Последний шанс

— Редкость для владельца команд.

— У него сплошные неприятности. Проиграли его парни из низшей лиги по европейскому футболу. Волейболисты тоже оказались слабее соперника. И любимые «Пантеры» продули второй раз подряд. Плюс к тому, как мне кажется, он потерял на каждой команде в деньгах.

— Занялся бы лучше недвижимостью или чем-нибудь еще.

— Я ему советов не давал. Брункардо хочет знать, что нас ждет до конца сезона. И не собирается больше тратить денег.

— Все очень просто, Сэм. — Рик поставил на пол кружку с кофе. — Вчера в первой половине игры мы четырежды легко взяли зачетную зону «Воинов». Спросишь почему? Потому что у меня был принимающий. Моя рука плюс ловкие руки принимающего — и нас не остановить. Гарантирую, мы больше не потерпим поражения. Будем выигрывать с разницей в сорок очков. Да что там, станем набирать по сорок очков за половину игры!

— Твой принимающий лежит в палате со сломанной ногой.

— Верно. Заполучи Фабрицио. Парень быстрее Трея и ловит лучше, чем он.

— Он требует денег. У него появился агент.

— Что?!

— Ты слышал. На прошлой неделе позвонил какой-то скользкий тип, представился агентом, заявил, что представляет Фабрицио и тот настаивает, чтобы с ним заключили контракт.

— Вот это да! Футбольные агенты в Италии!

— Боюсь, что так.

Рик, переваривая неутешительную новость, потер небритую щеку.

— А кто-нибудь из итальянцев получает за игру деньги?

— Поговаривают, кое-кто из команды Бергамо, но наверняка я не знаю.

— Сколько он хочет?

— Две тысячи евро в месяц.

— А на сколько согласится?

— Не знаю. Так далеко мы не заходили.

— Давай поторгуемся. Без Фабрицио мы пропали.

— Брункардо денег не даст. Я предложил нанять еще одного американского игрока, так он просто вышел из себя.

— Возьми из моей зарплаты.

— Шутишь!

— Я серьезно. Готов отстегивать по тысяче евро в течение четырех месяцев, чтобы заполучить Фабрицио.

Сэм нахмурился и, глядя в пол, глотнул кофе.

— Он ушел в Милане с поля.

— Помню. Тот еще свиненыш. Но нам, если мы не найдем человека, который может ловить мяч, придется пять раз не то что уходить, бежать с поля, поджав хвост. И еще: если ты заключишь с ним контракт, он не станет откалывать таких штучек.

— Не очень на это рассчитывай.

— Заплати ему, и я гарантирую — он станет вести себя как профессионал. Буду тренироваться с ним часами. Мы достигнем такого взаимопонимания, что нас никто не остановит. Возьми его, и я обещаю — мы больше не проиграем.

Сестра кивнула им, и они поспешили в палату к Трею. Тот был в сознании, но чувствовал себя отвратительно. Пытался улыбаться, шутить, но ему явно требовалось обезболивающее.

Арни позвонил в понедельник после обеда. Поговорив об особенностях аренабола, он перешел к цели своего звонка клиенту. Ему неприятно передавать плохие новости, сказал он. Но Рику лучше знать.

— Открой в Интернете спортивный раздел «Кливленд пост» за сегодняшний день. Мерзкое дело.

Рик прочитал, облегчил душу соответствующими выражениями и долго гулял по центру Пармы. До какой бездны может довести крах карьеры футболиста? Он уже три месяца как сбежал из Кливленда, а его остов продолжали догрызать.

Судья Франко взялся за переговоры от имени своей команды. Он встретился с агентом Фабрицио в уличном кафе на краю пьяцца Гарибальди, а Рик и Сэм сидели неподалеку, пили пиво и сгорали от любопытства. Судье и агенту принесли кофе.

Франко знал этого человека и не испытывал к нему ни малейшей симпатии.

— Две тысячи евро совершенно исключаются, — заявил он. — Столько не зарабатывают даже американцы. И вообще, платить итальянцу — опасный прецедент: команда и так без гроша, стоит увеличить расходы, и лавочка может вообще прикрыться.

