Умельцы

— Ты хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать: зачем человеку, у которого двадцать четыре часа в сутки под рукой сотовый телефон, таксофонная карта? А, Ленчик, голова светлая?

Купцов засмеялся и ткнул партнера в бок. Потом они переписали номера таксофонных карт и вернули их на место — в компанию расчески и таблеток.

Когда закончилось совещание у Голубкова и Строгов в стайке нескольких сотрудников вышел из кабинета, партнеры сидели в приемной и мирно беседовали с охранником. Спустя еще две минуты появилась Лена, привезла «хороший» кофе вместо «плохого».

А зачем, действительно, человеку, имеющему сотовый телефон, таксофонная карта?.. Нелогично как-то. Сотовая связь не особенно дешева, но, безусловно, удобна. На связи владелец аппарата находится всегда: дома, на даче, в автомобиле, на рыбалке, даже в туалете. Ему нет никакой нужды суетиться с картой и искать телефон-автомат. Он вынимает из кармана или из сумочки или снимает с брючного ремня изящную и почти невесомую игрушку и небрежно тыкает пальцем в клавиатуру. Телефон негромко мурлычет, нежно светится дисплеем, и счастливый обладатель сотовой связи — в эфире.

Игорь Строгов купил таксофонную карту. Даже две. В отличие от подавляющего большинства малоимущих граждан, которым сотовый аппарат не по карману, он давно уже привык к этой простой, удобной и надежной игрушке. (Эй, господа операторы сотовой связи! Зашлите денежку — рекламу, блин, вам за просто так делаем.) Строгов сжился с телефоном, относился к нему как рабочему инструменту… и все же купил таксофонную карту… Зачем? Почему?

Затем и потому, что Игорь Васильевич считал, что звонки из уличных телефонов «анонимны», отследить их невозможно. И заблуждался. В те времена, когда таксофоны питались двушками, все именно так и было. Безликая стертая монетка опускалась в прорезь железной коробки, исчезала в ее недрах и надежно сохраняла тайну разговора. Давно нет двушек и примитивных автоматов с диском и черной эбонитовой трубкой. На смену им пришли таксофоны со сложной электронной начинкой и таксофонные карты. Вот в картах-то вся загвоздка. На рабочей стороне карты есть индивидуальный номер и золотистый загадочный иероглиф — электронный чип. Подобно отпечатку пальца, он оставляет свой след в потрохах аппарата и в компьютере телефонной компании. Разумеется, компьютер «не знает» содержания разговора. Но он отлично «знает», с какого конкретно таксофона был сделан звонок, в какой день и время это произошло, сколько продолжалась беседа. И — самое главное — он знает, куда, на какой номер звонили с данной, конкретной карты.

Вот в чем секрет маленького желтого чипа, похожего то ли на иероглиф, то ли на жука.

Итак, партнеры искали в кабинете Строгова одно, а нашли нечто другое. И это «нечто» сильно их обрадовало. Разумеется, они снова поехали на Захарьевскую, к старому приятелю Купцова по следственной работе.

— Сопьюсь я с вами, детективу частные, — вздохнул Гена и напечатал запрос в компанию «Петербургские таксофоны».

Черное пальто Брюнета и пара охотничьих патронов остались лежать на заднем сиденье его «мерса».

Самое неприятное в оперативно-следственной работе — ожидание. Ждать приходится много и часто. И не обязательно в засадах. Засада, она и есть засада. Тут вам и «романтика», и адреналинчик в кровушке бродит. А самая настоящая «засада» — это ожидание результатов экспертиз, каких-то справок или ответов на запросы. Адреналина никакого, но кровь попортит. А дело в это время стоит.

Партнеры ожидали ответа из «Петербургских таксофонов» сутки. Томительно долго ожидали. Ответ должен бы принести им номер телефона Трубникова.

Любое ожидание когда-нибудь кончается. Прошли сутки, Гена позвонил, сказал:

— Приезжайте, забирайте вашу распечатку.

— Сейчас подскочу, — ответил Купцов. — Но ты мне скажи, Гена, сколько там зафиксировано номеров телефонов? Один? Два?

— Ни одного, — ответил похмельный Гена.

