубаху и вылил на затылок ведро ледяной воды. Удовольствие оказалось менее ожидаемого, но чиновник полиции только заржал во все горло. Надев все чистое, словно на прием в министерстве, он собирался провести день в участке, наводя справки и выясняя биографические подробности лиц, попавших в поле зрения следствия. Чтобы к вечеру быть свежим и полным сил. Так много ожидалось от сегодняшнего свидания. Вполне невинного – прошу заметить, ожидалось.

Насвистывая мотив неизвестного композитора, Ванзаров спускался по лестнице, приятно размышляя, какой трактир выбрать на завтрак, когда навстречу попался господин в потертом пиджачке и неприлично заношенных брюках. Домовладелец Крюкин перешагнул счастливую черту, за какой у мужчины не спрашивают возраст и позволяют не следить за собой. От чего на изъеденной оспой физиономии клочками торчала растительность. Крюкин поклонился, как барину, и, раззявив улыбкой беззубый рот, пожелал «чудесного утра и множества успехов». Родион кисло поблагодарил, хотел обойти, но дорогу вежливо преградили.

Надо сказать, что дом был доходным, то есть Крюкин сдавал квартиры за плату. Чем и бессовестно пользовался. На Родиона полился поток жалоб о том, что времена настали тяжелые, на рынке все дорожает, деток кормить практически нечем, а извозчики совсем обнаглели, так что бедному домовладельцу – хоть в петлю лезь. И спасти его может три рубля, которые бы надо бы, добавить бы, за каждый месяц бы сверху, вот бы хорошо, было бы...

Чтобы отделаться от липкого субъекта, который будет канючить, пока не добьется своего, Ванзаров сказал:

– Да-да, конечно, я не против... – и побежал поскорее.

Надо открыть печальную истину: обладая обширными познаниями и отлично разбираясь в логике, в практических вопросах быта Родион был беспомощен, как ребенок. Обмануть его ничего не стоило приказчику. А уж такой волк, как домовладелец, проглотил и не заметил. Ну, что тут поделать... Только жениться.

Погода стояла изумительная. Жара отступила, было тепло и безветренно. Воздух услаждался ароматами Сенного рынка. Ванзаров вздохнул полной грудью и чуть не поперхнулся: напротив ворот возвышалась фигура господина Делье.

Ипполит Сергеевич выглядел с иголочки, но вид имел мрачный, если не сказать взволнованный. Под дипломатической маской равнодушия, тревожно билось плохо скрываемое беспокойство. Однако весь церемониал светского приветствия был проделан без малейшей поблажки.

– Как вы меня нашли? – спросил Родион и тут же понял, как глупо прозвучал вопрос из уст великого, в ближайшем будущем, сыщика. Конечно, Борис Георгиевич адресок указал. Кто же еще на такое способен.

– Надеюсь, не сильно вас обеспокоил? – не мог выбраться из реверансов Делье.

Следовало бы сказать, что дипломат обеспокоил яичницу, которая уже шипела в трактире, но для этого Родион был слишком хорошо воспитан. И только спросил:

– Что-то случилось?

– Даже не знаю, как сказать... Понимаете... Возможно, и ничего...

Ох, уж эти дипломаты! Тянут и тянут резину. А потом публика удивляется: отчего это мирные переговоры длятся годами.

– Просто скажите, что произошло. Надеюсь, не стали бы утруждать себя, чтобы сообщить мне с утра радостную весть о подписании мирного договора между Японией и Китаем?

– Екатерина не ночевала дома, – выпалил Делье и уже не останавливался...

Вчера вечером, около восьми, когда вернулся со службы, нашел Екатерину Павловну в состоянии крайнего возбуждения. Он потребовал объясниться. Произошла бурная сцена. Муж хотел правды и ничего, кроме правды, но супруга на все вопросы отвечала крайне невнятно. На прямое обвинение в убийстве Авроры только рассмеялась и сказала, что юноша Ванзаров кому угодно задурит голову. Якобы она не имеет к этому никакого отношения. Делье стал требовать назвать имя любовника, но она резко оборвала. Случилась обычная семейная сцена, когда уже не понятно, кто прав, а кто виноват, обвинения сыплются градом, припоминаются забытые обиды и прочие радости. Скандал, что уж тут скрывать, длился не менее часа. После чего воюющие стороны пришли к относительному примирению. Екатерина принесла страшную клятву жизнью их сына, что в смерти Авроры не повинна, как и ее любовник, которого она не хочет называть, чтобы не ранить дружеские отношения Ипполита Сергеевича с ним. То есть скандал закончился на спокойной ноте. Екатерина не выбегала на улицу вся в слезах, схватив, что попало по руку, а тщательно оделась и вышла.

– Обещала вернуться не позже десяти, но ее нет до сих пор, – закончил Делье.

– Ничего не забыли?

– Ах, да. Она сказала, чтобы я напрасно не тревожился. «Все кончится, не пройдет и двух дней», – сказала она. И добавила, передать это вам.

Все-таки Екатерина Павловна очень умная женщина. Хотя стоило взглянуть на Ипполита, чтобы понять: за спортивного тюфяка с деньгами и хорошей карьерой выйдет только сообразительная барышня.