Он предложил по пятьсот евро за апрель, май и июнь. А если «Пантеры» будут бороться в июле за Суперкубок — еще тысячу евро в качестве бонуса.

Агент вежливо улыбнулся и отверг предложение как неприемлемое. Мол, Фабрицио великий игрок и тому подобное. Сэм и Рик тянули пиво, но не слышали ни единого слова. Итальянцы жарко спорили, каждый явно возмущался позицией другого, затем они посмеялись над каким-то незначительным условием контракта. Переговоры проходили вежливо, но напряженно. Но вот они пожали друг другу руки, и Франко, требуя по бокалу шампанского, щелкнул пальцами официанту.

Фабрицио согласился играть за восемьсот евро в месяц.

Синьор Брункардо оценил предложение Рика помочь команде, но отклонил его. Он был человеком слова и не захотел уменьшать зарплату игроку.

Ко времени тренировки в среду «Пантеры» уже знали обстоятельства возвращения Фабрицио. Чтобы исключить нежелательное проявление эмоций, Сэм заранее организовал встречу Нино, Франко и Пьетро со звездой-принимающим и объяснил, как обстоят дела. Больше всех возмущался Нино, в красках расписывая, как переломает Фабрицио ноги, если тот еще хоть раз позволит себе такой фортель и уйдет с поля. Принимающий с радостью со всем согласился, включая перспективу потерять конечности. Он заявил, что не доставит никаких проблем, ждет не дождется возможности играть за любимых «Пантер» и сделает все для победы.

Перед тренировкой Франко обратился к команде и подтвердил слухи. Большинство «Пантер» приняли новость без энтузиазма, но возражать никто не стал. А некоторые безразлично пожали плечами: если малый нашел способ заработать, почему бы и нет?

— Надо, чтобы люди привыкли, — сказал Сэм квотербеку. — Победа изменит все. Если команда завоюет Суперкубок, они станут носить Фабрицио на руках.

В раздевалке появились листы бумаги. Рик надеялся, что писанина Чарли Крея не выйдет за пределы Соединенных Штатов. Но он ошибся. Благодаря Интернету кто-то прочитал статью, распечатал и размножил, и теперь ее изучали его товарищи по команде.

По просьбе Рика Сэм предложил футболистам не обращать внимания на эту чушь. Обычное бумагомарательство стремящегося к популярности неразборчивого в средствах американского репортера. Но игроки расстроились. Они любили футбол и играли ради удовольствия. Так с какой стати их высмеивают?

Большинство переживали за своего квотербека. Выгнать из лиги и из страны — и без того несправедливо, а продолжать преследовать в Парме — особенно жестоко.

— Сочувствую, Рик, — сказал ему Пьетро, когда они выходили из раздевалки.

Из двух римских команд «Моряки» Лацио [30]традиционно считались более слабыми. Они проиграли первые три встречи в среднем с разрывом в двадцать очков и ни в одном из матчей не проявили боевого задора. «Пантеры» жаждали победы, и четырехчасовая поездка на автобусе на юг не показалась им утомительной. Стояло последнее воскресенье апреля. Небо затянули облака, воздух прохладный — идеальный день для игры в футбол.

Стадион располагался в безбрежном пригороде древней столицы — во многих милях и столетиях от Колизея и других прекрасных развалин. По внешнему виду поля стало ясно, что им пользовались лишь для тренировок, да и то в дождь. Травяное покрытие было чахлым, а местами вовсе отсутствовало, замещенное серой грязью. Линии разметки проводил то ли пьяный, то ли калека. Убогие трибуны-«отбеливатели» [31]могли вместить не больше двух сотен болельщиков.

Фабрицио уже в первой четверти игры отработал свою апрельскую зарплату. Футболисты Лацио не видели его на видеозаписи и не имели представления, на что он способен. И когда их защита опомнилась, он принял три длинных паса и «Пантеры» повели со счетом 21:0. При таком перевесе Сэм решил при каждом розыгрыше применять блиц, [32]и защита «Моряков» сникла. Их квотербек, итальянец, ощущал давление еще до того, как происходил отрыв мяча.