— Ни одного, — сказал Гена, и Купцов скупо матюгнулся.

— Он что же, — спросил Купцов после паузы, — ни разу не воспользовался картой?

— Почему? Пользовался он картой… раз, два… пять раз пользовался.

— Ну! Так куда он звонил?

— Он, Ленечка, звонил на пейджер.

Купцов снова матюгнулся. На этот раз длинно.

— Непруха, она и есть непруха, — добавил он, положив на рычаг трубку. — Видимо, придется колоть Игорька на пальтецо. [13]

Гена тяжело шлепнулся на заднее сиденье «антилопы». Дружеское общение с «Абсолютом» оставило ярко выраженные следы на его лице — мешки под глазами и красноватые прожилки на белках глаз. Петрухин предлагал Купцову не спаивать мужика, а расплатиться баксами из оперативного фонда. Но Купцов возразил, что, мол, деньги Гене брать в падлу… Водка — другое дело. Водка — она как бы не взятка. Водку взять можно. Это просто благодарность за услугу. Сувенир. Презент. Борзые щенки. Теперь Гена откровенно маялся «борзыми щенками».

— Вот вам бумаженция, — сказал он, протягивая Купцову сложенный вчетверо лист бумаги.

— Ты что же, — спросил Купцов, — в одиночку литр «Абсолюта» приговорил?

— Нет. Грамм триста еще осталось.

— Тоже не слабо, — механически произнес Купцов и развернул лист распечатки. Строгов передавал свои сообщения через довольно известную в Питере пейджинговую компанию с упрощенным номером «033». — Ноль тридцать три, — читал Купцов, — ноль тридцать три… ноль… А это что?

— Что? — спросил Гена.

— Что? — спросил, скосив глаза в бумагу, Петрухин.

— Что за черт! — сказал Купцов. — Ноль тридцать три… двадцать сто шестьдесят семь. Что это такое?

— Что-что? — ответил Гена. — Номер пейджера, конечно.

— А почему он набрал номер пейджера? Петрухин взял в руки бумагу, покачал головой.

— Любопытно, — сказал он. — Видимо, Игорек сильно нервничал и механически набрал не только «003», но и номер абонента… бывает.

— А ты, — обратился Купцов к следователю, — что ж сразу-то не сказал? Смотрел же распечатку-то.

— Да я чего-то не разглядел, — растерянно ответил Гена.

— Бывает, — повторил Петрухин. — После семисот капель «Абсолюта» можно и свое мурлыкало в зеркале не увидеть.

Когда мы выудили номер пейджера, стало ясно: никуда «Саша Т.» не денется. Номер пейджера — это не телефон и не адрес. Но уже все стало ясно: никуда он не денется. Я так и сказал. А Ленька ударил ладонями по рулю и сказал:

— «Так после долгих месяцев я нашел. Ибо ничто не пропадает бесследно, ничто и никогда. Всегда есть ключ, оплаченный чек, пятно от губной помады, след на клумбе, презерватив на дорожке парка, ноющая боль в старой ране, первый детский башмачок, оставленный на память, негритянская примесь в крови.

И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам».

Он очень странно это сказал. И я спросил:

— Что это такое ты завинтил?

— Это не я, — ответил он. — Это «завинтил» один парень из романа Уоррена «Вся королевская рать».

— Херню он порет, этот парень, — сказал Гена. — «Ничто не пропадает бесследно». Еще и как пропадает. Хрен концы найдешь.

А Ленька только рассмеялся… Нет, положительно он меня иногда здорово удивляет… «и глаза их из сумрака взывают к нам».

Ошибка Игоря Строгова изрядно облегчила работу. И вообще непруха как-то вдруг, разом, обернулась прухой. Такое в сыске тоже бывает. Нечасто, но бывает…

Когда Гена, пожав мужикам на прощание руку, ушел, Петрухин вдруг сообразил:

— Надо его догнать. Надо же запрос в пейджинговую фирму писать.

— Не надо, — ответил Купцов.

— Это почему?

— Потому что там службу безопасности возглавляет брат моей бывшей жены. Подполковник комитетский. Золотой мужик. Сейчас поедем к нему и все сделаем без всяких запросов.